Страница 2 из 11
А султан, стоя на пороге, издали встретил его вопросом: «Слышал, у тебя проказа?»
Последняя капля
Она: «Пора выгуливать Шпица. Слышишь? Отложи наконец газету! А ведь я предупреждала, заводить собаку в небоскрёбе – безумие. Лучше птицу – её хоть на крышу выпустишь. Ну, разве я не права? Хватит читать! Ему, видите ли, лень на лифте спуститься! Мало того что мне жизнь сгубил, ещё и над животным издевается…»
Он (беря на руки собаку, шагает с балкона): «Ну что, Шпиц, погуляем?»
Превратности судьбы
Согласно одной бурятской легенде Чингисхан не умер в 1227 году и не похоронен на горе Бурхан-Халдун, а уснул. Пробудившись через триста лет, он видит жалкий конец своей империи. «О, Тэнгри! – восклицает он, воздев руки к Вечно Синему Небу. – Где мои степные бахадуры? Где их застилавшие солнце стрелы, где их трепещущие на ветру бунчуки? Где их свистящие арканы, просторные шатры и бесчисленные табуны? О, Тэнгри! Когда-то молодой удалец набирал среди кочевий людей длинной воли, чтобы резвыми скакунами вытоптать мир, как траву, и за это его прозвали Потрясателем Вселенной. Он учил, что жизнь одного бесстрашного стоит тысячи жизней трусов. Его богатыри были, как серые кречеты, – теперь их кости клюют вороны, а их кривые сабли ржавеют – но не оттого, что насытились кровью. О, Тэнгри! Ты прибрало и друзей, и врагов, зачем же оставило немощного старика, который видит сны о Чингисхане?»
С тех пор Владыка Мира бродит среди сопок, и дети смеются над его седой бородой.
Человек – мерило всего
– Те, кому личностная история кажется куда интереснее истории Вселенной, а отдельная судьба представляется значимее мировых судеб, занимается искусством. Те же, кому наоборот, – наукой.
– По-твоему учёные о себе не думают? Ещё как! Только и мечтают: «Вот разгадаю тайну Вселенной и – продам!»
Смерть правозащитника
Он был добрейшей души человек. К тому же скромник, про таких говорят: «Будет стесняться даже на собственных похоронах». К старости он увлёкся буддизмом, и ему взбрело в голову выступить в защиту насекомых. Его матрас стал рассадником клопов, которым он, ворочаясь ночами, исправно служил донором, а за печкой он устроил блошиный питомник, так что в его избе танцевали от неё подальше. Со временем его друзьями стали гусеницы, тля и вши, а сырыми вечерами он подставлял голую шею комарам, предлагая: «Нате пейте!» Вскоре по округе поползли слухи, что тараканы из щелей залезли к нему в голову, но у правозащитника появились подражатели, обретшие смысл в спасении наших булавочных собратьев. Они пышно хоронили раздавленных каблуками козявок, боролись против привычки щёлкать мух и воротили носы от женщин, визжащих при виде пауков. Движение ширилось, а вместе с ним росла и слава его основателя. Дело дошло до того, что его пригласили на телевидение с речью об энтомологическом геноциде. Он отказался. Понадеявшись на свою известность, он думал обойтись без прессы. «Вы сами, как подкованные блохи, – съязвил он телевизионщикам, – у вас на каждый язычок приготовлен ярлычок». В отместку те заявились к нему, принеся на подошвах сотню затоптанных букашек. Старика тут же хватил удар. Однако он остался до конца верным своему делу и перед смертью завещал соорудить себе могилу из муравейника возле пасеки, чтобы над ним кружились мохнатые шмели.
Юмор висельника
Повезло одному приговорённому к повешению. Желание смертника – закон, и в день казни исполнялись все его прихоти, седые стражники потакали всем его капризам. Он заказал роскошный ужин, дорогого вина и женщину. С ним носились как с писаной торбой, ему прислуживали палач и начальник тюрьмы, а приглашённый оркестр услаждал его слух.
И все с нетерпением поглядывали на часы.
Но в последний момент пришло помилование. «Надо же, один только день и пожил по-человечески!» – вспоминал он остаток жизни.
Себе во вред
После ужина пили коньяк, курили. Рюмка развязала язык – с пунцовыми щеками, она трещала как сорока.
– Смотри, все слова переговоришь, – остановил её он.
– Это как?
