До последнего вздоха

– Ну и что?

Гоша тяжело вздохнул.

– Слушай, – медленно заговорил он. Наверное, чтобы Даша отнеслась к его словам повнимательнее. – Киллер мог подложить взрывчатку только до двух ночи. Потому что потом на улице ремонтники работали, трубу чинили.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – строго сказал подросток, но потом смилостивился, объяснил: – Мама с нашим участковым разговаривала. Короче, сначала ремонтники работали, а потом парочка из третьего подъезда на лавке сидела. То есть девушка из третьего подъезда, а мужик – не знаю откуда. Ну а потом дворники вышли. В общем, я стоял в кустах. В начале второго…

– Ты курил! – догадалась Даша и осуждающе покачала головой.

– Не успел, – засмеялся сосед. – Я тихонько вышел, когда предки заснули, достал сигарету, а тут бабка Митрофанова явилась. Я при ней курить побоялся, точно предкам донесет. Ждал, ждал, а она все не уходит. Потом мужик этот прошел. Потом назад прошел. Потом мне ждать надоело, и я домой вернулся.

– Он шел в ту сторону? – Даша показала в сторону своего балкона.

– Угу.

– Минут в двадцать второго?

– Точно. А ты откуда знаешь?

– Я тоже его видела, – призналась Даша. – Только не разглядела совсем.

– И я не разглядел, – вздохнул подросток. – Я же у своего подъезда стоял, а он улицу наискось переходил. Прямо на Митрофанову шел, вот она точно должна была его видеть. Прямо около их подъезда фонарь, видишь? Только она, наверное, не видела ничего со своими кошками…

Старушка Митрофанова была кем-то вроде местной юродивой. Бабка производила впечатление нищенки, ходила сгорбившись, дружбы ни с кем из соседей не водила, а при встрече мелко и долго кланялась и подобострастно улыбалась. При этом, как Даша знала от свекрови, была владелицей огромной, по меркам соседей, четырехкомнатной квартиры и ни одну из комнат никогда не сдавала, даже в самые трудные времена.

Больше же всего бабуля отличалась привязанностью к кошкам. Слава богу, на радость всему дому, в квартире она их не держала, а выходила по ночам кормить. Выносила десяток бумажных тарелочек, выкладывала на них мясной фарш или рыбу, терпеливо ждала, когда насытятся ее подопечные, сбегающиеся на дармовую кормежку со всей округи. Столько кошек одновременно Даша раньше никогда не видела и даже не предполагала, что такое может быть в городе. Впрочем, от увлечения старушки всем была только польза – крыс в доме давно не водилось.

– Ты вот что, – вздохнула Даша, – завязывай с курением. Начать легко, потом бросить трудно, по себе знаю.

Она прочитала краткую лекцию о вреде пагубной привычки, сосед весело улыбался.

– Ладно, пока, – наконец иссякла Даша.

– Пока, – кивнул парень и умчался на своем самокате.

Воздух пах липой, не хотелось уходить с улицы. Даша медленно двинулась к своему подъезду.

Получалось, что человек, если они с Гошей видели одного и того же человека, вышел прямо к подъезду Митрофановой, миновал Дашин подъезд и свернул за угол. Потому что квартира у Даши торцовая, и балкон располагается в торце дома. Со стороны улицы человек машины не разглядывал, Гоша это обязательно заметил бы. Знал, где искать машину? Получалось, что так.

Вызвав лифт, Даша поднялась на пол-этажа, сунула руку в почтовый ящик, выбросила в стоящую рядом коробку накиданную в него рекламу.

Откуда человек мог знать, где Иринин друг обычно оставляет машину? Следил за ним? Если так, то он должен был появляться здесь раньше, и кто-нибудь точно его видел. Правда, это мало что давало, по улицам ходят миллионы людей.

Шел человек, скорее всего, от метро. Дорога от метро дворами выводит как раз к тому месту, где человек, по словам Гоши, переходил улицу. Дворами ходят в основном местные. Чужие про короткую дорогу не знают. Человек часто здесь бывает?

Телефонный звонок Даша услышала, отпирая дверь. Путаясь в лежащих в сумке мелочах, достала телефон.

– Ты почему не отвечаешь? – сердито спросил Денис. – Весь вечер не могу до тебя достучаться.

