Страница 32 из 46
Хан тоже насторожился:
– Какая такая припис-ска?
– Откуда я знаю? – пожал плечами Славко. – Какая-то очень важная, раз так мелко написано. Никак не могу издалека разглядеть! Дай-ка сюда грамотицу, хан!
Всегда осторожный Белдуз так уже доверился этому отроку, что просто протянул ему лист пергамента со свисавшей с него свинцовой печатью отроку, и тот приблизил ее к самым глазам.
– Ну да… очень важное добавление, – подтвердил Славко и, переходя на тон, каким читал всю грамоту, добавил: – А после прочтения этой грамоты приказываю немедленно уничтожить ее. И подпись… Ой! Сам князь Владимир Мономах!
С этими словами Славко бросил лист пергамента в костер и, не жалея дорогих сапог, еще и подкинул ее в то место, где было больше всего пламени.
– Что ты делаеш-ш-шь?! – в ужасе закричал хан.
– Как – что? – оглянулся на него Славко. – Выполняю то, что тут написано!
– Да я тебя сейчас за это… на клочки… на части!..
Хан потащил из ножен свою булатную саблю.
– За что?! – чуть не плача, принялся оправдываться Славко. – Мономах – это мой князь!
Как я мог пойти против его воли? Ты бы сам осмелился не выполнить приказ своего главного хана?
– Я сам себе хан! – гневно воскликнул, с лязгом возвращая саблю обратно в ножны, Белдуз.
– Вот видишь! – всхлипнул Славко. – Ты хоть и хан, а сразу умчишься, когда он сюда приедет! А я ему что скажу?
– Как это приедет? Почему это приедет? Когда это приедет? – услышав о Мономахе, встревожился хан.
– А вы что, не знали, что он, прослышав о вашем набеге, сразу в эти края из Переяславля подался?
– Как бы он уже не перекрыл нам обратный путь! – не без тревоги заметил старый половец.
– Сам знаю! – остановил его хан и прищурился на Славку: – А тебе это откуда извес-стно?
– Так я ведь с обозом откуда ехал? – выдержав до конца его взгляд, напомнил Славко. – Из Переяславля!
– Не верь ему, хан! Из Киева мы! – подал голос купеческий сын, решив, что пришел и его черед своей игрой поддержать Славку.
И Белдуз поддался на эту удочку!
– Молчи! – прикрикнул он на Звенислава. – Теперь я знаю, кому верить! Ты все время нарочно меня путаешь-шь! Слушай приказ-з! Гаси костер! Расседлать коней! До вечера будем здес-сь! С темнотой уйдем!
– А с этими что делать? – кивнул на отроков старый половец.
– Дозволь, хан, я их сейчас… – подался вперед Узлюк.
– Нет, этих – связать! – приказал Белдуз. – Поедут с нами в Степь! Вместо грамоты теперь будут!
– Меня-то зачем? – не понял Славко, когда крепкие руки принялись связывать его сыромятным бичом. – Я и так не уйду, ты мне еще десять златников должен!
– Зато у тебя двадцать за пазухой! – коротко бросил ему хан и усмехнулся: – Вдруг ты захочешь лучше иметь журавля в руке, чем синицу в небе?
Половцы, то и дело в страхе оглядываясь по сторонам, быстро погасили костер и разлеглись вкруг его остывающего тепла. А отроков, связав, бросили рядом. Тупларь, доживающий уже не то что свои последние часы, но уже и минуты, сжалившись, принес им две большие охапки еловых веток. На них было куда теплее и мягче, чем просто на снегу.
Славко лежал молча, отдыхая, словно человек, выполнивший нелегкую работу – вспахавший поле, выкосивший луг или построивший дом... А Звенислав, качая головой, только и делал, что повторял одно и то же. «Ну, Славко!.. Ну, Славко!..»
– Ну, Славко! – в который раз сказал он. – Как же ты додумался до всего этого?
Славко недоуменно посмотрел на него и устало ответил:
– А я и сам не знаю. Сначала, как мы и договорились, хотел просто вырвать у хана грамоту да бросить в костер. А когда Узлюк… Ну, во-он тот половец, который все: «Одной стрелой, одной стрелой двоих…»
– Ох и надоел же он мне! – поморщился Звенислав.
– Мне тоже! – согласно кивнул Славко и продолжил: – Так вот, когда он опять это сказал, то я и смекнул: а почему бы мне самому так не сделать? Как говорят у нас, одной стрелой – тьфу! – одним ударом двух зайцев убить!