– А так, – загасив окурок, плотно устроился он в кресле. – Давным-давно жил на свете неисправимый болтун, который мог часами распространяться о чём угодно…
– Он был политик? – наморщила она носик.
Он пропустил мимо:
– В округе от него все разбегались, а выходя из дому, молились, чтобы случайно не столкнуться, и их молитвы были услышаны. Бывало, человек этот долбил, как дятел, одно и то же, а тут стал замечать, что раз произнесённое слово навсегда исчезает из речи. Он будто его забывал, скажет «дождь» – и забудет, скажет «лес» – и тот вылетит из головы…
– Склероз? – опять вставила она.
Он остался невозмутим:
– Поначалу человек не обращал на это внимания, ведь он был великий оратор, перед которым мерк Цицерон, и легко находил новые выражения для своих мыслей. Он подбирал синонимы: вместо «дождя» говорил «вода, струящаяся с неба», вместо «леса» – «группа растущих вместе деревьев». Отрицая противоположное значение слова, которое уже не мог употребить, объяснялся от противного, что выглядело иногда как загадка. Так вместо «кошки» он однажды сказал «мяукающий зверёк», в другой – «домашнее животное, но не собака, не лошадь, не курица, не хомяк…» и, перечислив с десяток домашних питомцев, вычеркнул их из памяти. Таким образом, его лексикон катастрофически сужался, немота подступала к нему, как вода к княжне Таракановой, теперь он всё чаще замолкал посреди разговора и, не в силах подобрать слова, объяснялся жестами. Тогда он стал выдумывать неологизмы, изобрёл собственный волапюк, но и это не спасло – его языка никто не понимал. Пробовал он употреблять и знакомые ему иностранные слова, но они быстро исчерпались, а учить новые языки он не успевал – они забывались прежде, чем он овладевал ими.
Сунув в рот сигару, он щёлкнул зажигалкой, покосившись на дымивший кончик.
Она сидела, поджав ноги, и была вся внимание.
– Кончилось тем, что человек онемел. Он бродил в безмолвии посреди шумного, крикливого мира, страдая от того, что не может возвысить в нём голос. А однажды, созерцая толпу, заглушавшую пение птиц, вспомнил Гарпократа, бога молчания, которого изображали с прислонённым к губам пальцем, и тут его осенило, что каждое слово создано, чтобы быть произнесённым единственный раз, только тогда оно действенно, только тогда несёт смысл. А ещё он понял, что в повседневной жизни, пресной и однообразной, можно обходиться без слов. И тут к нему вернулся дар речи, которым он до конца дней так и не воспользовался… – Он выпустил дым: – Вначале было Слово, а потом слова, слова, слова…
– Грустная притча, – пересела она к нему на колени. – От частого повторения слова затираются. – И тут же капризно надула губки: – Глупый, зачем ты это рассказал, больше не буду говорить, что люблю тебя!
Игра
Она может называться «Политика», и, учитывая усиливающееся вторжение виртуальной реальности в повседневность, мы уже в ближайшем будущем можем стать её участниками. Суть её сводится к следующему. У игрока, а их число ограничивает лишь количество стран на земле, находятся в распоряжении все ресурсы государства, он наделён всеми полномочиями лидера – президента, премьер-министра или монарха. Как и география страны, её парламент, вооружённые силы и финансы – всё максимально приближено к реальности, в зависимости от конкретно выбранного государства. События же, которые заполняют симулятор, черпаются из ежедневных новостных лент: мир целиком перемещается в компьютер, планета находит своё виртуальное отражение на экране. Таким образом, каждый сможет попробовать себя в роли своего правителя, сможет принимать законы, разрешать конфликты, реагировать на все изменения бурлящего мира. Несколько игроков – представителей разных стран смогут в масштабе экрана разыграть геополитическую партию, распоряжаясь судьбой своего народа, а в случае крупных держав – и мира. Им предоставляется возможность встречаться на саммитах вместо президентов, вести за них переговоры, вершить историю, не покидая кресла, не выходя за рамки игры и её интернет-форумов. Выдвигая собственные программы, проигрывая свой сценарий, они смогут потом оценить результат, сравнив с тем, которого добился руководитель их государства. Игроку будет необходимо также бороться с оппозицией, лавировать между общественными движениями, раздавать невыполнимые обещания, стремясь любыми способами удержать власть. Сколько игроков увидит своих правителей в ином свете, испытав себя в их качестве?
2
Книга о книгах (араб).