Страница 28 из 48
анечка66: Кто этот крупный сильный мужчина, о ком ты упомянул?
вин-вин: LOL.
анечка66: Мне надо идти. Я выхожу замуж утром.
вин-вин: OMG.
анечка66: Смотрю, используешь эти модные аббревиатуры.
вин-вин: DDT YLRPANG IS IMY IHTYMYO IKIDHARBIDWAETHY ITIMSLY IDHMR.
анечка66: Теперь ты все выдумываешь.
вин-вин: Все это обозначает кое-что, я тебя уверяю.
анечка66: Я не думаю, что одна из этих аббревиатур имеет какой-либо шанс быть понятой.
вин-вин: Поздравляю, Анни. Поздравляю, мой старый друг. Я серьезно. Будь здорова и будь в безопасности и не важно, что происходит с нами в жизни, давай пообещаем, никогда не уезжать надолго, не поговорив друг с другом снова. LOL.
анечка66: Я думаю, ты злоупотребляешь LOL, Вин. Если ты не имел в виду, что последняя часть – шутка.
Должно быть, он уже выключил свою электродоску, потому что не ответил. Я выключила свою и легла в постель.
Павлинье перо лежало на чемодане напротив меня. Словно на меня уставился глаз. Я встала с кровати и засунула перо в ножны мачете.
***
Этой ночью я не спала. Возможно из-за смены часовых поясов.
***
Возможно лишь из-за смены часовых поясов.
ХVI
Я СЧИТАЮ, ЧТО Я ПРИНИМАЮ ТЩАТЕЛЬНО ПРОДУМАННОЕ И ВЗВЕШЕННОЕ РЕШЕНИЕ; НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО РАСКАИВАЮСЬ; Я ПРЕДПРИНИМАЮ ВСЕ, ЧТОБЫ ЕГО ИГНОРИРОВАТЬ
Я не проспала и часу. Тело затекло, зрение расплывалось, руки вспотели, а голова пульсировала.
Женщина из обслуживающего персонала Юджи нарядила меня в кимоно, сшитое из кремового шелка со светло-розовой вишней на подоле и рукавах. Мои волосы достаточно отрасли, чтобы сделать из них прическу в традиционном японском стиле. Золотыми украшениями – на удивление острыми кинжалами – проткнули пучок. Лицо покрыли белой пудрой, на щеки положили розовые румяна, а губы накрасили в кроваво-красный. Наконец, на меня накинули тяжелый шелковый капюшон. Я чувствовала себя как в платье, но вдруг каждая невеста чувствует себя так, независимо от обстоятельств ее бракосочетания.
Сандалии с ремешками вынуждали меня шагать очень маленькими шажками. Я поплелась в ванную. Там сняла кимоно и привязала мачете под него. Лучше быть в безопасности, чем потом сокрушаться. Я посмотрела в зеркало, одернула кимоно, сделав его свободнее.
Мы поженились в синтоистском храме. Я не понимала большинство из сказанного. Лишь кивала, когда меня спрашивали, произносила какое-то «хай», когда это представлялось целесообразным. Мы выпили сакэ из небольшой керамической чашки в сопровождении атональной гитары, провели торжественный обряд с ветками, а потом служба закончилась. Я бы сказала, меньше чем за полчаса.
Я посмотрела в глаза своего мужа.
— О чем ты думаешь? — прошептал он.
— Не могу поверить, что я... мы сделали это. — Я была на грани обморока. Они завернули меня в кимоно слишком туго и ткань заставляла мачете врезаться в бедро.
Он тихо засмеялся и стал казаться менее больным, чем до этого.
— Ты выглядишь лучше, — сказала я.
— Боишься, что я останусь в живых?
— Юджи, конечно, нет. — Но, честно говоря, мне не приходило в голову, что он может поправиться.
Мне поплохело. Хотелось вернуться в Нью-Йорк. Я сказала своему мужу, что мне нужно прилечь. Он забронировал номер для молодоженов, что был рядом храмом.
Кадзуо шел за нами. Он окликнул Юджи на японском языке.
— Кадзуо хотел узнать, плохо ли мне, — перевел Юджи. — На этот раз Ане, — весело ответил он Кадзуо.
Мы с Юджи отправились в семейный люкс. Я легла на кровать. Юджи сел рядом, наблюдая за мной.
О чем я думала? С чего я решила, что это имело смысл?
Я вышла замуж за мужчину, которого едва знаю.
Я вышла замуж за него!
Но не выйти было нельзя.
Вот оно. Это случилось. Мое первое замужество.
