Замерзший (ЛП)

Я обрисовываю Ксавье нашу ситуацию, объясняя, что Клиппер должен открыть «Комнату Свистов и Жужжаний», чтобы обеспечить нашу свободу.

- Если это не комната управления, как мы подозреваем, то, вероятно, нам не удастся убедить Титуса присоединиться к нам, - объясняю я. - Но мы сможем уйти сразу же, как откроем дверь. И вот почему я хотел поговорить с тобой. Если вы не услышите вестей от нас завтра до вечера, то значит, что что-то пошло не так.

- Что значит - не так? - спрашивает он. - Как если бы вас удерживали против вашей воли?

- Возможно.

Рация трещит, и я не могу расслышать все, что он говорит.

- ... нашли еще топлива, в задней части автомобиля, хранящееся под сиденьями. Должно быть, вот почему те две машины так легко взорвались, когда ты стрелял по ним с «Кэтрин». Короче, у нас будет транспорт на некоторое время, если уж на то пошло. - Опять треск, невнятные голоса. - Эмма, он в порядке. Мы сейчас общаемся... Нет, ты не можешь с ним поговорить... Хорошо.

- Грей? - Голос Эммы такой мягкий и деликатный как будто она стоит рядом со мной. - Что случилось?

- Это долгая история.

- Я должна была быть там.

- Нет я рад, что тебя здесь нет. Поверь мне.

Пауза.

- С тобой все будет в порядке?

- Да, - говорю я твердо. - Мы будем завтра на связи и все будет хорошо. Я клянусь.

Она прыскает от смеха.

- Не надо давать таких громких обещаний, Грей. Ты можешь быть не в состоянии сдержать их. - Наступает тишина, и затем ее голос доходит до меня как шепот. – Грей, я люблю тебя.

Вот они, эти слова. Я отдал бы все на свете, чтобы услышать их от нее прошлым летом, чтобы у меня была возможность ответить, но теперь, более чем когда-либо, я знаю их истинную силу. Как они могут растоптать вас так же, как и вознести. Как не должны они быть произнесены в ответ, если сила чувств не так глубока, как у признающегося. И это не то, чего вы можете не знать. Не по-настоящему. Слишком много слепой веры заключено в этих словах и это всегда, всегда риск. Будет больно вам. Или другому человеку. Вы можете растоптать чье-то сердце, даже не подразумевая об этом. Любить глупо и рискованно, как и пытаться построить дом на болоте. Эмоции не являются прочным фундаментом.

Поэтому, когда Эмма зовет меня, повторяя эти слова, спрашивает меня, здесь ли я еще, я говорю ей только, что она пропадает, что она должна передать рацию Ксавье, пока связь не прервалась.

В конечном итоге я слышу Бо.

- Есть еще кое-что, - говорит он. - Я вчера переключал каналы на рации, надеясь, вдруг вы пытаетесь связаться с нами не по нашей линии, и услыхал повторяющееся сообщение: «Друзья Сопротивления, пожалуйста, повторите: Феникс думает, что вы должны вступить в бой с врагом». А сегодня я наткнулся на это сообщение снова. Другой голос, другой канал, но то же сообщение. Звучало чище, как будто источник был ближе.

- Феникс, - говорю я, озадаченный, и чувствую, как мое лицо становится сосредоточенным.

- Ну же, Грей. Разве ты не понимаешь? Я думаю, что это Райдер... возможно... Оуэн же говорил, когда мы были на лодке, что он собирался связаться с Сентябрем.

И внезапно все становится по своим местам.

- Она дозвонилась до него! Сентябрь как-то связалась с Райдером из Бон Харбора, рассказала ему все наши подозрения о ЭмВесте, и это его ответ, переданный сторонниками Повстанцев, которые случайно наткнулись на него. Райдер Феникс считает, что мы должны выйти на Экспатов! Разве что... Не означает же это, что нам следует вступить с ними в бой, разве только пообщаться?

- Мы всегда видели в них врага, - отвечает Бо. - И я знаю, Райдера. Он не пошел бы на все эти трудности, с отправкой нам сообщения, если только оно не означает, что нам следует осмотреться в ЭмВесте.

- То есть ты думаешь, это значит...?

- Я думаю, да. Мы вправе поинтересоваться, а что если Экспаты были другой группой Повстанцев, отличной от нас.

