Стенка на стенку

– Спасибо, Михалыч, я знал, что ты поймешь меня.

– Ты уж постарайся в этот раз, – смежил веки Mихалыч. Барон понял, что аудиенция закончена.

Он одним глотком выпил остатки коньяка и встал.

– Да, кстати, Назар, – Варяг тоже встал и загородил дверь. – Кого ты собираешься отправить в Питер?

Барон застыл. Вопрос застал его врасплох. О само главном он еще не подумал. И Варяг, не дожидаясь ответа, произнес веско:

– Лучше всех для этого подходит Филат. Он и поедет,

Глава 4

Филат стоял в ванне под обжигающе колючими струями холодного душа, а когда наконец утреннюю истому смыло потоками воды, он понял, что готов к очередному трудовому дню. Он энергично растер спину и плечи полотенцем, так что кожа попунцовела, и, выйдя в коридор, еще голый, набрал телефонный номер.

Несмотря на ранний час, трубку подняли почти мгновенно. Похоже, его звонка ожидали с нетерпением.

– Выезжай, захвати с собой походный набор…

– Что-то серьезное? – напрягся Филат.

– Нет, просто намечается поездка дня на три-четыре. В Питер.

– Еду! Михалыч обращался к нему за помощью только в безвыходных ситуациях.

Филат был для старого вора вроде врача «скорой помощи», – мастера на все руки, который обязан быть и опытным хирургом, чтобы штопать рваные раны, и умелым акушером, чтобы принять срочного младенца, и даже немного священником, бы с миром отпустить на вечный покой покаянную Ушу. Последнее Филат делал особенно успешно.

Прежде главная его обязанность заключалась в том, чтобы за определенный процент выколачивать деньги должников. Для подобной операции мало было иметь внушительный рост и крепкую шею – требовалось, чтобы варила голова, и, прежде чем отправиться с очередным визитом, он наводил о должнике справки, пытаясь выявить его слабейшую сторону. В качестве «выбивалы» Филат объездил едва ли не всю Россию и в воровских кругах был известен как человек, который умеет держать слово. И если должник оказывался не слишком дальновиден и в нарочитой вежливости Филата видел проявление слабости, то гонец менял тактику, и точная пуля ставила последнюю точку в биографии хапуги.

В последнее время Филат часто отбывал в командировки как доверенное лицо московского сходняка. Что предстояло делать в Питере на этот раз – он ума не мог приложить.

Вызвав шофера и телохранителя, Филат принял надлежащий вид: короткая легкая куртка, джинсы и коричневые английские ботинки из мягкой кожи, – к ним он питал особую страсть.

Дверной звонок издал переливчатую бравурную мелодию. Филат в последний раз оценил свое отражение в зеркале и пошел отпирать дверь.

Он не тяготился предстоящей командировкой – таких поездок за последний год набралось не менее двух десятков. А потом, если вдуматься, эта ведь была неплохая работа и хорошо оплачиваемая. Кому-то ведь полагалось брать на себя роль садовника, чтобы окучивать плодоносящие деревья и выдергивать сорняки на вверенном участке, В дверях стоял Данила Волохов. Он имел типично арийскую внешность: высок, широк в плечах, глаза голубые, кожа белая и волосы цвета свежеотжатой соломы. Данила был похож на возмужавшего Купидона или викинга. Родом Данила был из Тульской губернии и не ведал о своей арийской внешности, да и откуда в его жилах взяться благородным кровям, если все его предки были зачаты в черноземной полосе России и нигде не бывали западнее Смоленска. Жили они испокон веков в русской глубинке, и выезд в районный центр воспринимали как событие неординарное: впечатлений от увиденного в каком-нибудь Осташкове всегда хватало на целый месяц…

Филат зацепил Данилу в Химках, приметив здоровенного блондина на местном базарчике: Данила, надев на рукав красную повязку с неразборчивой надписью, сшибал по трюльнику «за место» с мужичков, приторговывавших у железнодорожной станции всякой скобяной дребеденью. Филат тогда, напустив на себя суровый вид, тихо предложил детине пройти куда следует. С тех пор Данила был всегда при Филате – телохранителем и оруженосцем, как Санчо Панса при Дон-Кихоте. – Все готово? – спросил Филат, шагнув за порог. Дверь, легко заскользив в петлях, захлопнулась. Трудно было поверить, что в ней не менее полутонны веса. Такие крепкие двери можно встретить в швейцарских банках и в спецархивах, где хранятся не подлежащие рассекречиванию документы. Броня была настолько толста, что могла выдержать даже пушечный снаряд. Закрывшись, дверь встала на охранный режим, и Данила знал, что если даже найдутся умники, способные отомкнуть дверь, то в следующий миг они совершат путешествие в загробный мир, – сработает взрывное устройство такой силы, что разворотит половину этажа. Подобные меры предосторожности были весьма не лишними. В квартире Филата находился целый арсенал: автоматы АКСУ, пистолеты ТТ, «Макаровы» и «стечкины», гранатометы «Муха» и даже противотанковые гранаты, не говоря уж о боеприпасах. Все было новенькое, с оружейных складов нескольких военных кругов, и поступало к Филату сразу по нескольким каналам. Об этом арсенале во всей Москве было известно только двоим – Варягу и Михалычу, даже Данила толком не знал, что хранится за тяжелой бронированной дверью этой московской квартиры на Юго-Западе. Филат по давно выработавшейся привычке никому не доверял и, возможно, именно поэтому позаботился с особым тщанием о безопасности своего склада. Охранную сигнализацию Филат смастерил сам – и она включалась на особый режим уже в том случае, если перед дверью кто-то задерживался дольше обычного, а чуткие датчики ловили не только разговор незваных гостей, но даже их дыхание. И это еще было не все – в дверь, на уровне глаз, была вмонтирована видеокамера, которая снимала всех посетителей.

– Так точно! – прищурился Данила.

В небольшом дипломате, который он взял с собой, лежали сверхчувствительные «жучки», мины-ловушки, детонаторы, электрошоковые дубинки.

Даже если Филат уезжал всего лишь на один день, к поездке готовились словно к участию в столетней войне. Но сейчас Данила интуитивно чувствовал, что все обстоит гораздо серьезнее. И не ошибся.

Против обыкновения Филат расположился в джипе «шевроле-блейзер» сзади, уступив Даниле командирское место рядом с шофером Глебом, а это значило, что трогать шефа не полагалось. Массивный джип казался послушной игрушкой умелого Глеба – водила бросал его из одной полосы в другую, обгонял попутные машины-тихоходы, и всем своим видом показывал, что рвется если не на войну, так на любовное свидание.

Между Михалычем и Филатом особой дружбы не водилось. Правильнее было назвать их отношения деловыми. Михалыч давал ему деньги, а значит, заказывал музыку и, как правило, – все больше похоронные марши, нежели танцевальные мелодии.

На этот раз Филат сразу понял, что разговор предстоит сугубо конфиденциальный: Михалыч пригласил его к себе в библиотеку, куда уединялся только с особо доверенными людьми. Михалыч закурил, сел в кресло и погрузился в глубокомысленное молчание. А Филат сразу просек, что это молчание красноречивее любых слов и свидетельствует о том, что дело и впрямь очень серьезное. Подымив чуток, Михалыч вонзил в Филата острый взгляд и просто выговорил:

– Филат, у нас возникли проблемы в Питере.

– Что конкретно? – спросил тот, глядя, как Михалыч стряхивает пепел на огромный ковер. Прежде такого за стариком не замечалось – даже на сходняке он держался как на великосветском приеме.

– Туда надо бы подъехать и кое-что разнюхать. Ты ничего не слыхал о «Балтийском торговом флоте»?

Филат задумался.

– Кое-что слышал. Вроде эту компанию собираются продавать за долги…

– Совершенно верно. Могу тебе сказать, что желающие заглотить этот жирный кусок сейчас слетятся со всех концов России. В том числе и из тамошних… питерских… – Михалыч немного помолчал, потом добавил:

– Но не это страшно. Мы тоже не самые бедные в этой стране и тоже кое-что умеем. Конкуренты нам не опасны. Но там кто-то хочет сыграть в свою игру И игра уже пошла по-крупному. Наших людей мочат…