Страница 18 из 48
В июле мы с мистером Делакруа заработали достаточно денег для расширения клуба в пяти точках страны: в Сан-Франциско, Сиэтле, Бруклине, Чикаго и Филадельфии.
— Поздравляю, Аня, — сказал мистер Делакруа после того, как были заключены договора. — Ты официально открываешь сеть, которая скоро будет в пяти точках нашей великой страны. Это все, на что ты надеялась? Действительно ли ты современная женщина?
— Что-то в этом роде, — сказала я. — Хотя я желаю, чтобы точек было десять.
— Я предполагал, что ты так скажешь. Мне вот интересно, что заставляет Аню Баланчину продолжать с таким усердием? — спросил он.
— Все обыденно, — беспечно сказала я. — Пытаюсь стряхнуть этот огромный груз с плеч, вызванный смертью родителей. Чувствую нехватку любви. Желаю доказать неправоту всех, кто пытался остановить меня или кто вставал у меня на пути. А именно: учителям, бойфрендам, Семье, копам, окружным прокурорам. Так многим людям надо сказать спасибо.
— Окружным прокурорам, — повторил он. — Постарайся быть немного счастливее, сможешь? Постарайся насладиться этим моментом.
— Это не в моем характере, коллега, — заметила я с улыбкой.
***
Ночью, после последнего закрытого заказа, Норико и Лео устроили небольшой званый обед, чтобы отпраздновать расширение бизнеса. Я не знаю, было ли это его недолгое пребывание в психиатрической тюрьме или влияние Норико, но Лео стал другим человеком, с тех пор как вышел на свободу. Для начала у него вдруг появились способности: он знал, как открыть бутылку вина, как поджарить рыбу, как повесить шторы, как закрепить раковину. Он подружился с другими людьми, которые жили в нашем доме,— возможно, я асоциальна, кроме ворчливого приветствия, я никогда даже не разговаривала ни с одним из наших соседей за восемнадцать с половиной лет проживания там. Лео казался мне более способным (способнее меня в некоторых аспектах) и меньше ребенком, который нуждался в моей помощи и присмотре. Когда он был расстроен, что случалось редко, Норико клала руку ему на спину, и через мгновение, он снова становился спокоен. (Нетти шутила, что Норико была серым кардиналом Лео.) Между нами с братом всегда существовал конфликт, но впервые в жизни я чувствовала, что могу оценить его как личность.
Еще одно: Норико и Лео понравилось обустраивать дом. Я, вернувшись, обнаружила, что они покрасили стены в темно-фиолетовый цвет и поменяли обивку старого дивана на серую шерсть. Наша квартира впервые со смерти родителей стала домом.
На вечеринке в числе гостей были Люси, Скарлет, Феликс, Тео, мистер Делакруа и новая подружка мистера Делакруа – Пенелопа, обладавшая таким пронзительным голосом, что любое ее слово раздражало. У Пенелопы была своя очень успешная фирма по связям с общественностью, как она рассказывала мне не менее десяти раз за эту ночь. Она была совсем как мать Вина – красивая темноволосая фермерша.
Все думали, что Тео и я были парой, но я никогда не называла его своим парнем. Помимо того раза со Скарлет, он не считал себя таковым. Мне нравилась его компания, нравилось его дразнить, нравилось, что от него пахло корицей. Он мне нравился, и я нравилась себе, когда была с ним. По своей природе я всегда была сдержана, а Тео был моей противоположностью. Людям, казалось, нравилась я больше, когда они знакомились с нами обоими; его тепло и хорошее настроение поддерживали меня. Однако, мне не нужно, чтобы он принадлежал мне; я даже не ожидала от него, что он перестанет встречаться с другими (я знала, что это имело место быть). Мое сердце не разбивалось, когда мы разделялись, хотя я всегда была рада его видеть, когда мы воссоединялись.
Однако, я понимала, почему люди могли прийти к выводу, что Тео был моим парнем. Мы были вместе на работе, и мы даже – бабушка пришла бы в ужас – жили вместе. Я не подразумеваю, что жили мы в грехе, мне не нравится эта мысль. Но, в общем, Тео приехал в Нью-Йорк посреди чрезвычайной ситуации, и съезжать он не планировал.
(Примечание: оглядываясь назад, могу сказать, что мне следовало заставить его.)
