Страница 38 из 125
Человеческая природа, человеческая жизнь и человеческое общество устроены так, что противоречия между отдельными людьми, между спаянными одними интересами группами людей, между целыми сословиями и классами неизбежны. Неизбежность этих противоречий объясняется многими причинами. Во-первых, тем, что люди от рождения отличаются разными способностями. Это не позволяет им одинаково воспринимать мир и при равных условиях обретать равные возможности. Во-вторых, неравенством самих этих условий, определяемых социальным положением людей (князь, дружинник, смерд), в которых даже более одаренные по рождению вынуждены занимать низшие ступени общественной лестницы. В-третьих, сочетанием различных жизненных ситуаций, в которых люди проходят свой жизненный путь. По существу, судьба каждого человека неповторима, как неповторим и он сам. Человек весьма редко осознает свою истинную ценность, которая определяется как его врожденными способностями, так и объективными условиями его существования и тем самым объективными возможностями его самовыражения. Зато каждый человек, даже весьма ограниченных умственных способностей, прекрасно понимает и ощущает превосходство другого, и в первую очередь в сфере общественного положения. Именно это во многом сближает весьма разных людей в большие группы по интересам: в одном случае по ущемленным интересам, в другом – по защите своего уже завоеванного привилегированного положения. Так было всегда, во всех обществах, так будет и впредь, пока будет жив человеческий род.
Но это вовсе не значит, что люди находятся в постоянной борьбе друг с другом. Люди, группы, сословия, классы нуждаются друг в друге, и в то же время индивидуальные интересы людей, их общественные интересы порой прямо противоположны. Личные интересы человека – двигатель общества, но интересы людей одновременно являются взрывоопасным «материалом», который может это общество взорвать, если накал противоречий переходит в накал страстей, которые усиливаются в том случае, если они овладевают большими массами, чьи интересы совпадают.
Древняя Русь не была в этом смысле исключением. Людские интересы, людские противоречия выражались на всем протяжении ее истории и вполне соответствовали материальному и духовному уровню развития тогдашнего общества.
Первые крупные общественные схватки в зарождающемся государстве возникли тогда, когда Киев подминал под себя другие племенные княжения. Древлян, вятичей, другие племена сплачивало желание отстоять свою независимость и свободу. И здесь сходились интересы, скажем, древлянского князя Мала и безвестного древлянского смерда. Несколько раз поднимали в X в. восстание против Киева древляне, вятичи; самостоятельный путь своего развития искали полочане. Племенной сепаратизм был главным общественным чувством, которое объединяло людей и поднимало их на борьбу.
К концу XI в. Русь, кажется, более не тревожили племенные или региональные распри и ничто не нарушало ее внутреннего государственного покоя. Но это было обманчивое впечатление. Да, пожаров вроде племенных восстаний больше не было, но угли политического сепаратизма, который уходил еще в прошлую племенную жизнь, тлели постоянно. Это чувствовалось в постоянной угрюмой настороженности вятичей, в особой позиции Полоцка, который десятилетиями, из поколения в поколение своих князей Рогволдовичей, вел нескончаемую войну с Киевом, и в извечной оппозиции Новгорода, не забывшего свои былые вольности еще варяжской поры.
По мере развития общественных отношений на Руси, появления богатых и бедных, складывания княжеско-боярско-дружинной верхушки, начала ее наступления на земли свободных крестьян племенной сепаратизм отступал в тень. Но другие противоречия выходили на первый план.
С конца X в., со времени введения христианства на Руси, появились противоречия между теми, кто был предан старой языческой вере, и носителями идей христианства. Язычество было сильно, как уже говорилось, на севере и северо-востоке страны. Именно на новгородском севере, на вятичском северо-востоке вспыхнули первые пожары неповиновения. Нежелание принять христианство в качестве новой религии шло рука об руку со старыми племенными традициями. А обострявшиеся социальные отношения, потеря частью населения свободы, повышение налогового гнета со стороны государства и частных владельцев лишь осложняли общую обстановку в этих частях страны.
