Страница 6 из 18
Альтаир бесстрашно глядел в глаза своего противника. Едва заметно шевельнув рукой, он проверил механизм скрытого клинка. Альтаир был готов к поединку.
– И чего же ты хочешь? – спросил де Сабле, продолжая беспечно улыбаться.
– Крови, – не раздумывая, ответил Альтаир и бросился на тамплиера.
С нечеловеческой скоростью он прыгнул на Робера, одновременно выдвинув лезвие клинка. Правой рукой он сделал обманное движение, а левой нанес настоящий удар – быстрый и смертельный, как бросок кобры… Во всяком случае, так ему казалось.
Однако великий магистр тамплиеров оказался проворнее и смекалистее, чем предполагал Альтаир. Робер с удивительной легкостью перехватил удар. Ассасин остановился как вкопанный. Его охватил ужас. Он вдруг ощутил свою беспомощность.
И в тот же момент Альтаир понял, что допустил серьезную ошибку. Роковую ошибку. Нет, это не Робер вел себя самонадеянно, а он сам. Альтаир вдруг перестал ощущать себя Наставником ассасинов, непревзойденным в своих навыках. Теперь он чувствовал себя младенцем. Что еще хуже, хвастливым младенцем.
Альтаир дернулся и сделал новое печальное открытие: он не мог пошевелиться. Между тем Робер удерживал его без особых усилий. Альтаир понял, что Малик и Кадар стали свидетелями его позора, и его обдало волной жгучего стыда. Рука Робера сжала ему горло. Альтаиру стало трудно дышать. Великий магистр притянул его к себе. На лбу де Сабле подрагивала жилка.
– Ассасин, ты понятия не имеешь, во что вмешиваешься. Я сохраняю тебе жизнь лишь затем, чтобы ты вернулся к своему Наставнику и передал мои слова: Святая земля потеряна для него и его собратьев. Пусть убирается немедленно, пока еще есть возможность. А если останетесь – то все вы умрете.
Альтаир давился слюной. Окружающий мир поплыл перед его глазами. Робер легко поднял его на руки, словно новорожденного младенца, и швырнул к задней стене. Альтаир пробил древнюю каменную кладку и вылетел в другое помещение. Там он лежал, не в силах подняться, и только слушал звуки падающих балок и колонн. Подняв голову, он увидел, что путь в храм для него отрезан.
Он расслышал крики, раздававшиеся по ту сторону завала.
– Тамплиеры! К оружию! Убейте ассасинов! – приказывал своим де Сабле.
Альтаир кое-как поднялся и бросился к завалу, рассчитывая найти проход. Беспомощный, охваченный стыдом, он слышал крики Малика и Кадара. Предсмертные крики. Опустив голову, Альтаир начал выбираться наружу. Ему предстоял обратный путь в Масиаф, где Наставник ждал от него вестей.
Вестей о том, что он провалил задание. Что он, великий Альтаир, навлек позор на себя и весь орден ассасинов.
Когда он выбрался из катакомб под Храмовой горой, ярко светило солнце. Иерусалим бурлил жизнью. Но Альтаир еще никогда не чувствовал себя таким одиноким.
5
Путь до Масиафа занял пять дней. Альтаир ехал почти без остановок, не щадя ни себя, ни лошадь. У него было более чем достаточно времени на раздумья о своем провале. С неимоверной тяжестью на сердце он подъехал к внешней стене Масиафа. Караульные открыли ворота, впустив его.
Возле конюшен Альтаир спешился, чувствуя, как оживают одеревеневшие мышцы. Отдав поводья мальчишке-конюху, он ненадолго задержался у колодца. Поначалу он пил воду маленькими глотками, потом залпом и наконец умыл лицо, с удовольствием оттирая дорожную пыль. Однако его тело и одежда по-прежнему оставались грязными и потными. Ему не терпелось вымыться в сверкающих водах реки Масиаф, скрытых в нише скалы. Альтаир как никогда жаждал уединения.
Он шел по окраине селения. Его взор был прикован к крепости ассасинов, где его собратья жили и обучались под началом Аль-Муалима. Сам Наставник жил в одной из центральных башен цитадели, построенных в византийском стиле. Его часто видели стоящим у окна, погруженным в раздумья. Наверное, он и сейчас стоял и смотрел на деревню, где под ярким солнцем кипела повседневная жизнь. Здесь все было как и десять дней назад, когда Альтаир отправлялся в Иерусалим вместе с Маликом и Кадаром, намереваясь вернуться героем-триумфатором.
