Страница 8 из 9
—Он уговаривал меня присоединиться к нему!
—Значит, он захотел получить свободу, которую Сулла пообещал рабам за выдачу своих врагов?
— Да, он так и сказал, что даже во сне видит эту свободу!..
—Негодяй...
С трудом сдерживая себя, Цезарь нагнулся над дорожным сундуком, и Эгей увидел, как в его руках замелькала его рабская одежда, навощенная дощечка, кинжал...
—Ты прикажешь его убить?! — с ужасом воскликнул он.
—Убить? Это было бы не лучше с моей стороны, — процедил сквозь зубы Цезарь и, наконец, бросил на столик то, что искал: лист чистого папируса и тростниковую палочку для письма.
Он обмакнул тщательно разжеванный конец палочки в склянку с жидкостью из чернильных орешков, написал несколько фраз. Затем свернул папирус в свиток, скрепил своей печатью, вышел из гостиницы и, растолкав сладко спящего в ней раба, спросил:
—Значит, свободы захотел? От Суллы?!
И не дожидаясь ответа, швырнул папирус в лицо извозчику.
—Ну, так иди же! Ступай! Я не желаю, чтобы мой раб получал свободу от моего врага!
Возница медленно поднялся и, поняв, что его не только не убьют за предательство, а даже наоборот, дают свободу, подхватил свиток и сначала робкими шагами, а потом стремглав, бросился со двора.
Наутро, чуть свет, повозка снова тронулась в путь. Теперь за вожжами сидел Эгей.
Цезарь, предупрежденный хозяином гостиницы, бывшим солдатом Мария, что патрули ищут не столько дочь Цинны, сколько его, Цезаря, вновь сидел, переодетый в рабское платье.
Через час впереди показался первый сулланский патруль.
Эгей, не дожидаясь приказания, едва успел по примеру Цезаря развернуть повозку.
—Кто такие? — громко прокричал офицер, догоняя их.
—Беженцы! — заученно ответила Корнелия. — Возвращаемся домой...
—Счастливого пути! — пожелал сулланец и уже собрался отъехать, как вдруг заметил, что маленькая Юлия, проснувшись, потянулась к Цезарю.
—Можно ехать? — увидев это, заторопился Эгей.
—Погоди! — остановил его офицер и неожиданно с ласковой улыбкой обратился к девочке. — Послушай, крошка, а это случайно не твой папа?
—Папа! Папа! — обрадовалась Юлия.
—И его зовут. . — торжествуя добавил офицер, внимательно глядя на Цезаря, — Гай Юлий Цезарь!
Выбравшись из повозки, Цезарь медленно пошел по дороге. Сулланец, слегка озадаченный столь смелым поведением молодого человека, направился за ним.
—Повезете в Рим или здесь? — не оборачиваясь, спросил Цезарь.
—Зачем в Рим? Здесь!
—Об одном прошу. .
—Яд? — понимающе усмехнулся офицер и отрицательно покачал головой. — Не положено.
Цезарь недовольно повел плечом, давая понять, что его неверно поняли.
—Я прошу, чтобы не на глазах семьи. А мечом или кинжалом — это мне безразлично!
—Хорошо, — кивнул сулланец. — Вон за теми тополями устроит?
—Благодарю за услугу, — спокойно заметил Цезарь, словно речь шла об обычном дружеском одолжении, и с тревогой оглянулся на повозку. — А что будет с ними?
—Насчет твоей семьи у меня нет никаких указаний, — уважительно ответил офицер.
Цезарь оторвал глаза от Корнелии, замершей в повозке с дочерью на руках, и посмотрел на всадника. Это был уже немолодой человек с грубоватым простым лицом, волею судьбы оказавшийся его смертоносным врагом. Бросилась в глаза недорогая упряжка на коне, дешевое седло.
—Не очень-то жалует Сулла своих офицеров, — усмехнулся он, с трудом отводя взгляд от короткого меча на поясе всадника.
—Можно подумать, твой Цинна пожаловал бы больше, — проворчал офицер.
Цезарь, уловив недовольство, решил еще раз испытать судьбу. "Сначала ищи деньги, а уж потом благодетель!" — промелькнуло у него в голове.
—Не знаю, как Цинна, а я мог бы дать намного больше, чем тебе заплатят за мою голову.
—Вряд ли, — усмехнулся офицер. — Ведь мне обещана половина твоего состояния!
—У меня нет в Риме состояния.
