Страница 7 из 12
— А твой… «джентльменский набор»? — соотнося рассказ бывшего милиционера с какими-то своими собственными наблюдениями, поинтересовался Андрей Леонидович.
— Шеф… Тут дело такое… А, ладно! Бублик у меня его забрал, просто выпросил.
— Да! Когда?
— Вчера с утра. Перед тем, как в банк ехать. За валютой. — Валентин Сергеевич повернулся к Виноградову и, опережая возможные вопросы, сказал: — Я поэтому и удивился, когда он при тебе начал насчет этого спрашивать… Понять не мог — зачем?
— Ну а ты что скажешь? — Андрей Леонидович смотрел куда-то за спины собеседников. Обернувшись, они увидели в дверном проеме угрюмую фигуру водителя — не вынимая рук из карманов длинной кожаной куртки, Бублик подпирал плечом белеющий импортным пластиком косяк.
— Падла! — выплюнул он в лицо бывшему милицейскому подполковнику.
— А конкретнее? — Цадкин с удовлетворением оглядывал создавшуюся мизансцену.
— Я же говорил вам, Андрей Леонидович, про этого мента и Лидку… Лидию Феликсовну. Сколько раз говорил! А? Вчера днем, прежде чем валюту получить, заехали к вам… Пока мадам переодевалась, я в сортир забежал, а потом в ванную. А там — его «джентльменский набор», забыл, наверное, сгоряча!
— Врешь!
— Подожди, Сергеич… И ты, Бублик…
— Но он же врет, он же сам!..
— Подожди, Сергеич… — повторил задумчиво президент. — Ты, говоришь, где вчера с утра был? В мэрии?
— Ну… да!
— Не было тебя там.
— Шеф!
— Не было! Я знаю…
— Да кому вы верите, шеф! Он же сам с ней… Они перед банком что, курицу размораживать заезжали? Или цветы поливать? Да она с Бубликом под самым вашим носом, а теперь меня подставляют!
— Капитан. — Цадкин внезапно обратился к Владимиру Александровичу. Чувствовалось, что он не на шутку растерян, события вышли из-под контроля и стремительно перерастали в нечто необратимое. — Капитан, ваше мнение?
Виноградов постарался, не покривив душой, сформулировать свою мысль наиболее корректно:
— Видите ли… У меня нет оснований не верить обоим.
— В смысле? — нахмурился Андрей Леонидович.
— Ха? — почти дружелюбно глянул на Виноградова Бублик. — Он имеет в виду, что эта многостаночница Лидка… И с ним, и со мной — не считая вас, конечно!
— Полегче на поворотах, молодой человек! — счел необходимым вставить осторожный начальник отдела безопасности, непонятно к кому обращаясь.
— Да бросьте вы, — тихо, но так, что собеседники затаили дыхание, выдавил из себя Андрей Леонидович. — Бросьте… Что я, не знал, что ли, про эту шлюху, про Лидку? Вы что, думаете — первые у нее? Герои, блин, любовники! Конспираторы! Конечно, шеф — дурак-рогоносец… А, капитан?
— Дело житейское. Всегда ж так было: жена барина — с лакеем или с управляющим. Русская классика — девятнадцатый век…
— Молодой человек! — вскинулся Валентин Сергеевич.
— Нашелся — мент святой! — поддержал его Бублик.
— Да какая уж тут святость… — сокрушенно покачал головой Виноградов. — Но как сказано в одной современной книжке: «Если общий фон — грязно-черный, то собственная совесть при некоторой запятнанности смотрится белоснежной»[1].
— Умник!
— Заткнитесь… Все заткнитесь! — Цадкин резко встал, прошелся по кабинету, нервно переставил с места на место пустую бутылку из-под коньяка. — Так… Надоело… Внимательно слушайте, как все было, Пинкертоны хреновы!
Он вновь уселся в привычное кресло с видом человека, принявшего окончательное решение.
— Когда жена вернулась из банка и Сергеич прибежал со своей идеей насчет того, чтобы стащить якобы валюту, я дал добро. Но на всякий случай, чтоб убедиться, что доллары действительно не в шубе, например, а в сумочке, я туда заглянул. И увидел кроме конверта — бумажки… Вот эти, мать их! Я ее, дрянь, давно подозревал. — Цадкин заметил, что Владимир Александрович недоуменно поднял брови и пояснил. — Что, неясно, какой ей смысл? Элементарно. В любой момент я застукал бы ее с каким-нибудь мужиком — и адью! Пишите письма… А опять в дерьмо, откуда я ее вытащил, — нет, мадам Цадкина не хочет! Вот и решила на стороне капитальчик на черный день подсколотить. Ясно? Так вот… рядом Машкин саквояжик лежал — я бумаги туда и сунул, еле успел. Хотел потом как-нибудь их… изъять — но сразу же закрутилось, завертелось!