Никогда прежде – даже в самых кошмарных снах – Альтаир не допускал мысли о поражении. И все же…
На рыночной площади, покрытой мозаикой солнечных пятен и теней, его окликнули. Альтаир отогнал тягостные мысли, расправил плечи, поднял голову и постарался вернуть себе облик великого ассасина, каким он был, покидая Масиаф. Нельзя, чтобы в нем увидели глупца, вернувшегося с пустыми руками.
Это был Рауф, отчего Альтаиру стало еще тошнее, хотя он искренне думал, что тошнее уже некуда. И почему первым, кто увидел его после возвращения, был именно паренек, боготворивший Альтаира? По-видимому, он ждал возвращения своего кумира, толкаясь возле бортика фонтана. Увидев Альтаира, Рауф бросился к нему с горящими от восторга глазами. Ореол проигравшего, похоже, был виден лишь самому Альтаиру.
– Альтаир, ты вернулся! – Рауф сиял от счастья, словно щенок при виде хозяина.
Альтаир медленно кивнул. У Рауфа за спиной пожилой торговец пил воду из фонтана. Мимо проходила женщина, неся вазу, украшенную изображением газелей. Поставив вазу на бортик, женщина о чем-то заговорила с торговцем, оживленно жестикулируя. Альтаир завидовал им. Завидовал им обоим.
– Рад видеть тебя целым и невредимым, – продолжал Рауф. – Полный успех, правда?
Альтаир не ответил, чувствуя, что ему трудно смотреть парню в глаза. Не сводя взгляда с беседующих у фонтана, он поинтересовался:
– Наставник у себя?
– Да, конечно. – Парень сощурился, словно почувствовав какой-то подвох. – Как всегда, сидит, зарывшись в книги. Он наверняка тебя ждет.
– Спасибо, брат.
Альтаир двинулся дальше. Он шел по мощеной рыночной площади, минуя лотки под навесами, телеги с сеном, скамейки. Вскоре каменную мостовую сменила сухая пыльная дорога, которая круто поднималась вверх по склону, поросшему обожженной солнцем травой, к замку.
Никогда еще Альтаир так остро не ощущал свое ничтожество в тени величественных камней. Незаметно для самого себя он сжал кулаки, пересекая плато. У входа в цитадель Альтаира приветствовали караульные. Пальцы на эфесах мечей, глаза внимательные и настороженные.
Альтаир подошел к большой арке, ведущей к барбакану. И там у него снова сжалось сердце, когда он увидел знакомую фигуру. Это был Аббас.
Аббас стоял под единственным факелом, разгонявшим легкий сумрак внутри арки. Его спина упиралась в грубую каменную кладку. Плаща на нем не было, рука покоилась на эфесе меча. Альтаир остановился. Местные жители, сновавшие вокруг, и не догадывались о давней вражде, вновь вспыхнувшей между двумя ассасинами. Когда-то они называли друг друга братьями. Но то время давно прошло.
– Ну наконец-то… Вернулся! – насмешливо улыбнулся Аббас, многозначительно поглядывая Альтаиру за спину. – Но где же остальные? Или ты несся сюда во весь опор, чтобы оказаться первым? Я же знаю, как ты не любишь делиться славой.
Альтаир молчал.
– Молчание – знак согласия. – Аббас продолжал дразнить Альтаира со всей изощренностью молодсти.
– Тебе больше нечем заняться? – вздохнул Альтаир.
– Я ждал тебя, чтобы передать распоряжение Наставника. Он в библиотеке, – сказал Аббас, пропуская Альтаира вперед. – Торопись. Тебе же явно не терпится облобызать его ноги.
– Еще одно слово, и я облобызаю кинжалом твое горло.
– Ты всегда успеешь это сделать… брат.
Альтаир прибавил шагу. Пройдя через двор и площадку для упражнений, он остановился перед входом в башню Аль-Муалима. Караульные склонили головы, выражая надлежащее почтение к старшему ассасину. Альтаир ответил кивком, зная, что очень скоро, едва только весть о его провале разнесется по Масиафу, это почтение отойдет в область воспоминаний.
Но вначале он должен сообщить Аль-Муалиму ужасное известие. Он поднялся в покои Наставника. Внутри было тепло. В воздухе ощущался знакомый сладкий запах благовоний. В лучах солнца, льющихся из открытых ставен, кружились пылинки. Аль-Муалим стоял возле окна, заложив руки за спину. Его хозяин. Его учитель. Человек, которого Альтаир почитал превыше всех.