Страница 17 из 75
— Ну да, они в одной палате. Так он вчера домой уходил зачем-то. И, видимо, получил известие. Потому что, когда вернулся, они заперлись в палате. А потом она очень плакала. Мне Танька утром смену сдавала, рассказывала.
— А, вот оно что… Так и на нервной почве сахар тоже может упасть. Муж сейчас с ней?
— Ушел опять. Еще утром. Сказал, что ему нужно с юристом встретиться. До сих пор не возвращался.
— Понятно. Значит, наверное, действительно что-то у них случилось.
— Жаль стариков. Детей потеряли…
— Ну да…
Наташа знала, что дочь и сын Бобровниковых погибли в автокатастрофе. Об этом говорилось на одной из конференций.
— Внучка единственная?
— Вроде да.
— Жалко…
В кармане Катерины зазвонил мобильный.
— Алло? Что? Бегу!!
Она швырнула окурок, бросилась к двери в клинику.
— Что случилось? — вслед приятельнице крикнула Наташа.
— Бобровниковой худо совсем… — на ходу крикнула та.
…Зоя Михайловна Бобровникова умерла. В клинику был вызван медицинский директор. Стрельцов довольно долго беседовал с доктором Переходько наедине. Затем персонал хлопотал вокруг академика Бобровникова, который, вернувшись в клинику, не застал супругу в живых.
Старику стало плохо, потребовалась интенсивная терапия. Наташу закидали пробирками с кровью, она носилась по лаборатории от одного аппарата к другому. В конце концов старика откачали, у постели был организован сестринский пост в виде Екатерины, которая так же не имела возможности хоть на секунду покинуть палату.
Тем временем скопились стекла с мазками, Наташа засела у микроскопа. Потом все результаты нужно было вбить в компьютер. За весь день она не съела ни крошки, даже в туалет было не выйти. Главное — ее ужасно расстроила смерть Бобровниковой. Но обсудить обстоятельства кончины старушки было не с кем.
Наташа возвращалась домой около полуночи, выжатая как лимон. Она качалась на сиденье в вагоне метро, проваливаясь в сон, вздрагивая на остановках, снова засыпая на перегонах. Кто-то осторожно тронул ее за рукав.
Вскрикнув, она открыла глаза. Над нею нависал какой-то смутно знакомый усатый мужчина.
— Это судьба! — весело воскликнул он.
Мужчина был явно навеселе. Наташа узнала наконец автобусного защитника пенсионеров. Того самого, которому она задолжала жетон. Господи, это было всего лишь сегодня утром, а кажется, минимум неделю назад…
— Вы из гостей? Я — да!
Мужчина плюхнулся рядом, обдав ее запахом коньяка. Эх, вот чего ей сейчас так не хватало: рюмки хорошего коньяка.
— Нет, я с работы, — еле вымолвила она.
— Как? Вся страна отдыхает, а вы работаете?
Наташа молча кивнула, полезла в карман, вытащила жетон, протянула мужчине.
— Спасибо, вы меня очень выручили.
— Ну… Это не к спеху. Вообще-то я надеялся, что возврат жетона пройдет отдельным мероприятием. А так неинтересно! Не, я не возьму. — Он решительно отвел ее руку.
Она устало пожала плечами, опустила руку в карман.
— Что с вами? — вглядевшись в ее лицо, посерьезнел мужчина. — Вам плохо?
— Устала очень, — еле вымолвила Наташа. — У нас сегодня больной умер, вернее, больная, — неизвестно почему добавила она.
С чего это она разоткровенничалась? С незнакомым мужчиной… Она даже имени его не помнит… Не лезть же в карман за визиткой.
— Вот как… — Мужчина сочувственно вгляделся в ее лицо. — Вам нужно выпить! — решительно произнес он.
Наташа отрицательно замотала головой:
— Мне нужно домой, и как можно скорее!
— Тогда я вас провожу! И не отказывайтесь!
Да не было у нее сил отказываться. Вообще никаких сил не было. Они вышли на улицу, и Наталья буквально повисла на руке спутника.
— М-да, — только и произнес он. — Нам куда?
Она назвала адрес, он деловито кивнул. Они шли по мокрой мостовой мимо нарядных витрин с мишурой, мимо искусственной елки, установленной недалеко от метро, мимо оживленных людей, все еще отмечающих Новый год.
— Постойте минуту! Можете?
Она опять тупо кивнула. Мужчина исчез в дверях магазинчика, сквозь стеклянную витрину Наташа видела, что он покупает коньяк и что-то еще. Ну уж нет! Домой я тебя не поведу! Она оторвала уставшее тело от стены и поплелась вдоль улицы. Он нагнал се через минуту:
— Это что еще такое? Побег? Расстрел на месте!