Я смотрю на Клиппера и Сэмми. Они оба выглядят неуверенными, как будто не знают, что делать с этими новостями.

- Это нам мало сейчас поможет, - говорю я Бо.

- Вы завтра войдете в комнату управления, не так ли? - отзывается он. - Перетяните Титуса на нашу сторону, а после Клиппер сможет заняться своей работой... Мы могли бы как на основе Бурга, так и нескольких Экспатов скомпоновать новейшую базу Повстанцев.

Я обещаю Бо как можно скорее, позже, принести новости, после чего Клиппер прячет рацию. Потом я опять привязываю его к столбу, беру вещи и свечку и возвращаю их к двери, также как и маленький нож прячу в тайник в моем ботинке. Мне удается связать свои руки за спиной и отпихнуть излишки веревки, которые я отрезал, когда отвязал себя, надеясь, что Бруно не заметит утром разницы. Свеча шипит спустя некоторое время, и я понимаю, что, несмотря на все, у меня появилась надежда.

Я прислушиваюсь к другим, их дыхание медленное, они спят. Наконец, мои веки тяжелеют, когда Джексон шепчет в темноте.

- Я полагаю, Франк не переоценил тебя, в конце концов.

- О чем ты говоришь?

- ЭмВест. Он с самого начала боялся, что вы собираетесь объединиться с ними. Естественно, они станут вашими лучшими союзниками.

Конечно, теперь он может признаться в этом, когда мы наконец-то разобрались сами. Не раньше, когда мы могли бы более эффективно использовать данную информацию. Не когда мы спрашивали его об этом и он утверждал, что он хочет нам помочь.

- Ты все еще планируешь оставить меня здесь, когда вы освободитесь? - спрашивает он.

- А ты все еще собираешься пытать нас, чтобы узнать месторасположения нашей штаб-квартиры?

- Я знаю, что мне следовало бы. И это не было бы так сложно. Ты, Грей, сказал бы мне то, что я хочу знать в одно мгновение.

Я думаю о тех людях, что находятся в Долине Расселин. О Райдере, капитанах, семьях и детях. О Блейне.

- Я раньше умру.

Джексон смеется.

- О, я бы не стал тебя трогать. Я бы начал резать одну из девушек, и ты бы дал мне координаты месторасположения прежде, чем я мог бы даже придумать где пройти лезвием.

- И ты еще имеешь наглость спрашивать, избавлюсь ли я от тебя?

- Забота о людях - это слабость, Грей, - говорит он. - Позволяя своему врагу знать, что так близко твоему сердцу, ты будешь уже повержен, перед началом боя. Но дело в том, что я не... - он кашляет, и когда он снова говорит, его слова звучат так, как если он произносит их через силу. - Я не думаю, что я хочу быть твоим врагом. - Несколько интенсивных глубоких вздохов. - И я также не хочу ранить Эмму или Бри.

- Тогда и не нужно.

- Это не так просто.

- Да Джексон. Так и есть. Если ты не хочешь что-то делать, то и не надо.

Я так устал от его игр, ото лжи.

- Я когда-нибудь рассказывал тебе о Кае? - спрашивает он. - Он мой младший брат, он был примерно в возрасте Эйдена, когда меня забрали из Декстерна. Эйден напомнил мне его. Он не боялся улыбаться, как он и не позволял всем трудностям жизни ожесточить его. Я тоже с Каем играл в эти игры с руками. Они всегда заставляли его смеяться, и этот звук мог скрасить любой день. - Он хихикает над своими собственными воспоминаниями. - Я так его любил.

Эти слова неправильные. Они невозможны. Харви много спрашивал меня, когда я прибыл в Долину Расселин. В ходе тестов Харви, я рассказывал об Эмме и том, как сильно я люблю ее, и он сразу сказал, что я не могу быть Копией, потому что они не способны на чувства. Но если Джексон по-прежнему любит своего брата в его состоянии Копии, на что еще он способен? Раскаяние? Жалость? Он может чувствовать эмоции так же сильно, как и я? Может быть Стена, в конце концов, действительно что-то сломала в его программировании. Может быть, он действительно является Копией с сердцем.

Я, должно быть, сошел с ума, размышляя об этом. Джексон - это машина. У него нет совести, и хотя он и размышляет сейчас о правильном и неправильном, просто мысли об этом причиняют ему боль. Я сомневаюсь, что он способен даже пошевелить пальцем против отданной ему команды.