***
После званого обеда я сказала Норико и Лео ложиться спать, а уборкой займусь я сама. Норико ушла, но Лео остался, чтобы помочь мне.
— Анни, — сказал Лео, когда мы вытирали посуду, — что подумаешь, если мы с Норико отправимся в Сан-Франциско открывать новый клуб?
— Тебе плохо в Нью-Йорке?
— Конечно, нет, Анни. Я люблю этот город. Нью-Йорк мой дом. Но мне очень хочется сделать это.
— Почему? — я аккуратно повесила кухонное полотенце на спинку стула.
— Я хочу оставить свой след, какой есть у тебя в Нью-Йорке. Я могу сделать это в Сан-Франциско, если ты позволишь. Я знаю, что наделал громадных ошибок в прошлом, и что ты должна была исправлять их за меня. Но теперь я умнее, Анни. Такого больше не будет.
— А как Норико? — спросила я. — Что она думает по поводу этого плана?
— Она взволнована, Анни. Она такая умная, у нее столько классных идей. Она заставляет меня тоже чувствовать себя умнее. — Мне стыдно в этом признаться, но я действительно беспокоилась из-за того, что однажды, когда английский Норико усовершенствуется, она потеряет интерес и, возможно, даже бросит брата.
Я посмотрела на Лео. Его лицо, которое я так хорошо знала, было лицом маленького мальчика и взрослого мужчины одновременно. Я знала, как тяжело ему было каждый раз просить меня о чем-нибудь.
— Если я соглашусь, то мне придется относиться к тебе, как и к любому другому работнику. Если это не сработает, я уволю и тебя и Норико, обоих.
— Я знаю, Анни! Я бы не стал ожидать особого отношения. Но ничего не случится.
— Хорошо, — сказала я, — Я думаю, проблема только в том, как сильно я буду скучать по тебе. — Мне нравилось возвращаться и встречать там его и Норико.
Лео крепко обнял меня.
— Спасибо, что доверяешь мне! Я не позволю тебе провалиться. Клянусь, не позволю. — Лео снова обнял меня. — Подожди, у меня есть одна мысль. Что, если мы возьмем с собой в Сан-Франциско Саймона Грина? Нам нужен адвокат, и я знаю, что Саймон может быть полезен в работе.
Лео был явно лучше меня. Честно говоря, это казалось не худшей идеей, которую я когда-либо слышала, и она разделит меня и Саймона Грина на расстояние шириной в континент. — На твое усмотрение, Лео, — сказала я. — Сан-Франциско — это ваше шоу, вы с Норико можете нанять кого хотите.
Все трое уехали примерно через неделю после моего девятнадцатого дня рождения. Я плакала в аэропорту, не зная почему. Я не знала, что буду это делать, но потом взгляд моего брата и его жены, которых я очень люблю, наполнил меня неожиданной эмоцией. Лео так сильно напоминал мне отца. Все, чем я пожертвовала, чтобы постараться держать его в безопасности, оказалось, стоило этого.
— Я буду в порядке, Анни, — сказал Лео.
— Я знаю.
— Ты никогда не прекратишь беспокоиться обо мне, не так ли?
Вот в чем дело, Лео. Я уже прекратила. Вот почему я плачу. От облегчения. Я действительно считаю, что ты будешь в порядке.
***
Когда Лео и Норико уехали, мы с Тео не могли отсутствовать в городе в одно то же время — мне пришлось следить за нью-йоркским клубом, который был штаб-квартирой бизнеса, а Тео был занят созданием меню в других точках. Следовательно, я видела Тео реже во втором полугодии 2085 года, чем в первом. Однажды октябрьской ночью он позвонил мне из гостиничного номера в Чикаго.
— Аня, я скучаю по тебе. Скажи, что ты тоже скучаешь по мне.
— Я скучаю по тебе, — сказала я зевая.
— По твоему голосу не скажешь, что хоть чуть-чуть скучаешь, — сказал он.
— Я очень устала, Тео. Конечно, я скучаю по тебе.
— Хорошо, тогда ты должна поехать со мной домой на Рождество.
— Я не знаю. Мы с Нетти всегда проводим праздники в Нью-Йорке.
— Она тоже поедет.
— Авиаперелет – это дорого.
— Ты богатая девушка. Мы в любом случае с тобой постоянно летаем по работе.