— Слушайте, я ведь не прошу вас провожать меня. У меня нет сил общаться, ей-богу!
— А кто с вами общается? Тоже мне… Принцесса Диана!
— Почему Диана? Выгляжу покойницей, что ли?
— Просто у нас не принято раненых бойцов на поле боя бросать, понятно? Доведу вас до дома, и идите в свою однокомнатную квартиру, общайтесь с кошкой.
— Почему — с кошкой? — изумилась полному совпадению Наташа.
— У вас на лбу написано, что вы одинокая женщина с кошкой наперевес.
— Да вам-то какое дело? — взревела вдруг Наташа и рванулась в сторону.
— Стоять! — рявкнул усач и крепко ухватил ее за рукав. — И молчать, — уже мягче добавил он и осторожно прижал ее локоть к себе.
И почему-то мгновенно по руке пробежал ток. Наташа даже приостановилась, но спутник мягко, но твердо повел ее дальше. Когда они подошли к подъезду, он сунул ей в руку пакет:
— Вот, не вздумайте отказываться! Выпьете рюмку — и спать! А завтра я буду ждать вас в три часа дня у метро, понятно? Возражения есть? Возражений нет!
Наташа собралась как раз-таки возразить, но у подъезда возникла соседка:
— Наташенька? Привет, с Новым годом!
— Ага, и тебя, Надюша, — слабо улыбнулась Ковригина.
— Ну идем? Мужчина с нами?
— Нет, я пока отдельно, — с достоинством ответил усач и растаял в темноте.
— Интересный мужчина, — уже в лифте произнесла Надя, оценивающе разглядывая при этом Ковригину.
— Что, Надюша, я очень страшная? — улыбнулась Наташа.
— Господь с тобою! — замахала руками Надя. — Уставшая очень, это правда. Тебе бы сейчас на юг, в Египет.
— Самое время, — усмехнулась Наташа.
Они вышли — Надя направо, Наташа налево. Щелкнули замки, двери захлопнулись.
Войдя в квартиру, Наташа покормила кошку Дусю, которая «написана у нее на лбу», выпила коньяку — и не одну, а две рюмки. Закусила бутербродом с красной рыбой, поскольку в пакете обнаружился кусок семги, запила это добро валериановыми каплями и рухнула в постель.
Ночью мучили кошмары, она часто просыпалась, чувствуя, что ее знобит, пытаясь укрыться получше. Голова раскалывалась, но не было сил дойти до кухни и выпить таблетку. Утром она поняла, что заболела. Ртутный столбик поднялся до отметки 39,1.
Наташа откопала завалявшийся с прошлой зимы пакетик фервекса, жадно выпила горячий, пахнущий искусственным лимоном напиток и вернулась в комнату. «Хорошо, что сегодня не моя смена», — успела подумать она и заснула.
Ее разбудил звонок в дверь. Звонили настойчиво, подолгу давя на кнопку звонка.
«Какого черта?» — сердито думала Наташа, натягивая халат. Судя по тяжести в голове, температура опять полезла вверх.
— Кто? — хрипло спросила она.
— Наташа, ты жива? Это я, Надя. — Голос соседки звучал обеспокоенно.
— Ох, Надь, я заболела, — жалобно простонала Наташа и открыла дверь.
За спиной Надежды возвышался давешний усач с букетом хризантем. Наташа судорожно запахнула полы халата.
— Натусь, ты не сердись на меня, — тараторила Надя, — я вышла из парадного, смотрю, мужчина стоит. Я его узнала, он тебя вчера провожал. Он и спросил меня о тебе, вы же должны были встретиться, правильно? Вот… Он тебя не дождался и подошел к дому, не выбрасывать же цветы, смотри, какие красивые, а тут я выхожу. Он и спрашивает…
— Да что же мы ее на холоде держим? — строго произнес усач и решительно вошел в квартиру. Надя шагнула за ним. — У вас, Наташа, температура! Это видно невооруженным глазом! — пристыдил ее усач.
Господи, да как же его зовут-то…
— Виктор, вы раздевайтесь, — гостеприимно предложила Надя.
Однако! Что же это делается, люди добрые? Есть ни где-нибудь место, чтобы забыться и уснуть? Уснуть не дали. Сунули градусник, заставили лечь. Тем временем Надя обшмонала, выражаясь слогом Виктора, холодильник и аптечку, был составлен список необходимых покупок. После изучения градусника в список добавили еще пару лекарственных препаратов. После чего Виктор надел куртку и строго велел Наде не уходить до его возвращения. Надя поклялась.