Ириска и Звезда Забвения

– И тогда побежали мы, – вздохнул Кияшко. – Догнали в лесу, стали окружать, но не успели. А потом выяснилось, что среди беглецов оказался Боевой Барсук красно-синих.

В обычное время помощники охотно посмеялись бы над побитым силачом, выставляя его перед хозяином в дурном свете, однако сейчас ограничились улыбками.

Боевые Барсуки помогали воинам Прелести на Закатном Рубеже – границе с тёмной Плесенью, и появление красно-синего должно было насторожить колдуна. И насторожило, заставив прищуриться и помолчать.

– Кто был вторым? – хмуро спросил Удомо после паузы.

– Дикий Страус.

– Хиша?

– Да.

Появление красно-синего и его бой с силачами не особенно напугали чёрного мага: воинов он не опасался. А вот хитрый Страус давно выводил Захариуса из себя.

– Что Хиша делал в моём цирке?

– Мы не знаем, – развёл передними лапами рыжий Трындель.

– Они унесли из зала девчонку, – сообщила Ушастая.

– Что?! – вытаращился Удомо.

– Там была фея.

– Там было много фей, – резанул пришедший в себя Захариус. – Я видел в зале Ярких, Изумительных и Бесподобных. Но все они оставались на своих местах до конца представления и все потеряли память… – Он вдруг замолчал и снова спросил: – Когда Дикий Страус увёл фею?

– До появления Звезды, – вздохнула Бетти. И на всякий случай сделала маленький шаг назад.

Тигры-людоеды заинтересованно посмотрели на чёрного мага – почувствовали, что Удомо вне себя и сейчас, возможно, кто-то из его помощников отправится к ним на ужин.

– Полика – та Непревзойдённая, из-за которой мы притащились в эту дыру и которую я вызвал на арену, – осталась в Прелести, – очень тихо, хотя на самом деле он пребывал в неописуемом бешенстве, произнёс Захариус. – Она до сих пор здесь.

Перепуганные помощники мечтали об одном – сделаться невидимыми.

– Звезда Забвения навсегда выбросила в мир людей всех фей, которые сидели в зале: и Ярких, и Бесподобных, и Изумительных… Все они позабыли о Прелести и никогда больше сюда не вернутся. Полика тоже потеряла память, но осталась. Почему?

– Я не знаю, – жалко отозвался Кияшко.

Нелепый Марчелло втянул голову в плечи. Ядош Тубрич закусил губу.

– Что-то её удержало, – пропищал Трындель.

– Ученица, – выдохнула Ушастая, прежде чем гнев Удомо обрушился на шпрехшталмейстера. Бетти спасла орангутана не по доброте душевной, а потому что знала, что закусивший удила Захариус накажет всех.

– Что? – переспросил колдун.

– У Полики была ученица, – объяснила повелительница летучих мышей и прочих гадов. – Они вошли в Прелесть, воспользовавшись одним Самоцветным Ключом, а поскольку ученица, видимо, всё ещё здесь, то и сама Непревзойдённая не может покинуть Прелесть.

– В зале была ещё одна Непревзойдённая, – с умным видом заявил Марчелло. – Только ради неё Уди пожертвовал бы собой.

И тут же получил затрещину. Однако смотрел Захариус не на покатившегося по земле клоуна, не на съёжившихся помощников, а на Ушастую:

– Ты хочешь сказать, что по моему миру разгуливает ещё одна Непревзойдённая?

– Мы её найдём! – замирая от страха, пообещала Бетти.

– Я приложил массу усилий, чтобы изгнать Непревзойдённых из Прелести. Полика была последней, – прошипел чёрный маг. В этот момент он больше всего на свете напоминал разозлённую змею, готовую убить кого угодно. – Если хоть одна из них вернётся в Прелесть, мой план рухнет.

– Я знаю, – пролепетала Ушастая.

– Так поймайте её! – завопил Удомо и в ярости затопал ногами, страстно желая кого-нибудь убить. Помощники бросились врассыпную, а тигры-людоеды запрыгали в клетках, стуча по прутьям тяжёлыми лапами. – Поймайте! Поймайте! Поймайте!!