Нетти, Тео и все прочие, кто пытался меня предупредить, были правы.
Я задыхалась.
— Успокойся, — сказал вежливо Юджи. — Я умру, обещаю.
Я заплакала.
— Я не хочу, чтобы ты умирал.
Я все еще задыхалась.
— Может, я ослаблю твой пояс? — спросил он.
Я кивнула. Он развязал мое кимоно, и мне стало легче. Он лег рядом, посмотрел на меня, а затем коснулся моего лица.
— Юджи, ты думаешь, что я отвратительна?
— Почему?
— Потому что ты знаешь, что я не люблю тебя. В смысле, я вышла за тебя из-за твоих денег.
— То же самое можно сказать и обо мне. Ты находишься на грани того, чтобы стать богаче меня, разве нет? Правда в том, что я не думаю о тебе в плане хорошо это или плохо.
— И что же ты обо мне думаешь?
— Я помню тебя в детстве, играющей в саду с сестрой. Я помню, тебя девочкой-подростком, злой и дерзкой. Я вижу тебя теперь, женщину, всегда такую стойкую и сильную. Больше всего мне нравишься ты теперешняя. Стыд и срам, что мы должны были сделать все в неправильном порядке, но такая у нас с тобой жизнь. Было бы здорово, будь я молод и силен, долго добиваться тебя, заставить тебя полюбить меня больше всех остальных, ухаживать за тобой и завоевать. Я бы хотел знать, что когда умру, ты, Аня будешь безутешна.
— Юджи. — Я повернулась на бок так, что чуть не столкнула его. Мое кимоно распахнулось и я подтянула его, прикрывая себя.
Он схватил пояс и намотал его конец на руку.
— Я хотел бы заняться с тобой любовью. — Он притянул меня к себе за пояс.
Мои глаза расширились. Я не была столь падшим созданием, которое захотело бы заняться любовью с мужчиной, которого едва знало, даже если он приходился мне мужем.
— Но я не могу. Я слишком слаб. Сегодняшний день был очень утомительным. — Он посмотрел на меня. — Меня накачали лекарствами и ничего не работает как надо.
Он был невероятно красивым мужчиной, но болезнь сделалась почти невыносимой. Он был похож на набросок углем. А после смерти стал черно-белым…
— Думаю, я могла бы полюбить тебя, если бы мы встретились, будь я на несколько лет старше, — сказала я ему.
— Жаль.
Я притянула его к себе. Его кости двигались и скрипели рядышком. Он весил меньше меня, и ему было ужасно холодно. Мы оба устали, поэтому я распахнула кимоно и накинула на него так, чтобы мы оба оказались внутри.
— Такова жизнь, — сказал он, когда мы прижались друг к другу. — Такова жизнь, — повторил он. — У меня больше причин скучать по ней, чем я думал.
***
Утром он ушел. Кадзуо пояснил, что Юджи пришлось вернуться к себе в комнату по причине своего здоровья и что мы должны будем встретиться с ним на фабрике «Сладостей Оно» позже.
Вернувшись в дом, я сняла свадебное кимоно, которое носила почти двадцать четыре часа, и переоделась в обычную одежду. Слуги стали еще более почтительными со мной, чем прежде, но я не понимала, к кому обращаются, когда меня называют Аня Оно-сан. Я не брала его фамилию, если это вам интересно, но моего японского было недостаточно, чтобы объяснить слугам, что как бы это не выглядело, я оставалась Аней Баланчиной.
***
Юджи в сопровождении еще большего антуража бизнесменов, чем в аэропорту, ждал меня на фабрике «Сладостей Оно» в Осаке. Впервые с момента моего приезда Юджи надел темный костюм. Он ассоциировался у меня с этим костюмом и мне было отрадно видеть его в нем снова. Он познакомил меня со своими коллегами и затем мы осмотрели фабрику, которая оказалась чистой, хорошо освещенной и слаженно работающей. Там не было особенного запаха, который указывал бы, что здесь производится шоколад. Главным продуктом фабрики оказался мочи – клейкий, готовящийся из риса десерт.
— А где шоколад? — прошептала я Юджи. — Или ты импортировал его моей Семье?
— В Японии шоколаде вне закона. Ты же знаешь, — ответил он. — Следуй за мной.
Мы отделились от основной группы и спустились на лифте в помещение, в котором находились печи. Он нажал кнопку на стене. Стены исчезли, и мы вошли в тайный проход, который вел в помещение, отчетливо пахнущее теплым шоколадом. Он нажал другую кнопку и дверь закрылась.