Страница 41 из 46
У меня было очень много дел. Я стала разбираться с проблемами призраков. Я нашла потомков семьи Эдгара Клоггса, свалившегося с метлы во время игры в квиддич более ста лет назад. Я подарила ему новую скоростную метлу и заставила нарисовать портрет мальчика, где он якобы держит метлу и кубок Хогвартса. После этого капризный призрак развеялся. Я побеседовала с профессором Бинсом и выяснила, что он мечтает о грамотном преемнике, но никто не может продемонстрировать ему достаточной эрудиции. Пришлось задействовать Олдриджа и отсеивать тринадцать кандидатов, но четырнадцатый удовлетворил старого учителя. Со счастливым криком: «Я свободен! Марта, я иду!» он улетел и развеялся под потолком своего класса. Помирить Серую даму и Кровавого Барона стоило мне сил и времени, но всё получилось отлично. Диадема Равенкло вернулась в зал наград, а двое счастливых возлюбленных отправились в очередное большое приключение. Злиться друг на друга тысячу лет! Вот это история большой любви… Их места факультетских призраков тут же заняли весёлый астроном (Равенкло) и сэр Патрик Делайни-Подмор, тот самый, что не хотел принимать Ника в клуб. Он был своеобразным владыкой призраков и отказался уходить, мотивировав, что ему и тут хорошо. Он взял под крыло Слизерин и правил железной рукой. Весёлый астроном в каноне не упоминался, но был любознательной и яркой личностью. Он сказал мне, что не уходит, потому что ждёт, когда люди полетят в космос. Я рассказала ему о Гагарине, и астроном ждал шестьдесят первого года, как именин. Пивз был мелким бесом, он являлся побочным плодом эксперимента Хельги и жил своей потусторонней жизнью совершенно счастливо. Единственное, о чём он мечтал, это о подружке. Я призналась, что пока не могу ему помочь, но обязательно разыщу любые намёки в папиных записях, как только решу основную задачу. Пивз согласился, ещё бы, десять веков одиночества некому было понять и оценить его великолепных идей. Наконец-то, у него появилась надежда. Он предложил мне свои услуги, и я с радостью согласилась. Мне понадобится любая помощь, которую я смогу найти. В замке осталось не более десяти призраков, это было их свободной волей и решением. Они относились ко мне с подобострастием и заботой, считали единственной законной хозяйкой замка. Я выяснила у них, какими путями они попали в замок, как скоро пришли в себя после кончины и тому подобную информацию. Как оказалось, в замок они слетелись очень по-разному, многие помногу лет торчали возле места собственной гибели, привязка к замку проходила тяжело, обычно с помощью магов. Призрак обращался к живущим в Хогвартсе собратьям, те передавали просьбу директору, и ритуал проводился на месте гибели. Призрак мог сам попытаться добраться до могущественного волшебника и проводить некоторое время в замке, этому очень способствовало несколько факторов: умение пользоваться своими возможностями в призрачном обличии, что оттачивалось годами, иногда десятилетиями, эмоционально окрашенными воспоминаниями о Хогвартсе или наличием в замке кровных родственников. Нежелательных призраков можно было развеять, но также только на месте их гибели. Если директор отказывал в гостеприимстве, то давал последнюю милость и прекращал тоскливое существование привидения между мирами. На памяти обитателей замка такое случалось всего пару раз, по причине отвратительного характера желающих поселиться в замке. Для ритуала использовался специальный артефакт, который хранился у директора. Это была очень хорошая новость. Мой план приобретал очертания. Эльфы меня тоже называли исключительно «Хозяйка» и просили подтверждать любые приказы, кроме моих собственных. Своих новых подданных я попросила найти спящего дракона. Оказалось, что они дрыхли вместе, эти ленивые папины питомцы.
Я спустилась к ним в середине апреля. Хорошо, что я умею летать без приспособлений. Папа-змей шипел, потому что я невежливо запихнула его в большую корзину. Он был тяжёлый и постоянно ёрзал. Я на него прикрикнула, и эхо разнесло мой злобный писк. Спускались мы из работающего женского туалета, эльфы закрыли его «на уборку», а я разглядывала краны. Всё было так, как описано в каноне. Нашёлся кран со змеёй, мне пришлось прошипеть: «Открывайся!».
В то же мгновение кран засветился ярким белым светом и начал поворачиваться. В следующую секунду раковина рухнула вниз, открывая большую трубу, достаточно широкую, чтобы в неё мог проскользнуть человек.* Мне ужасно не хотелось прыгать в неизвестность, но выхода не было.
Это напоминало спуск по бесконечной склизкой тёмной горке. Я могла видеть другие трубы, отходящие во всех направлениях, но ни одна из них не была такой большой, как главная труба, извивавшаяся и поворачивавшаяся, плавно спускаясь вниз. Я почувствовала, что опустилась уже глубже школьных подземелий. Я мягко опустилась на сырой пол тёмного каменного туннеля, достаточно большого, чтобы встать в полный рост. Было очень темно и мокро, поэтому я низенько полетела в сторону, откуда доносился слабый ветерок.
Наконец, я оказалась в конце очень длинной слабо освещённой комнаты. Каменные колонны, увенчанные переплетёнными змеями, поддерживали высокий потолок, утопавший во тьме, и отбрасывали длинные чёрные тени в зеленоватом свечении, наполнявшем зал.
С точки зрения змеи здесь было чрезвычайно уютно. Максимально медленно мы с папой-змеем продвигались вперёд между колоннами с каменными изображениями различных видов змей. Каждый осторожный шаг гулко отдавался в тёмных мрачных стенах. Казалось, пустые глазницы каменных змей радостно наблюдали за нами. Несколько раз, когда нам казалось, что они шевелятся, я замирала и выкрикивала приветствия верным подданным.
Уже поравнявшись с последней парой колонн, я увидела огромную статую высотой до потолка, стоявшую у задней стены.
Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в огромное лицо наверху: оно было древним и обезьяноподобным, с длинной бородой, ниспадавшей почти до самого низа складчатой каменной мантии волшебника, из-под которой виднелись две огромные серые ступни, стоявшие на гладком полу комнаты.
Чувствуя себя дурой, я пафосно прошипела на парселтанге:
— Отзовись, Слизерин, величайший из Четвёрки Хогвартса.
Гигантское каменное лицо Слизерина двигалось. Его рот раскрывается шире и шире, превращаясь в огромную чёрную дыру.
Огромная змея, яркая, ядовито-зелёная, толщиной со ствол дуба, вылезла изо рта статуи, её огромная тупорылая морда раскачивалась из стороны в сторону между колоннами.
- Кто меня разбудил? Мастер, это Вы? Ах, Гонта, внученька, ты вернулась? Иди сюда, моя малышка, и ты подойди, рунослед.
Я улыбалась и обнимала змея. Он нежно обнимал меня хвостом.
- Здравствуй, Салли.
- Здравствуй, дочь Салазара! Ты пришла, чтобы забрать меня? Я поеду к Мастеру?
Я кивнула и ласково провела по его большому лбу: