Апокалипсис

  Роман остался с нами, хотя я слегка опасалась за его здоровье и даже жизнь. Виталий Петрович так на него смотрел, что, казалось, стоит мне отвернуться, как толстый рыцарь постарается задушить музыканта, а потом заявить, что тот просто умер от вчерашнего удара по голове. Я, как всякая девушка, мечтала о соперничестве между мужчинами за свою персону, но никогда не думала, что это окажется столь обременительным.

  Роман понимал, что ему угрожает опасность, но покидать дом не желал. Он оказался храбрецом, этот атлет. Свои новые способности принял стоически и даже поверил объяснениям. Хотя что ему оставалось делать? Он стал связанным со мной, со всеми нами. Я могла бы его отпустить, но Роман сам воспротивился этому, а Виталий Петрович просто сказал: 'Конечно, отпусти его, Анечка. Я провожу его до дома... прослежу, чтобы все было в порядке. Буду для него как врач. Стану к нему относиться, как добрый доктор Айболит'. Я подумала, что Виталий Петрович точно решил прикончить нежелательного свидетеля и оставила все как есть. Пусть у меня будут двое. В конце концов есть же многодетные матери, которые справляются со своими сорванцами? Справлюсь и я. Мои заблуждения можно было извинить только молодостью.

  Мы поставили мотоцикл в гараж. Все-таки красивая машина. Может быть потом как-нибудь прокачусь на ней с Романом. Я неосторожно высказала вслух это пожелание и Виталий Петрович недобро зыркнул в сторону нашего музыканта.

  Зато Роман оказался на высоте. Несмотря на то, что он плохо себя чувствовал, пытался быть полезным. Предлагал свою помощь, порывался убрать в зале и даже хотел вытереть пыль со шкафов. Но для этого ему нужно было встать на шаткую табуретку и, чтобы не упасть, попросил меня подержать его за ноги.

  Виталий Петрович сказал, что охотно поможет в деле вытирания пыли и подержит Романа, сколько нужно. Атлет тут же заявил, что справится сам и, действительно, очень ловко вытер пыль под бдительным взглядом Виталия Петровича, который периодически осведомлялся, не начал ли Роман падать и не нужно ли его ловить. А то он, Виталий Петрович, готов это сделать в любую минуту.

  Мне в то утро даже почудилось, что они подружатся, но, увы, проблемы начались за завтраком. Сначала все шло хорошо. Виталий Петрович, казалось, смирился со своей участью и пытался даже быть любезным - объяснил Роману, где находится печенье и посоветовал его мазать жирным маслом, чтобы побыстрее умереть от склероза. Я в тот момент как раз наливала в миски овсяную кашу и восприняла это как шутку. Зря.

  Виталий Петрович на протяжении всего завтрака сосредоточенно расспрашивал Романа, не скучает ли тот по дому, не ждет ли его срочная работа в Сибири или на Камчатке и не хочет ли он поехать отдохнуть за границу прямо сейчас. Музыкант отвечал 'нет' и не сводил с меня глаз.

  - Это невежливо - не смотреть на собеседника, - в конце концов выдал Виталий Петрович со странной улыбкой.

  - Но я разговариваю с ней, - ответил Роман, даже не обернувшись к толстому рыцарю. И напрасно - Виталий Петрович покраснел от гнева, но все-таки сказал спокойным голосом:

  - Мужчинам всегда есть о чем поговорить.

  Атлет проигнорировал эту фразу. В тот момент он начал рассказывать мне невероятную историю об одной девушке, которая однажды потеряла кошелек на улице, а потом в тот же день в магазине нашла чужой бумажник, принадлежащий человеку, в свою очередь, обнаружившему ее кошелек. Девушку, как и меня, звали Аня.

  - Я тоже знаю забавные истории, - встрял Виталий Петрович, раздосадованный тем, что оказался задвинут на второй план. - Когда я служил в армии, то у нас отъявленным трепачам раскрашивали физиономии ночью.

  - Я не вру, - обиделся Роман. - Эта девушка Аня училась в консерватории. Пианистка! А жила в общежитии. У нее еще был парень, который мне все рассказал. Его звали Виталий. Толстый такой... смешной. Недотепа.

  - Что? - тихо спросил Виталий Петрович.