Глава IV

в которой Ириска расспрашивает Хишу обо всём на свете

– Как мы смогли убежать? – тихо спросила девочка, с содроганием вспоминая случившееся в лесу. А именно – тот ужасный миг, когда из-за кустов и деревьев выскочили злобные силачи. Тогда маленькая фея закричала, а Дикий Страус вновь подхватил её на плечо и бросился прочь, спасаясь от жестокой расправы. И девочка, несмотря на то что ей было очень-очень страшно, успела увидеть, как храбро атаковал оставшийся позади Барсук многочисленных Кияшек, толстых и неповоротливых, словно бурдюки. Первого врага Уди отбросил легко, играючи, но остальные набросились на Барсука скопом, разлетелись от его ударов, зарычали, завизжали, пошли в повторную атаку, и вскоре красно-синий воин скрылся под их сальными телесами.

Схватка превратилась в свалку, из которой то и дело вылетали побитые силачи.

А ещё девочка увидела, что далеко не все трусливые Кияшки рискнули сразиться с Уди, что некоторые из них обежали Боевого Барсука по широкой дуге и продолжили преследовать их с Хишей. И бежали толстые силачи, несмотря на размеры и неповоротливость, довольно шустро. Кияшки, как танки, проламывались сквозь кусты и ветви, злобно подвывали от полученных царапин и громко кричали, приказывая Дикому остановиться. А поскольку те же самые деревья и кусты не позволяли Страусу развить привычную скорость, Кияшки приближались. Хрустели сломанными ветками, хрипели совсем рядом, и в какой-то момент Ириска с отвращением ощутила их противное, зловонное дыхание. А ещё – увидела толстую руку со скрюченными пальцами, которая тянулась прямо к ней.

Увидела и снова закричала от страха. И закрыла глаза, не желая видеть этих омерзительных существ… А когда открыла – рядом не было ни леса, ни злобных силачей, ни их растопыренных лап. Только поле, высокий берег и широкая река, неспешно несущая воды куда-то на юг. Беглецов мягко обдувал приятный лёгкий ветерок, а солнце неотвратимо опускалось за далёкий лес, готовясь отдать мир во власть тёмной ночи.

Дикий снял Ириску с плеча, постоял немного, наклонившись и шумно дыша, а затем упал на траву клювом вверх, широко раскинул крылья и сообщил равнодушному небу:

– Устал.

– Как мы смогли убежать? – переспросила девочка.

– Я колдовал, – просто ответил Хиша. И тут же сварливо добавил: – Потому что кое-кто другой не стал этого делать. Врождённая вежливость не позволяет мне прямо сказать, о ком идёт речь, но все, конечно, понимают, что я намекаю на одну белокурую фею, которая совершенно мне не помогает.

– Как ты колдовал? – поинтересовалась Ириска, решив пока не обращать внимания на нахальное замечание чересчур говорливой птицы. То есть не ставить спутника на место, потому что он может обидеться и вообще замолчать.

А Ириске надо было понять, что происходит.

– Как колдовал? Да как обычно, – горделиво ответил Страус. – Ничего нового тут не придумаешь: накапливаешь силу, читаешь заклинание и получаешь результат. Если бы ты прилежнее обучалась магическим наукам, а не проводила всё свободное время в ПрелеСети и Щебетаниях, то знала бы о Волшебстве гораздо больше меня.

Болтать у Дикого получалось отменно, лучше всего на свете, но его трескотня, в которой то и дело мелькали непонятные слова, ничего не объясняла, и девочке пришлось задать уточняющий вопрос:

– Что именно ты сделал? Как нам удалось удрать?

– Я использовал очень сильное, доступное только великим волшебникам заклинание «Шаг за сто», – сообщил Хиша, но по выражению на его физиономии стало понятно, что насчёт «великого» Страус приврал. А чтобы маленькая собеседница не заподозрила его во лжи, хвастунишка мгновенно пустился в нудные уточнения: – Это когда каждый твой шаг по расстоянию превращается в сто шагов, и ты бежишь быстрее самого быстрого страуса в мире, то есть я стал бежать в сто раз быстрее самого себя, но счёл это недостаточным и добавил к «Шагу за сто» ещё и «Двигайся впятеро», чтобы стать быстрее в пять раз и вместо одного шага получалось пятьсот.

– Я понимаю, что означает фраза: «Стать быстрее в пять раз», – перебила Хишу девочка.

Точнее, хотела перебить, но не получилось, потому что Страус даже не чихнул в ответ. А может, он и правда не услышал замечания за собственной трескотнёй.