— А почему именно к Машке? Не в стол, не в урну? — прервал образовавшуюся паузу Виноградов.
— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Цадкин. — Кто ж думал, что так получится? Надо было обязательно, чтоб в этот раз стрелки на кого-то конкретно перевелись, а то Сергеич бы не успокоился, пока до Лидии Феликсовны не докопался. Так?
— Да. Были, по правде говоря, мысли…
— Для этого и в койку с ней залез, а? — Андрей Леонидович был вовсе не похож на осмеянного рогоносца. — Штирлиц?
— Шеф… Не мы такие — жизнь такая!
— Народная мудрость! — поддержал Валентина Сергеевича Бублик. У него был счастливый вид прощенного за разбитую чашку лакея.
— А теперь что? — нарушая только что восстановившуюся гармонию, спросил Виноградов. И сразу же ощутил себя в перекрестье трех пар неприязненных глаз.
— А что? — уже тяготясь его присутствием, но стараясь быть вежливым, отреагировал президент. — Так вышло. Никто ж не ожидал…
— Фирма безусловно поможет Марьиной семье — со всякими там… формальностями, ну и материально. Бедная девочка! Мы ж не такие уж мерзавцы, как может показаться. — Валентин Сергеевич говорил негромко, доверительно, стараясь голосовыми модуляциями подчеркнуть свою искренность.
— Тебе-то каким боком это все, капитан? Забудь — и разотри! — поддержал с порога Бублик.
— Спасибо, Владимир Александрович! — Цадкин встал, чтобы попрощаться. — То, что вы получили определенный… гонорар — это не главное. Я полагаюсь на вашу порядочность…
— На что? — переспросил Виноградов. — Ах да!
Не замечая протянутой руки, он прошел мимо Андрея Леонидовича и очутился на лестнице, обогнув посторонившегося Бублика.
Больше он в этой фирме не халтурил и только спустя почти месяц от Олега Шахтина узнал о внезапной и нелепой смерти «дамы в шубе» — Лидии Феликсовны Цадкиной, утонувшей в пятиметровом бассейне престижного физкультурно-оздоровительного комплекса.
А валюта как-то сама по себе растратилась: рано или поздно кончаются даже очень крупные деньги… Пришедшее легко — легко и уходит.
Десять дней в неделю
1
Вот так всегда в России: сидишь и гадостей ожидаешь…
С трудом протиснувшись к выходу, Владимир Александрович в последний момент все-таки вывалился из троллейбуса. Сразу же за его спиной тупо клацнула дверь, защемив чью-то дерматиновую сумку.
Бедные «топтуны», если они сегодня за мной работают, подумал Виноградов. Вести наружное наблюдение в час пик в нашем общественном транспорте — дохлое дело. Хотя у них теперь вроде порядок с автомашинами, могут челноком вдоль маршрута мотаться, ждать, когда объект сам выйдет…
Он осторожно, стараясь не поскользнуться на прихваченной ледком луже, отошел от остановки, проверил наличие пуговиц, оправил сбившийся на сторону шарф. Вроде ничего подозрительного. Поднял глаза — на световом табло золотисто мерцало: «17.03» и «—02». С видом позорно опаздывающего человека рванул на себя ручку массивной стеклянной двери и очутился в сумрачном склепе заводской проходной.
Предъявил в раскрытом виде:
— Студенты проходили?
— Было несколько… — худощавый высокий вахтер кивнул головой и нажал кнопку турникета.
Виноградов прошел внутрь, но стал так, чтобы не выпускать из виду стража ворот и тех, кто может сейчас «ломануться» вслед. Озабоченно роясь в портфеле и бормоча под нос нечто невразумительное о «конспектах», «курсовом плане» и «чертовом доценте», он не мог не похвалить себя за предусмотрительность — вместо одного-двух положенных документов прикрытия у него всегда было не меньше пяти разных, на всякие жизненные случаи. Вот и сейчас — что бы можно было сделать без студенческого билета судостроителя-заочника, дающего право прохода для практических занятий и консультаций на территорию крупнейшей в России военной верфи?
1
В. Барковский, А. Измайлов «Печень по-русски. Русский транзит-2».