Страница 13 из 15
То, что плывет, – лодка. Но то, благодаря чему можно плыть, – вода, а не лодка. То, что движется, – повозка. Но то, благодаря чему можно двигаться, – вол, а не повозка. Размышление – это разум. Но то, благодаря чему можно размышлять, – воля, а не разум[8]. Нельзя знать, отчего все таково, каково оно есть. Только не зная, отчего все таково, каково оно есть, не идешь навстречу тому, что приходит, и не влечешься за тем, что уходит. Не стремясь навстречу приходящему и не устремляясь за уходящим, можешь жить одной жизнью с изначальным истоком Неба и Земли, в котором нет ни прошлого, ни настоящего.
Если знать, что сознание не является вещью, можно уразуметь, что и вещи не являются вещами.
Если знать, что вещи не являются вещами, можно уразуметь, что Дао не является вещью. Тогда не приходится преклоняться перед великими свершениями и изумляться глубокомысленным речам.
Мои мысли меняются с каждым днем, движет же ими не мое «я», но судьба. Когда познаешь природу и судьбу, вовне не будешь видеть себя, внутри не будешь видеть свое сознание.
Сознание рождается от взаимного воздействия нашего «я» и вещей подобно тому, как огонь возникает от трения двух палочек. Нельзя сказать, пребывает оно во мне или в других. Нельзя сказать, что оно не пребывает во мне, и нельзя сказать, что его нет в других. Живи им, тогда «другие», равно как и «я» перестанут быть соблазном.
Мирские истины ограничены и противоречат друг другу. Они ведут к истинам всеобщим, но всеобщие истины не подчиняются порядку и ведут к тому, что не может быть упорядочено. Поэтому тот, кто сумеет подчинить порядку чувство[9], обретет естественную силу бытия. Тот, кто сумеет забыть чувство, соединится с Дао.
Глиняные куклы бывают мужчинами и женщинами, дорогими и дешевыми. Они сделаны из земли и, когда разобьются, снова уйдут в землю. Таков человек.
Глаз, всматривающийся в себя, не видит. Ухо, вслушивающееся в себя, не слышит. Язык, пробующий себя на вкус, не ощущает. Сознание, внимающее себе, не сознает. Обыкновенные люди привязаны к тому, что вовне. Достойные люди привержены тому, что внутри. Мудрому ведомо, что и то и другое – неправда.
Ногти отрастают, волосы становятся длиннее.
Естественный рост вещей нельзя остановить ни на миг. Обыкновенные люди видят то, что проявилось, и не могут заметить скрытого. Достойные люди видят сокрытое, но не умеют довериться переменам. Мудрый доверяет переменам, чтобы пребывать в неизменном.
Твари, обитающие в морской пучине, претерпевают бесчисленные превращения, но вода одна для всех. Мое «я» и вещи вокруг непрестанно меняются в великом превращении мира, но природа одна для всех. Зная, что природа одна для всех, поймешь, что нет ни других, ни моего «я», ни смерти, ни жизни.
Все в мире – одна вещь. Обыкновенные люди не знают ее истинного имени. Они видят вещи и не видят Дао. Достойные люди определяют принципы вещей. Они видят Дао и не видят вещи. Мудрый соединяется с небесным в себе. Он не доискивается до Дао и не привязан к вещам. Во всех путях – один и тот же путь. Не следовать Дао – вот Дао. Следовать ему – значит покоряться вещам.
Зная соблазн вещей, нет нужды их отвергать. Положим, мы видим перед собой землю или быка, дерево или лошадь: в нашем сознании есть их имена, а их бытийственность уже забыта.
Тот, кто достиг вершины мудрости, знает, что мудрость никогда не охватит собой весь мир.
Поэтому он предпочитает простодушие. Тот, кто достиг вершины красноречия, знает, что красноречие никогда не раскроет сути всех вещей. Поэтому он говорит без прикрас. Тот, кто достиг вершины храбрости, знает, что храбростью всех людей не одолеешь. Поэтому он скромен.
Среди всех вещей мира нет ни одной, что принадлежит мне. Поскольку вещи мне не принадлежат, я не могу не следовать им. Поскольку я не принадлежу сам себе, я не могу не давать себе расти. Хотя я следую вещам, я не обладаю ими. Хотя я даю себе расти, я не обладаю собой. Нельзя говорить о «внешних вещах», если нет «внешнего я». Нельзя говорить о «внешних формах», если нет «внешнего сознания». Дао – это только одно. Его нельзя определить и в него нельзя войти.
Тот, кто вглядывается в кончик волоска, не заметит, как велик мир. Тот, кто вслушивается в шорохи, не услышит, как грохочет гром. Тот, кто видит большое, не увидит малого. Тот, кто ищет близкое, не заметит далекого. Тот, кто слушает гром, не услышит тишины. Тот, кто внимает близкому, не постигнет отдаленного. Мудрый ни на что не смотрит и потому все видит. Он ни к чему не прислушивается и потому все слышит.
На прочные доспехи непременно найдется острое оружие: так ломается твердое. На острый нож непременно найдется твердый предмет: так тупится острое.
