Страница 14 из 16
Когда прозвучал гонг, оба противника тяжело дышали и у каждого на груди виднелись красные отметины; у Билла кровоточил подбородок, у Бена была рассечена правая бровь.
Они тяжело рухнули на стулья, каждый в своем углу, но как только гонг прозвучал снова, вскочили и, словно тигры, бросились друг на друга. («Бойскаут»)
Он подошел вразвалочку и изо всех сил своей тяжеленной, как дубина, правой врезал мне по лицу. Брызнула кровь, и я попятился, отброшенный назад, но тут же собрался и въехал правой ему под дых. Следующий удар правой окончательно расквасил уже и так разбитые губы Свена, и он, выплюнув осколки сломанного зуба, вмазал мне левой по корпусу. («Бойцовские истории»)
Было удивительно наблюдать Черную пантеру за работой. Мышцы под темной кожей вздымались и опадали. В его молниеносных и опасных выпадах сквозили мощь и грация гигантской кошки.
Он с ошеломляющей для такого крупного парня быстротой обрушивал град ударов на противника. Бен лишь заслонялся от них выставленными перед собой перчатками, он был непревзойденным мастером обороны. За плечами у него была не одна превосходная победа. Но негр крушил правой и левой, находя бреши в его защите, которые едва ли мог бы найти другой противник. («Маг»)
Зубодробительные хуки и аперкоты, которыми обменивались два бугая и которые по силе своей были сравнимы с чудовищным весом лесных великанов, падающих под ударами топора, обрушивались на их тела». («Бойцовские истории»)
Обратите внимание, насколько более предметны американские фрагменты. Они предназначены для знатоков ринга, не для профанов. Следует также отметить, что этические нормы английских газет для мальчиков всегда несравнимо более высоки. Преступление и бесчестность никогда не становятся предметом восхищения, в английских газетах нет и намека на цинизм и аморальность американских гангстерских рассказов. То, что «Янк мэгз» широко продается в Англии, свидетельствует о существующем здесь спросе на такого рода издания, но, похоже, очень немногие английские авторы способны производить нечто подобное. Когда ненависть к Гитлеру стала в Америке преобладающим общественным настроением, было интересно наблюдать, насколько быстро издатели «Янк мэгз» приспособили «антифашизм» для сомнительных с точки зрения нравственности целей. Один выпуск, лежащий сейчас передо мной, едва ли не целиком отдан под законченный рассказ «Когда ад пришел в Америку», в котором агенты «обезумевшего от крови европейского диктатора» пытаются победить Америку с помощью смертоносных лучей и аэропланов-невидимок. В рассказе содержатся откровенные сцены садизма, где нацисты привязывают бомбы к спинам женщин и сбрасывают этих женщин с самолета на землю, чтобы посмотреть, как они будут взрываться в воздухе, разлетаясь на куски, или как они связывают обнаженных девушек вместе за волосы и тычут в них ножами, заставляя извиваться как будто в танце, и т. д. и т. п. Редактор мрачно комментирует все это и использует как предлог для призыва к усилению ограничительных мер против иммигрантов. На других страницах того же выпуска читаем: «ЖИЗНЬ “КЛЁВЫХ ДЕВЧОНОК” ИЗ БРОДВЕЙСКОЙ ТРУППЫ – все интимные секреты и умопомрачительные развлечения знаменитых “Клёвых девчонок”. БЕЗ КУПЮР. Цена 10 ц.»; «КАК ЛЮБИТЬ. 10 ц.»; «ФРАНЦУЗСКИЙ ФОТОРИНГ, 25 ц.»; «ЗЕРКАЛЬНЫЕ ПЛАСТИНКИ С ОЗОРНЫМИ НАТУРЩИЦАМИ. С наружной стороны зеркала вы видите прелестную скромно одетую девушку. Но стоит перевернуть пластину – и… О, какая разительная перемена! Набор из трех пластинок, 25 ц.» и т. д. и т. п. Ничего подобного в английских газетах, которые могут читать мальчики, нет. Тем не менее процесс американизации идет. Американский идеал – «настоящий мужчина», «крутой парень», горилла, которая наводит порядок, раздавая удары в челюсть направо и налево, – теперь встречается, вероятно, в большинстве газет для мальчиков. В одной из историй с продолжением, печатающейся сейчас в «Капитане», такого героя всегда изображают размахивающим резиновой дубинкой.
Итак, новизна «Мага», «Сорвиголовы» и т. п. по сравнению с более старыми газетами для мальчиков сводится к следующему: использование более богатого набора профессиональных приемов, больший интерес к научным проблемам, больше кровопролития, больше лидерства. Но, как ни парадоксально, на самом деле поражает в них именно недостаток новизны.