– То есть и грамоту сжечь, и про Корсунь сказать?
– Ну да!
– Здорово…
– Только, думаю, не сразу. А чтоб хан поверил! Он золото любит, вот я и торговаться стал!
– Да, ты так торговался, что мой отец, наверное, позавидовал бы!
Славко усмехнулся, умалчивая, что научился так торговаться в споре со Звениславом об одолень-траве, и только сказал:
– Ну а когда грамота, считай, уже в моих руках была, дальше надо было, чтоб хан в каждое ее слово поверил… А как это было сделать? Он ведь не одну грамоту от князей получал! А я, кроме этой, ни одной и в глаза-то не видел! Тут я и вспомнил про гонца… хм-мм… гонца… гонца…
– Ты что это замолчал? – заторопил Звенислав.
– Да так… ничего, – словно очнувшись, посмотрел на него Славко. – На чем я остановился?
– На гонце! – удивленно напомнил тот.
– Ах да! Гонце… гонце…
– Да что с тобой, наконец? – уже не на шутку встревожился Звенислав.
– Я говорю, вот и стал тогда повторять то, что говорил он в бреду!
– А я-то подумал, что ты и правда…
– За тридцать сребреников – тьфу! – златников Русь решил продать? – насмешливо уточнил Славко.
– Да!.. – виновато вздохнул Звенислав. – Аж в глазах темно стало. Даже не помню, как и драться полез! Ты уж прости, вон как отходил тебя кулаками…
– Да мне только того и надо было! – усмехнулся Славко. – Как только ты на меня кинулся да еще и убить захотел – видел бы ты тогда свои глаза, – тут хан совсем нам поверил! Вон слышишь, как теперь радуется?
Славко кивнул на хана, который с довольным видом разговаривал с воинами, делясь своими богатыми планами. И оба отрока, прервав разговор, невольно стали прислушиваться к его словам.
А хан тем временем довольным тоном приговаривал:
– Вот она к-де была правда – в грамоте! Не зря мы за ней поех-хали! Купца, так уж и быть, отпущ-щу!
– Слыхал, это же он – про твоего отца! – шепнул Славко.
– Слава Богу! – откликнулся влажным голосом Звенислав. – Не будь я связан – сто земных поклонов бы положил!
– А этого дважды предателя, князя-изгоя… – уже гневно продолжал между тем Белдуз…
– Хан, позволь мне, когда вернемся, я его одного – двумя стрелами! – умоляющим тоном попросил Узлюк.
– Хоть тремя! – великодушно согласился хан.
– Ну, хоть раз его стрелы доброе дело сделают! – с облегчением шепнул Звениславу Славко.
А хан все продолжал:
– В Корсунь верного ч-человека пошлю. Скажу, чтоб они к набегу рус-ских как следует подготовились. Чтоб они их под стенами крепости два мес-сяца продержали. А мы за это время откормим своих коней…Соберем всю Степь. И – таким набегом, какого никогда не было, пойдем на всю беззащитную Русь!
– Ай да хан! – восторженно закричали половцы. – Всю Степь!
– На всю Русь!
– Такое придумать!
– Тут никаких стрел не хватит!.. – озадаченно покачал головой Узлюк.
– Ха-ха-ха! – перебивая всех, смеялся Белдуз. – Русь-сь на Корсунь, а мы – на Рус-с-сь! Все сожжем, все заберем! Никого не оставим!
– Слыхал? – подтолкнул плечом Славку Звенислав. – А все ты!
– Мы! – поправил его тот. – Мономах, ты, я, гонец! Хм-мм… гонец … Конечно, здорово, что мы такого хана перехитрили. Только все это – зря!
– Как это зря? – даже обиделся купеческий сын. – Ты же ведь сам видишь, поверил нам хан, поверил!!
– Хан-то поверил, а вот Мономах…
– Что Мономах?
– Да я вот все про гонца думаю, – признался Славко. – Привязал ты его хорошо, конь наш тоже еще не слаб. Доедет ведь он до князя: он же – гонец!
– Ну, допустим, доедет, – согласился Звенислав. – И – что?..
Славко помолчал и вздохнул:
– А то, что отменит Мономах этот поход! Он-то ведь помудрей хана будет, сразу догадается, что тот не поверит слуху про Корсунь, коли грамота в его руках оказалась…
Огорченные Славкиным открытием, теперь уже оба отрока долго лежали молча.
Наконец, Звенислав, чуть не плача, шепнул, кивая на веселившихся половцев: