Страница 6 из 15
И наконец, самое главное. Ну какое, черт возьми, отношение ко всему этому имеет глиняная корова, которую Гонсалес, по словам Стольцева, снял с полки за секунду до того, как в комнату ворвались его убийцы?
Глава 5
Страстной бульвар
Они договорились встретиться на Страстном и пройтись туда-сюда по Бульварному кольцу от Тверской до Арбата. Маршрут был выбран не случайно – когда-то Глеб и Вероника рука об руку вдоль и поперек исходили эти места, знали каждый двор, каждый переулок.
С трудом отбросив нахлынувшие воспоминания, Глеб спросил:
– А что заставило тебя расстаться с Рамоном?
– Жизнь.
– И кто же стал инициатором?
– Мне кажется, это очень личный вопрос. Какое тебе дело?
– Любопытно, только и всего.
– Вообще-то разбежаться предложила я.
– Но почему?
Вероника грустно усмехнулась:
– Ну, ты же лучше меня знаешь, что у археологов, как у моряков, – по невесте на каждом раскопе. В общем, в какой-то момент я устала.
– Значит, Рамоша до самых седин все так и не угомонился?
– Не-а.
– А как он себя вел в последнее время? Ты не заметила никаких странностей?
Она заглянула ему в глаза.
– Ты что, допрашиваешь меня?
– Бог с тобой!
– Да в том-то и дело, что не было ничего необычного. Когда Рамон в последний раз заезжал нас проведать, он был в прекрасном настроении. Все время шутил, дурачился.
– Ты сказала «нас»?
– Да, нас с сыном.
– У тебя есть сын? – Глеб невольно остановился.
– А что тебя так удивляет? Разве ты не в курсе, что женщины иногда рожают?
– Но ты, помнится, категорически не хотела…
– Ну ты даешь. Это когда было-то?
– Твоя правда. Ладно, давай-ка сменим тему. После всего, что случилось, ты не думаешь вернуться?
– Издеваешься? Рамон вот вернулся на неделю – и что? Нет, я в эту клоаку больше ни ногой.
Глеб дружески подтолкнул Веронику в плечо.
– Да брось. Разве ты не находишь, что Родина порядком похорошела со времени твоего отъезда? Оглянись по сторонам.
Затем он задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке:
– Зачем Рамон мне звонил?
– Может быть, искал помощи?
– От меня? После всего, что случилось?
– Послушай, ты можешь хоть на время забыть о том, что мы когда-то расстались из-за Рамона?
– Ты хочешь честного ответа?
Вероника порывисто схватила Глеба за руку.
– Ради всего того, что было между нами!
Он отвел глаза. Вероника еще сильнее вцепилась в его запястье.
– Пожалуйста!
С трудом высвободив ладонь, Глеб нехотя согласился:
– Хорошо, хорошо.
Внезапно откуда-то из сумочки Вероники послышался слащавый мужской голос, нежно выводящий Besame, besame mucho – это звонил мобильный.
«Бьюсь об заклад, мелодию звонка выбирал еще Рамон, это вполне в его духе», – подумал Глеб.
Вероника вынула телефон из сумочки, но, ткнув пальцем куда-то не туда, сбросила звонок.
– Купила новый телефон перед самым отъездом, все никак не привыкну, – пожаловалась она.
М-да, похоже, Рамон тут ни при чем.
– Через два дня похороны, – печально сообщила Вероника. – Придешь?
– Да, конечно. И вообще, если нужно чем-то помочь…
Она покачала головой и отвернула лицо, чтобы скрыть набежавшую слезу, однако быстро взяла себя в руки.
– Знаешь, мне, по правде, и самой совершено непонятно, почему Рамон позвонил именно тебе?
– А я тебе о чем толкую? В Москве миллионы телефонных номеров, а он набрал мой.
– Вот в этом-то нам с тобой и предстоит разобраться. – В голосе Вероники не чувствовалось и следа недавней слабости. Она выглядела спокойной и сосредоточенной. – Рамон явно хотел, чтобы ты ему помог, так? Теперь его больше нет. Но ты же можешь помочь мне.
– В чем?
– Я хочу знать, кто и за что лишил моего сына отца.
– Но каким образом я могу быть тебе полезен?
