Страница 17 из 23
Сразу же после Третьего пленума китайское правительство приступило к реформам в области, считавшейся одним из наиболее слабых мест социалистической экономики, – на государственных предприятиях. В коммюнике 1978 года утверждалось: «Одним из серьезных недостатков системы экономического управления является чрезмерная концентрация власти»[79], – следовательно, необходимо было передать ее как местным органам власти, так и хозяйственным организациям, чтобы «местные органы власти, а также промышленные и сельскохозяйственные предприятия получили больше прав на принятие управленческих решений в рамках единого государственного плана»[80]. Идея напрямую передать власть предприятиям не имела прецедента в истории Китая. Памятуя о том, что в эпоху Мао все попытки спасти экономику за счет децентрализации управления провалились, китайские лидеры решили опробовать иной подход. На заседании Госсовета в сентябре 1978 года Ли Сяньнянь выразил сожаление, что предыдущие попытки реформирования китайской экономики свелись лишь к передаче полномочий местным органам власти, в то время как положение предприятий только ухудшилось из-за бюрократической косности и волокиты (Xiao Donglian 2004: 189).
Идея хозяйственной самостоятельности предприятий высказывалась не впервые, по крайней мере в академических кругах. Гу Чжунь и Сунь Ефан стали первыми китайскими экономистами, выступившими с критикой советской плановой модели и предложившими применить рыночные принципы в социалистической экономике (Cao Jianguo 2000: 377–392). Оба считали, что государственные предприятия должны сохранять самостоятельность и стремиться к извлечению прибыли. Еще в 1956 году Гу Чжунь писал о том, что при социализме необходимы рынок и производство товаров для последующего обмена. Спустя год его обвинили в правом уклонизме, и он провел большую часть жизнь в тюрьме и исправительных лагерях
(Ibid., 411–427). В 1974 Гу умер от рака, так и не дождавшись конца «культурной революции». Сунь Ефан считал, что ахиллесова пята социалистической экономики – отсутствие самостоятельности у государственных предприятий, а не централизация власти, как думал Мао, и не децентрализация, как полагали оппоненты «великого кормчего» (Wu Jinglian 2003: 52). В 1961 году Сунь, выступивший с критикой децентрализации управления, на которой настаивал Мао, был объявлен «величайшим ревизионистом в Китае»; во времена «культурной революции» он провел в тюрьме семь лет. После смерти Мао Цзэдуна китайское руководство вспомнило об идеях этих экономистов и взяло их на вооружение (Ibid., 138; Feng Shen, Chen Li 2008: 89).
1
Во время зарубежных командировок китайские лидеры лишний раз убедились в том, что главное – не децентрализация власти, а самостоятельность госпредприятий. Больше всего их поразила высокая производительность и динамизм капиталистических компаний. В отличие от Nissan – фирмы, которая произвела глубочайшее впечатление на Дэн Сяопина в ходе его визита в Японию в 1978 году, – погрязшие в бюрократизме китайские предприятия были крайне неэффективны. Неудивительно, что после Третьего пленума китайское руководство объявило реформу госкомпаний главным условием роста социалистической экономики. В редакционной статье в газете «Жэньминь Жибао» от 19 февраля 1979 года, отражавшей официальную позицию китайского правительства, говорилось: «Самая неотложная задача нынешней экономической реформы – это расширить самостоятельность крупных государственных предприятий»[81]. В течение нескольких последующих лет реформа предприятий – в первую очередь наделение полномочиями государственных предприятий и предоставление им возможности сохранять у себя прибыль – являлась самой важной частью экономической перестройки (Wu Li 1999: 841–846; Wu Jinglian 2003: 138–144; Xiao Donglian 2004: 191).
Местные органы власти, знакомые с хозяйственными реалиями, прекрасно осознавали, что улучшение работы государственных предприятий – фундаментальный фактор решения проблем социалистической экономики. Реформа госпредприятий началась еще до Третьего пленума. В октябре 1978 года появилась информация о первых успехах: отличилась провинция Оычуань во главе с губернатором Чжао Цзыяном, которого в 1980 году назначат премьером Госсовета (Tang Jisheng 1998: 358; Wu Li 1999: 842). Реформа значительно ограничила власть различных ведомств над государственными предприятиями, руководители которых получили право самостоятельно принимать решения по некоторым вопросам. В частности, у них появилась возможность назначать менеджеров среднего звена (хотя увольнять сотрудников им не разрешили), оставлять себе определенную часть прибыли и увеличивать объемы производства сверх показателей, указанных в Госплане. Третий пленум придал всем этим переменам дополнительный импульс. К началу 1979 года число затронутых реформой предприятий в одной только Сычуани достигло сотни (Wu Li 1999: 842). К ним присоединились еще 50 предприятий в соседней провинции Юньнань (Shirk 1993: 200). Изучив успешный сычуаньский опыт, Госсовет КНР в мае 1979-го выбрал для проведения аналогичных преобразований восемь крупных государственных предприятий, в том числе ведущего производителя стали Capital Steel и ряд других компаний в Пекине, Шанхае и Тяньцзине. К концу 1979 года к программе присоединились более 4200 крупных госпредприятий (Wu Jinglian 2005: 145). К 1981-му в Китае (за исключением Тибета) было уже более 6600 реформированных госпредприятий.
Помимо предоставления предприятиям прав принимать управленческие решения китайское правительство приняло ряд других мер, направленных на реформирование промышленности. К тому времени многим стало понятно, что государственным предприятиям мешают два вида ограничений. Во-первых, не имея права самостоятельно принимать решения, предприятия становились пешками в руках различных представителей власти. Они не могли сами решать, что производить и в каких объемах, кого нанимать на работу, а кого увольнять, сколько денег инвестировать, как вознаграждать труд руководителей и рабочих. На самом деле государственные предприятия только назывались «предприятиями». Таким образом, в первую очередь надлежало реформировать госкомпании, предоставив им право самостоятельно вести бизнес – как полагается настоящим предприятиям.
Вторым препятствием была раздробленная структура промышленности. Поскольку Мао неоднократно предпринимал попытки сделать каждую административно-территориальную единицу (от провинций до уездов) как можно более независимой в экономическом плане, китайские госпредприятия были невелики, однако их было чрезвычайно много и все они работали в полной изоляции друг от друга. Даже добывающие и перерабатывающие компании в одной и той же отрасли взаимодействовали чаще всего не напрямую, а через правительственных чиновников. Таким образом, государственные предприятия в разных административно-территориальных единицах образовывали группу промышленных объектов, подчинявшихся местным органам власти[82]. Для решения этой структурной проблемы Госсовет в июле 1980 года призвал к объединению и укрупнению госпредприятий (Xiao Donglian 2004: 204). Что касается машиностроения (наиболее фрагментированной отрасли народного хозяйства во времена Мао Цзэдуна), в начале 1981 года Госкомитет по машиностроению предложил государственным предприятиям осуществить слияние. Кампания по слияниям охватила даже госаппарат. К 1982 году было создано Национальное бюро машиностроения, объединившее четыре ранее существовавших ведомства (Kuang Jiazai, Gai Jun 2004: 311–312).
Вдобавок к преобразованиям в системе управления промышленностью Госсовет решил поставить эксперимент с «комплексной реформой национальной экономической системы» в масштабе целых городов (Zong Han 2007: 30–41; Peng Shen, Ohen Li 2008: 125–128). Первым «подопытным» городом в октябре 1981 года стал Шаши в провинции Хубэй, население которого составляло 243 тысячи человек. В марте 1982-го за ним последовал Чанчжоу в провинции Цзянсу – сопоставимый по размеру город. В феврале 1983 года к ним присоединился Чунцин – первый крупный город, ставший экспериментальной площадкой для «комплексной экономической реформы». В мае участие в проекте приняли еще несколько крупных городов с населением несколько миллионов человек – Вухань, Шэньян, Далянь, Харбин, Гуанчжоу и Сиань. Город Шаши – первопроходец на пути реформ – вырвался из безвестности, оставив след в истории перестройки китайской экономики. Он первым объединил фирмы, чтобы сократить издержки за счет укрупнения масштаба производства; позволил предприятиям самим решать, какую продукцию выпускать; расширил возможности предприятий в сфере кадровой политики; создал систему экономической ответственности руководства. Данный этап экономических реформ оставил очень мало документальных свидетельств, и ученые обошли его вниманием[83] – возможно, потому, что по сравнению с особыми экономическими зонами успехи городов-экспериментаторов кажутся весьма скромными. И все же пилотные проекты в городах – наряду с реформой госпредприятий и реструктуризацией промышленности – наглядно показывают, что в конце 1970-х – начале 1980-х годов китайское правительство прилагало целенаправленные усилия в целях реформирования промышленности.
79
Текст коммюнике см.: Hin ton 1982: 459.
80
Ibid.
81
People's Daily. 1979. February 19. Ом. также: Xiao Donglian 2008: 507–544. Следует отметить, что соответствующий раздел книги Ояо просто озаглавлен «Реформа экономической системы началась как передача прав и прибыли». Как пишет Ояо, «по крайней мере в период 1978–1980 годов в центре внимания реформаторов постоянно находилось расширение самостоятельности предприятий» (Ibid., 522).
82
В научной литературе это называется Ж-формой (M-form) – разветвленной промышленной структурой (например: Qian Tingyi, Xu Ohenggang 1993; Maskin, Qian Tingyi, Xu Ohenggang 2000; Qian Tingyi, Roland, Xu Ohenggang 2006) – в отличие от унитарных (TJ-form) структур, свойственных бывшей советской экономике.
83
Например, этот вопрос не поднимается в работах у Цзинляня (Wu Jinglian 2003; Wu Jinglian 2010) и Нотона (Naughton 2007).