Ряд мятежей произошел в связи с введением христианства на Новгородской земле.
В 1024 г. на северо-востоке страны, в Суздальской земле, произошло новое выступление народа. Это было время большого голода. Среди населения прошел слух, что богатые люди скрывают хлеб. Люди бросились во дворы богачей, стали избивать их и разыскивать хлеб. Во главе движения встали волхвы – языческие жрецы. Так в этом мятеже сплелись мотивы социальные, религиозные и племенные. Потребовалось вмешательство самого́ великого киевского князя Ярослава. Он явился в Суздальскую землю с дружиной, схватил и казнил руководителей мятежа – волхвов, утихомирил край.
В 1068 г. в Русской земле произошло еще одно крупное общественное потрясение.
Все началось с поражения от половцев русского войска, которым командовал сам великий князь Изяслав, сын Ярослава Мудрого, и его братья Святослав и Всеволод. Разгромленная и потрепанная в открытом бою княжеская дружина заперлась за киевскими стенами и со страхом ждала появления врагов. Именно в это время началось брожение среди горожан. Они требовали у князя оружие и были готовы защитить город. На горе горожане собирались кучками, в толпе говорили, что князья их предали, что воевода Коснячко нарочно не дает им оружие, опасаясь, что оно повернется против богатых людей. Ремесленно-торговый Подол гудел. Там шло нескончаемое вече. Люди требовали освободить из тюрьмы вероломно захваченного сыновьями Ярослава их соперника, неустрашимого воина и талантливого полководца полоцкого князя Всеслава. Народ требовал поставить его во главе войска в борьбе с половцами. Одновременно раздавались голоса о злоупотреблениях княжеских воевод и управителей, о притеснении народа, несправедливых поборах. На Подоле восстали холопы и растерзали бывшего в Киеве новгородского архиепископа Стефана, который пытался их унять. С Подола сотни людей двинулись к княжескому дворцу, ко двору ненавистного воеводы Коснячко. Другая часть направилась к тюрьме, где томился полоцкий князь Всеслав.
Восставший народ захватил и разгромил многие дворы княжеских бояр и воевод. Княжеский дворец был окружен возбужденной толпой. Близкие к Изяславу люди советовали князю послать воинов к тюрьме и убить Всеслава, но князь колебался. Время было упущено. Народ пошел на приступ дворца. Великий князь, его брат Всеволод со своими чадами и домочадцами, среди которых был и будущий великий киевский князь, пятнадцатилетний Владимир Всеволодович Мономах, бежали.
Толпа разгромила и разграбила княжеский дворец. Оттуда было унесено много золотых и серебряных изделий, дорогие меха. Князь Всеслав был освобожден из тюрьмы и возведен восставшим народом на киевский стол. Изяслав бежал в Польшу.
Семь месяцев правил в Киеве Всеслав – избранник народа. Но прежние правители Киева не сдавались. К этому времени Святослав Черниговский, брат великого князя, разгромил половцев и обезопасил на время русские границы. Изяслав собрал в Польше большую рать и двинулся на Киев, вместе с ним шли польские отряды. Всеслав с киевлянами выступили навстречу. Войска сошлись близ самого Киева. Но битва не состоялась. В канун ее, ночью, Всеслав тайно покинул киевлян и бежал к себе в Полоцк. Оставшееся без вождя войско побежало. Вскоре войско Изяслава было уже около стен Киева. Восставший город открыл ворота великому князю и повинился.
Но Изяслав не сразу вошел в город. Сначала он послал туда своего сына Мстислава с дружиной. Тот учинил жестокую расправу над мятежниками, убил около 70 горожан – зачинщиков бунта, тех, кто участвовал в освобождении и возведении на престол Всеслава, часть мятежников он приказал ослепить, иных же наказал, даже не проведя расследования. Город был повержен. Лишь после этого Изяслав вступил в Киев. Тут же он послал войско в Полоцк и занял его. Всеслав бежал из города в леса.