Начать с того, что они не претерпели никакого развития в смысле политических взглядов. Мир «Капитана» и «Чемпиона» – это все тот же мир 1914 года, мир «Магнита» и «Самоцвета». Рассказы о Диком Западе, к примеру, с их угонщиками скота, законом Линча и прочими атрибутами восьмидесятых годов прошлого века, чрезвычайно архаичны. Важно отметить, что все приключения случаются только где-нибудь на краю света: в тропических лесах, на просторах Арктики, в африканских пустынях, в прериях Дальнего Запада или в китайских опиумных притонах – в сущности, где угодно, кроме тех мест, где они действительно происходят. Это представление коренится во временах тридцати-сорокалетней давности, когда еще не закончился процесс освоения новых континентов. Сегодня, конечно, если вы действительно хотите приключений, искать их нужно именно в Европе. Но, исключая живописную сторону Великой войны, современную историю в газетах тщательно обходят. И если не считать того, что американцами теперь восхищаются, а не смеются над ними, то иностранцы по-прежнему точно такие же чудаки, какими были всегда. Если появляется персонаж-китаец, то это будет все тот же мрачный контрабандист опиума, с неизменной косичкой на затылке, каким он был у Сакса Ромера[27]; и никаких указаний на то, что действие разворачивается в Китае после 1912 года, никаких указаний на то, что там идет война. Если появляется испанец, то это будет все тот же «даго», который сворачивает самокрутку и всаживает кому-нибудь нож в спину; и снова – никаких указаний на то, что действие происходит в Испании. Гитлер и фашисты еще не появились, точнее, только-только начинают появляться. Через короткое время материалов о них появится немерено, но все они будут выдержаны в строго патриотическом духе (Британия против Германии), с максимально возможным пониманием того, что где-то там, вне пределов видимости, идет борьба. Что касается русской революции, то упоминание о ней чрезвычайно трудно найти в какой бы то ни было из этих газет. Если Россия вообще всплывает на их страницах, то чаще всего в информационном сообщении (например: «В СССР насчитывается 29 000 людей, достигших столетнего возраста»), а упоминание о революции будет лишь косвенным и устаревшим на два десятка лет. Скажем, в одном рассказе, напечатанном в «Бойскауте», у какого-то персонажа был ручной медведь по кличке Троцкий – явное эхо 1917–1923 годов, без каких-либо современных пояснений. Часы остановились на 1910 годе. Британия правит морями, и никто не слышал ни о экономических спадах или подъемах, безработице, диктаторских режимах, чистках и концлагерях.
В общественных взглядах тоже прогресса почти не наблюдается. Разве что снобизм проявляется чуточку менее откровенно, чем в «Самоцвете» и «Магните», – но и только. Начать с того, что школьные истории, всегда отчасти основанные на притягательности снобизма для читателя, никуда не делись. В каждом выпуске любой газеты для мальчиков есть как минимум одна школьная история, их количество все еще немного превосходит количество рассказов о жителях Дикого Запада. Новые газеты не имитируют изощренную вымышленную замкнутую жизнь школ «Самоцвета» и «Магнита», здесь упор делается скорее на внешние приключения, но атмосфера внутри школьного сообщества (древние серые камни) очень похожа. Когда в начале рассказа представляют какую-нибудь новую школу, нам часто сообщают, причем почти всегда в одних и тех же выражениях, что «это была очень шикарная школа». Время от времени вдруг появляется история, якобы направленная против снобизма. Так довольно часто на газетных страницах возникает мальчик, учащийся на стипендию (сравните с Томом Редвингом из «Магнита»); или старые по существу темы представляются под немного иным углом зрения; или, когда между двумя школами идет отчаянное соперничество, каждая считает себя более «шикарной», чем другая, случаются драки, устраиваются розыгрыши, футбольные матчи и т. п., которые завершаются к разочарованию снобов. На поверхностный взгляд может показаться, что демократический дух прокрался в еженедельники для мальчиков, но при более близком рассмотрении видно, что они просто отражают горькую зависть, живущую внутри класса белых воротничков. Их истинная функция состоит в том, чтобы позволить мальчику, посещающему дешевую частную школу (но не муниципальную), почувствовать, что в глазах Бога его школа так же «шикарна», как Вестминстерская или Итон. Чувство школьной спайки («Мы – лучше, чем те ребята, что за забором») – вещь, почти незнакомая реальным детям рабочих, – по-прежнему культивируется. Подобные истории написаны разными авторами и, конечно же, сильно отличаются друг от друга по тональности. Одни разумно свободны от снобизма, в других тема денег и происхождения эксплуатируется даже более бесстыдно, чем в «Самоцвете» и «Магните». В одном из рассказов, попавшихся мне на глаза, большинство школьников было из титулованных семей.
27
Псевдоним Артура Генри Сарсфилда Уорда (1883–1959) – английского писателя, прославившегося циклом остросюжетных романов о Докторе Фу Манчу.