—А где же оно — в Капуе? Салерне? Неаполе?
—Ни в Капуе, ни в Салерне — нигде!
—Как это нигде? — приостановил коня сулланец.
—Так! — остановился и Цезарь. — Все уже конфисковал Сулла и его друзья Помпей с Крассом: жреческий сан, наследство отца, приданое жены. Не думаю, чтобы они охотно расстались со своей добычей. Все то, что мне удалось спрятать — здесь, рядом с тобой! Вот, смотри, — он развязал кошель и показал озадаченному офицеру денарий с изображением Меркурия.— Надеюсь, этот бог не обманет тебя, как твои купающиеся в роскоши начальники, и не обойдет прекрасным вином и подарками для домашних!
—Спрячь эту монету, — хмуро посоветовал сулланец. — Толку-то от нее... На вино, чтобы забыть вид твоей крови, и то не хватит!
— От одного денария, верно, толку мало! — согласился Цезарь и вынул из кошеля новую монету. — Но этот Юпитер на пару с Меркурием уж наверняка подарит тебе богатую упряжь для коня. А все мои Нептуны, Ромы, Минервы — всего двенадцать тысяч сестерциев — вырвут тебя из нищеты!
—Двенадцать тысяч?.. — не поверил сулланец.
Цезарь протянул ему весь кошель. С трудом удерживая себя, чтобы не прибавить шагу, спокойно прошел к повозке и, достав из дорожного сундука ларец с драгоценностями, подал его сулланцу.
—Возьми. Это все, что у меня осталось...
—Что ж, — поразмыслив, согласился офицер. — Пожалуй, это действительно больше, чем даст мне Сулла!
Он торопливо спрятал ларец в сумку, что висела на боку коня, и приказал поджидавшим его в почтительном отдалении воинам продолжать путь.
Незадолго до заката, задремавшего, несмотря на дорожную тряску, Цезаря, разбудил удивленный голос Эгея.
— Господин, а господин!
— Что? — мгновенно вскинулся Цезарь. — Сулланцы?
— Да нет! — засмеялся грек и показал пальцем на небольшой взгорок, с которого, размахивая руками, сбегали два человека. — Никак, наш Беот!
— Он! — согласился Цезарь, узнавая в одном из бегущих отпущенного им на свободу возницу.— А кто второй?
Вторым оказался худощавый, сгорбленный мужчина, представившийся вольноотпущенником одного из живших поблизости крупных землевладельцев. Низко поклонившись Цезарю, он подтолкнул к повозке Беота:
— Скажи, это действительно твой раб?
Не успел Цезарь ответить, как его бывший возница повалился на колени и закричал:
—Господин, скажи ему всю правду! С самого утра меня заставляет искать тебя на дорогах!
—Зачем? - нахмурился Цезарь.
—Чтобы убедиться, что эта вольная неподдельная! — охотно пояснил мужчина, доставая из-за пазухи свиток папируса.— Сейчас столько рабов убивают своих господ и подделывают их почерки, столько похищается печатей, что порядок требует. .
—Я действительно дал свободу этому рабу! — оборвал вольноотпущенника Цезарь.-Или тебе мало моего слова?
—Мне мало слова представителя одного из славнейших родов Рима? - вскричал мужчина. — Да мне достаточно было увидеть этот документ, чтобы сразу понять, что его писала не грубая рука варвара, а рука истинного квирита, но...
—Но?! — неприятно изумился Цезарь.
—К сожалению, я маленький человек, ничтожный чиновник...— невольно попятился мужчина. — И мне приказано либо доставить тебя к своему начальнику, либо убить этого раба на месте.
—Бывшего раба! — теряя терпение, отрезал Цезарь. — До которого мне, кстати, больше нет никакого дела!
Он поднял руку, чтобы дать знак Эгею следовать дальше, но Беот стал целовать колеса 34 повозки с мольбой пощадить его, а вольноотпущенник, еще ниже кланяясь, принялся уговаривать:
—Мой начальник остановился на постоялом дворе всего в пяти милиариях* от этого места. Это небольшой тихий домик, в нем вот уже несколько дней не останавливалось ни одного сулланца. Ты можешь безбоязненно переночевать в нем со своей семьей. А за доставленные неудобства мой начальник заплатит тебе и угостит славным обедом. Клянусь отвратителем всех несчастий Сераписом, это будет пир, достойный самих богов!
—Может и правда заедем, Юлий? — умоляюще заглянула в лицо мужа Корнелия.