– Я только что вошла, – призналась она, запирая за собой дверь. – Задержалась на работе.

– Что? – ахнул муж. – Какого… Какого черта ты болтаешься по ночам?!

– Еще не ночь, еще только вечер, – поправила его Даша, улыбнулась и пообещала: – Я больше не буду.

– Даш, – помолчав, попросил он, – не трепли мне нервы, я же работать не смогу.

– Не буду, – улыбнулась Даша, чувствуя себя самой счастливой на свете. – Завтра уйду, как всегда, в шесть.

Потом они еще поговорили ни о чем, и Даша поставила телефон на подзарядку.

Противно и тревожно загудела чья-то сигнализация под окном, через пару секунд умолкла.

Даша подошла к окну. На темном небе над крышами виднелись редкие звезды. Соседка Митрофанова наверняка вышла кормить своих кошек, но ее из Дашиного окна не было видно.

Возможность получить госзаказ Телепин оценивал как весьма реальную, поэтому полдня провел, слоняясь по нужным кабинетам, а едва приехав в собственный кабинет, собрал ведущих разработчиков и мучил их, влезая в самые мелкие подробности работы.

К сожалению, почему-то отсутствовал Максим Садовников, на котором, по мнению Телепина, держался основной фронт работ. Вместо Садовникова обычно приходила девочка, фамилию которой Телепин не помнил. Впрочем, такое случалось редко, только если Садовников болел или был в отпуске, а болел Максим нечасто, разве что в эпидемию гриппа день-два сидел дома с температурой.

Сегодня не было ни Садовникова, ни девочки, вместо них пытался отчитываться Дерябко, но получалось это плохо, общие слова Телепину были не нужны, а подробностей работы зам знал меньше его самого.

– Николай Александрович, – проговорил Дерябко, когда совещание закончилось. – Удели пару минут. Дело у меня к тебе.

Телепин до смерти устал, он не успел пообедать и даже выпить чаю. К тому же наверняка уже не раз звонила Вика, а он даже не поинтересовался, что сказал врач, к которому она должна была сегодня пойти.

Разумеется, ни в какие серьезные Викины болезни он не верил, но жена так искренне пугалась, что он опасался, как бы она действительно не заболела от переживаний.

– Конечно, Иван Степанович, – кивнул Телепин. – Садитесь.

Дерябко пересел поближе, проводил последних участников совещания взглядом, подождал, пока захлопнулась дверь.

– Ты думал, кого назначишь на место Снетко, царствие ей небесное?

Телепин почему-то ожидал, что Дерябко перекрестится, но тот только печально посмотрел на потолок.

– Нет еще, – удивился Телепин.

Ирину он искренне уважал и как спеца, и как женщину, считал выбор дяди жены вполне достойным, и ему было неприятно, что вот так сразу кто-то начинает искать выгоду от ее смерти. Впрочем, жизнь есть жизнь, Вика тоже не отложила своих проблем, несмотря на горе.

– Я хочу предложить Катю Сафонову, – наклонился к нему Дерябко.

Девица, с которой обычно приходил к нему Дерябко, была давней ноющей головной болью. О том, что она родственница высокого чиновника, ему сразу сказал тот же Дерябко. Однако чиновник-родственник Телепину не звонил, и никто из министерства по поводу девки не звонил, и Телепин старался о ней не думать.

Думал, конечно. Держать ее в инженерах было нельзя, давать ей руководящую должность – тем более нельзя. Он делал все, чтобы научный центр работал, а не превращался в богадельню. И Телепин мечтал, чтобы девка сама поскорее перешла куда-нибудь, хоть в то же министерство.

Приходя с Дерябко, у него в кабинете девица рта не открывала, и он, как правило, быстро переставал ее замечать.

– Она в курсе работ Снетко? – сделал вид, что удивился, Телепин.

Имел право удивиться, Ирина Сафонову ни разу не упоминала, а она любила хвалить своих подчиненных. Не зажимала их, как тот же Дерябко.

– Послушай, – поморщился зам. – Есть техническое руководство и есть административное. Она же не станет диктовать технических решений, будет отпуска распределять да компьютеры покупать. Сам же знаешь, что на это обычно времени ни у кого не хватает.