  - Недотепа, - повторил Роман. Атлет, похоже, искренне рассказывал о своем приятеле Виталии и не мог понять, почему я его пнула ногой под столом. - Ему сильно не везло во всем, за что бы ни брался. Он учился в универе, потом бросил. А затем стал торговать парфюмом. Пытался его впарить своим бывшим сокурсницам. Но кто же купит у такого? Да и парфюм был китайское барахло, которое Виталий выдавал за фирменный. Жулик, неудачливый жулик, ему только раз повезло с этой Аней, но она его прокатила - вышла замуж за композитора.

  Я закрыла глаза рукой, чтобы не видеть выражение лица Виталия Петровича, но потом спохватилась и открыла их. Щеки толстого рыцаря пошли белыми пятнами, но он сдержался. Встал из-за стола, подошел к кухонным шкафам и начал там то ли готовить себе бутерброд, то ли еще что-то.

  - Не рассказывай больше об этом Виталии, - тихо попросила я Романа.

  - Почему же? Пусть говорит. Очень интересно, - отозвался толстый рыцарь подозрительно равнодушным голосом. - Хотя я по-прежнему уверен, что с кошельками и бумажниками такого не может быть.

  - Но так все и было, - с улыбкой сообщил мне Роман. - А этого Виталия я видел недавно. Он еще больше потолстел, поглупел и до сих пор торгует парфюмом.

  Виталий Петрович вмиг обернулся. Он замер на миг за спиной атлета, а потом, неожиданно для всех, схватил Романа за затылок и с криком 'Трепло!' окунул прямо в кашу, стоявшую на столе.

  Музыкант быстро освободился, непонятливо моргнул ресницами, покрытыми овсянкой, а когда сообразил, что произошло, вскочил и бросился с кулаками на Виталия Петровича. Тот не остался в долгу и навалился всей тушей на бедного юношу, отчего Роман сразу рухнул. Толстый рыцарь схватил атлета за подбородок и стал бить головой об пол, приговаривая:

  - Только умные люди торгуют парфюмом. Только умные! Ты понял?!

  Лишь мой душераздирающий крик 'Стойте!' остановил сие феерическое действо. Я заставила Виталия Петровича подняться, но толстый рыцарь сумел изловчиться и пнуть ногой лежащего Романа. Это окончательно вывело меня из себя.

  - Вон! Вон отсюда! - мой голос был полон гнева. - Не подходи к нему больше! А ты что лежишь? Больно тебе? Я же просила не рассказывать о Виталии! Поднимайся - и в душ! Умываться!

  Роман был в шоке то ли от боли, то ли от людского коварства. Он смотрел на меня широко открытыми глазами и даже не стонал. Мне удалось кое-как его поднять и усадить на стул. Голова сильно не пострадала.

  - Я его... я ему морду набью, - трогая челюсть, говорил Роман.

  - Нет! - мой ответ был суров. - Ты тоже к нему не подходи! Даже близко!

  Я жалела о том, что втянула и Романа в это дело, но обратного хода не было. Мне пришлось спуститься в зал, чтобы серьезно поговорить с Виталием Петровичем.

  - Я не твоя жена и даже не невеста! - заявила я. - Ты не имеешь на меня никаких прав! И обращаться так с другими мужчинами не позволю. Что Рома тебе сделал? Написал для меня музыку? Спел под окном?

  - Спел, но плохо, Анечка, очень плохо, - попытался оправдаться Виталий Петрович.

  - Слушатели одобрили, - ответила я. - В моем лице.

  - Но я же тебе так помогаю. Все делаю. Зачем нам нужен этот...? - вот теперь Виталий Петрович наконец решил высказать все, что наболело. И это надо было пресечь немедленно!

  - Делаешь, - согласилась я, устремив на собеседника гневный взгляд. - Но для чего? Для меня, что ли?

  - Конечно! - Виталий Петрович, до того спокойно сидевший на диване, даже подпрыгнул от избытка чувств. - Для тебя одной! Все для тебя!

  - Вот только не надо мне байки рассказывать.

  - Это не байки, - толстый рыцарь был удивлен совершенно искренне. Но что его удивление по сравнению с логикой рассерженной женщины?

  - Ты делаешь все для себя, - внешне спокойно сказала я. - Твои друзья-помощники, дача, мудрые советы, взятки ментам - это лишь для того, чтобы со мной переспать. Молчи! Некоторые ухаживают за женщинами с помощью цветов, другие - с помощью ресторанов, хороших слов, а ты - вот так. Все так сложилось. И ты сам на это пошел. Добровольно. Хочешь ухаживать дальше - тогда соблюдай некоторые правила. А нет...