Страница 1 из 3
Владимир Осинский
Космический корабль
До Нового года оставалось еще шесть месяцев или немногим меньше, когда она, наконец, не выдержала и спросила у мальчика:
- Почему... так? Мы играем с тобой там, в роще на холме, и забираемся на деревья, купаемся в речке... ах, какая студеная была вчера вода!.. Нам весело, и мне... да, мне очень весело с тобой. Но... иногда ты словно уходишь куда-то... Я вижу тебя, но так, как будто далеко... где-то... и мне туда не добраться... Почему?!
У девочки вздрагивали губы, она теребила косу, перекинутую на грудь, и смотрела на него широко открытыми вишневыми глазами, в которых были стремление понять, обида и что-то похожее на гнев, хотя какой там может быть гнев в двенадцать лет.
Мальчик не ответил, они молчали, и слышно было, как речка громко перешептывается с громадным темно-зеленым валуном, омывая его, - казалось, они трутся щекой о щеку.
Солнце зашло сразу, ночь... нет, неправда, что ночь _падает_ на землю, - наоборот, летом она поднимается над землей, черно-голубая, высокая, израненная звездами.
Девочке надоело молчание, она обиделась еще больше, но вдруг увидела росчерк падающей звезды и, забыв обо всем, крикнула:
- Смотри, упала звезда! А я опять ничего не успела загадать...
Посмотрела на мальчика и тихо, уже без обиды, просто печально, добавила:
- Вот и опять ты где-то... там. И совсем не думаешь обо мне... Постой! А ведь у тебя этот... _летящий_ профиль! - и честно призналась: - Я прочитала это в одной книге.
Он встрепенулся, как от озноба, сомкнул ладони на затылке, откинул голову, потягиваясь, и улыбнулся. У мальчика были тонкие руки, нежное лицо, а выражение глаз менялось так неожиданно и удивительно, словно у него были их тысячи.
- Когда космический корабль несется в черном вакууме со скоростью, близкой к скорости света, экипаж не замечает движения. И только перед посадкой на планету, при торможении, люди начинают понимать, что такое полет...
Так он сказал вдруг, и на этот раз у него были глаза, каких девочка еще никогда не видела, и что-то в этих глазах испугало ее, однако тут же уязвленное самолюбие взяло верх над растерянностью.
- Опять! - сварливо всплеснула руками маленькая женщина. - Да где ты, интересно знать, живешь - на Земле или там?! - Она пренебрежительно ткнула измазанным тутовым соком пальчиком в небо.
Мальчик внимательно и - во всяком случае, ей так показалось - с жалостью взглянул на нее.
- И на Земле, и там... - ответил он серьезно, и опять у него были _другие_ глаза, и она по-прежнему не могла бы ответить, в чем тут дело, если бы ее спросили.
- Слушай, - решительно сказал он и встал с большого поваленного дерева, где они уже третий месяц подряд почти каждый день встречали вечер. - Я тебе открою одну тайну.
Он стоял перед ней, вытянувшись так, что ноги чуть изгибались плавной линией назад, он смотрел перед собой, словно видел что-то не видимое ею, и она тоже невольно встала.
- Тайну? - переспросила девочка с любопытством и страхом.
Он опять помолчал, и она, уже начиная привыкать к этой странной манере, терпеливо ждала и даже не злилась.
- Я строю космический корабль.
Голос его прозвучал спокойно.
- Ты?!
- Ну, не совсем я... Его строят... Не обижайся, но ты не поймешь... просто потому, что не знаешь. Хотя в известном смысле его строю и я... Да, в первую очередь я!
Девочка растерялась, не зная, что ответить. Конечно, он ее разыгрывает, и главное сейчас - достойно ответить. Что ж, она за словом в карман не полезет...
- И где ты его строишь? - всем своим тоном она хотела показать, что поняла шутку и готова поддержать ее.
- Там, - все так же серьезно он показал рукой.
Внизу, за речкой, светились огни поселка, в котором жила девочка. Ближе к реке, рядом с тополями, лежала ровная зеленая поляна, и с первого взгляда было видно: здесь что-то строится. В аккуратную горку были сложены кирпичи, штабелями громоздились бревна, под грубым навесом хранились свежеоструганные доски.
- Там, - повторил мальчик.
Девочка засмеялась.
- Там, - захлебываясь, повторила она, - там! Но ведь на этой поляне с самой весны строит себе дом тот пенсионер, что каждый день приезжает из города. Он сказал, что обязательно будет встречать в этом доме Новый год...
- Может быть, - сказал мальчик. - Может быть. Но я знаю другое: на рассвете первого января нового года мой корабль стартует с этой поляны в Большой Космос.
- Но почему, - продолжала смеяться девочка, - почему именно на Новый год?
- Потому, - ответил он без улыбки, - что каждый Новый год должен приносить человеку Новое. Уже шестой месяц я думаю о моем космическом корабле, и я решил, что он будет готов к старту в ночь на первое января...
Что-то случилось там, в небе. Три короткие вспышки почти слились в одну, а потом огненная полоса вновь разделилась на три ярких росчерка, и вот они погасли, не долетев до горизонта. Вздохнула роща - вздох этот был легким порывом прохладного ветра. И вдруг девочка _поверила_. А кто он, в самом деле, этот непонятный мальчик? Он появился здесь полгода назад, живет в лесной школе, куда принимают детей, которые давно и, должно быть, тяжело больны... Откуда он приехал? Она ничего не знала и почему-то не решалась спросить, а сам он никогда не говорил о себе. И почему у него _такие_, всегда _другие_, глаза?
Но в это время весело залаяла в поселке собака, ей ответила другая, третья. В лесной школе, не видимой за деревьями, мягки и дружелюбно ударил гонг - сигнал к ужину, - и наваждение оставило девочку.
- Хороший будет дом! - упрямо сказала она, кивнув на поляну.
- Нет, - сказал мальчик. - Космический корабль.
Лето прошло, а осень была еще лучше. Мальчик и девочка, как прежде, встречались у поваленного дерева, и оно всегда терпеливо ждало их на том же месте, только теперь вокруг была не яркая влажная трава, а сухие багряные листья.
Они упали с веток, на которых прожили столько месяцев, но еще не умерли. Они старчески добродушно ворчали, перешептываясь, когда их тревожили две пары детских ног. Мальчик был все такой же тонкий, но почему-то казался крепче, его пальцы, когда он брал девочку за руку, помогая ей перепрыгнуть через ямку или взобраться на валун, уже не обжигали ее руки лихорадочным огнем, - и, понимая, что лесная школа идет ему на пользу, девочка радовалась искренне и простодушно.