– Ой-ой, не скромничай. Я уже поняла, что ты регулярно оказываешь помощь вашим силовикам. Но откуда у тебя, скажи на милость, эти способности? Раньше я ничего такого за тобой не замечала.
Глебу ничего не оставалось, как рассказать о давнишнем происшествии, травме головы и ее чудесных последствиях.
Вероника отреагировала фразой, прозвучавшей по-русски довольно коряво:
– Это больше чем гениально!
Непривычное сочетание слов резануло слух. Господи, да она стала говорить на родном языке как иностранка!
– Значит, ты теперь запросто видишь всех и вся насквозь? – спросила Вероника с легким смешком.
– Ну, во-первых, не всех и не вся, а только те предметы и тех людей, с которыми вступаю в непосредственный контакт. Во-вторых, этот контакт должен быть достаточно продолжительным, чтобы я успел сосредоточиться. В-третьих, это получается отнюдь не запросто – видения даются мне с трудом, и чем дальше, тем больше. Кроме того, «третий глаз» открывается не всегда. Временами как ни тужься, а кроме мигрени ничего не добьешься. Так что я стараюсь пользоваться этими способностями лишь в исключительных случаях.
– Например, когда это нужно следствию?
– Например.
– Как интересно. А чем еще ты теперь занимаешься? Ты ведь всегда хотел стать следующим Шлиманом. Наверное, не вылезаешь из археологических экспедиций, как и мечтал?
– Вовсе нет. Представь, читаю лекции на кафедре истории Древнего мира.
Вероника рассмеялась:
– Невероятно. Ты преподаватель? Ну и как? Уже успел отбить красивую студентку у какого-нибудь несчастного юноши? – шутливо поинтересовалась она.
Шутка вновь навела Глеба на грустные воспоминания, и на дальнейшие расспросы он отвечал сухо и односложно.
Пройдясь еще немного, они расстались на «Пушкинской». Вероника сделала несколько шагов по направлению к метро, потом резко обернулась:
– Знаешь, мне не дает покоя еще одна мысль. Ну почему Рамон, услышав твой голос, так и не попытался ничего сказать?
Начался час пик и плотно прижал пассажиров метро друг к другу. «Тьфу! Прямо как балтийская килька», – ругалась про себя отвыкшая от московской давки Вероника, продолжая рассеянно провожать взглядом мелькавшие за окном вагона огни. И в самом деле, почему Рамон набрал номер Стольцева, а дозвонившись, не стал говорить? Что он хотел? Может, Глеб чего-то недоговаривает? И почему Рамон не связался с ней? Да, они уже более полугода как разъехались, но по-прежнему оставались мужем и женой. Что еще скрывал от нее Рамон, кроме своих шашней с юными стажерками?
Так и незажившая рана на сердце заныла с новой силой. Вероника тряхнула головой, словно отгоняя неприятные воспоминания.
Если муж знал о какой-то грозящей ему опасности, почему держал ее в неведении? Хотел оградить? От чего? От кого? И что он такого натворил в Испании? Да еще так, что она об этом ни сном ни духом. Впрочем, секреты от жены – это как раз в духе Рамоши.
Она чуть не до крови закусила губу и уткнулась лбом в холодное стекло. Расслабиться все рано не удалось. Теперь перед глазами Вероники снова встала та жуткая сцена в собственной квартире, когда Глеб, наподобие кликуши, погрузился в транс, а потом стал рассказывать о пригрезившихся ему видениях. Рассказывал, надо сказать, складно, будто и впрямь стал очевидцем нападения на Рамона – она слушала и чувствовала, как мурашки ползут по коже. И хотя поначалу ее так и подмывало предложить доморощенному экстрасенсу, а заодно и следователю прекратить весь этот цирк и оставить ее в покое, она все-таки сдержалась. Причиной тому послужила одна деталь, вскользь упомянутая Глебом, а именно то, что Рамон, волнуясь, засовывал ручку себе в рот. Эту дурацкую манеру он приобрел совсем недавно – пару лет назад, бросив курить, стал рефлекторно тянуть в рот все, что хоть чем-то напоминало сигарету. И об этой привычке кроме нее никто не знал.
Выходит, Глеб не блефовал? Он каким-то сверхъестественным образом увидел то, что произошло несколько дней назад? М-да, Глеб Стольцев. Ну кто бы мог подумать, что их пути снова пересекутся, да еще столь неожиданным образом.