Существуют связь в Дао, связь в добродетели и связь по случаю. Связь в Дао подобна отношениям отца и сына. Она вне противопоставлений истинного и ложного, умного и глупого. Поэтому она неизбывна. Связь в добродетели основана на противопоставлении истинного и ложного, умного и глупого. Поэтому она то объединяет, то разобщает. Связь по случаю соединяет, разобщая.
Суть событий в самих событиях, и слова о них имеют смысл. Суть Дао не в Дао, и слова о нем бессмысленны. Если знать, что слова бессмысленны, всякое слово будет приобщать к Дао. Если не знать, что слова бессмысленны, даже изысканные слова будут все равно что бельмо на глазу.
Говорить о Дао – все равно что говорить о сновидениях. Тот, кто рассказывает об увиденных им во сне драгоценностях, всевозможных предметах или зверях, может описать их, но не может передать другому. Слушатели же могут только услышать о них, но не могут ими завладеть. Только тот, кто умеет слушать, ничего не принимает на веру и ничего не оспаривает.
Из сборника «Скрижали лазурной скалы»
«Скрижали Лазурной скалы» (Би янь лу) – один из самых почитаемых в чаньской традиции сборников гунъань, включающий в себя сто сюжетов. Он был составлен монахом Сюэдоу Чунсянем (980–1052), жившим в эпоху царствования династии Сун. В ту пору чань-буддизм в Китае уже пережил свой наивысший расцвет и вступил в этап кодификации и сбережения достигнутого. Как раз с конца X века один за другим стали появляться сборники жизнеописаний чаньских учителей, чаньские хроники, всевозможные компендиумы чань и т. д. Создатель «Скрижалей Лазурной скалы» Сюэдоу смолоду прославился своей ученостью и заслужил среди монахов прозвище «сосуд истины». По преданию, он достиг просветления благодаря встрече с известным чаньским наставником Чжимэнем Гуанцзо, который принадлежал к школе чань, основанной в X веке проповедником Юньмэнем. Рассказывают, что, встретив Чжимэня, Сюэдоу спросил его: «Если никаких представлений не существует, откуда взяться иллюзии?» Чжимэнь попросил Сюэдоу подойти ближе и, когда тот повиновался, ударил его по губам. Сюэдоу захотел что-то сказать, и тогда Чжимэнь снова что было силы ударил его. В этот момент Сюэдоу прозрел.
Сюэдоу прославился и как удачливый учитель, имевший, согласно традиции, восемьдесят четыре просветленных ученика, и как ученый, обладавший незаурядным литературным даром. Сборник «Скрижали Лазурной скалы» явился венцом его проповеднической деятельности. Сам Сюэдоу снабдил отобранные им «образцовые примеры» пояснениями и своеобразными стихотворными резюме (в переводе опущенными). Спустя приблизительно 60 лет после смерти Сюэдоу монах Юаньу Кэцинь (1063–1135) снабдил большинство сюжетов сборника наставлениями и субкомментариями (также опущенными в переводе).
В те времена вольный дух творцов чаньской традиции еще не угас окончательно, и усиление книжности в чань породило и острую реакцию на него со стороны наиболее радикальных чаньцев. Так, влиятельный преемник Юаньу Кэциня, монах Дахуэй, предал огню доски, с которых печатали «Скрижали Лазурной скалы», опасаясь, что доступность чаньской мудрости каждому грамотному человеку обесценит ее. Дахуэй прославился тем, что никогда не высказывал суждений по поводу «образцовых примеров», что, впрочем, не мешало ему выступать с многочисленными письменными разоблачениями пороков в современной ему практике чань. Тем не менее «Скрижали Лазурной скалы» и в дальнейшем сохранили свое значение авторитетнейшего сборника гунъань.
8
Словом «воля» передан здесь термин и, имеющий широкий спектр значений: «смысл», «намерение», «ум» и т. д.
В даосской традиции данный термин является распространенным обозначением природы дао как единения мышления и бытия, свободы и судьбы; жизненного импульса, динамизма бытия, выявляемого в «помраченности» дао-сознания. Примечательны часто встречающиеся в китайских текстах на эстетические и религиозно-философские темы словосочетания шэн и — «жизненная устремленность», юи — «недостижимо-уединенная» воля. Даосская «воля» знаменует высвобождение бытия и, как таковая, равнозначна отказу от воздействия на вещи извне, от насилия. В даосских текстах можно прочитать о том, что «высшая воля – это отсутствие воли» (ср. совпадение предполагающего рефлексию долженствования и жизненной свободы в русском слове «воля»). Речь идет, по существу, о безусловной открытости полноте бытийствования как Великой Пустоте, об открытости зиянию бытия, встрече «отсутствующего с отсутствующим», что и составляет действительное содержание событийности дао. Эта «воля» напоминает «нулевую интенциональность», которая, по мнению французского философа Ж. Дювино, лежит в основе игрового начала в человеческом существовании. Ж. Дювино пишет в этой связи об интуиции, которая «предстает провалом в нашем опыте» и «бросает нас на один ускользающий миг вовне всякого устремления, всякой традиции и всякой упорядоченности».
9
Философская и литературная традиция Китая нацеливала на соединение разумного и чувственного в человеке и, по сути дела, исключала противостояние того и другого. Идея приведения чувственной жизни человека в согласие с порядком мироздания (который является в конце концов Хаосом как бесконечным множеством порядков) свойственна всем направлениям традиционной китайской мысли.