Страница 5 из 25
Но недолго баловала мирными днями Италия свой новый народ. Царь соседнего племени рутулов Турн, оскорбившись тем, что не его, а какого-то пришельца предпочел в мужья своей дочери Латин, объявил войну обидчикам. Разгорелась битва, не принесшая радости ни тому, ни другому народу. Рутулы были побеждены, а латиняне потеряли одного из своих вождей - благородного Латина.
Отчаявшийся Турн попросил поддержки у могущественной Этрурии, чья слава наполняла Италию от Альп до самого Сицилийского пролива, и вскоре новое, еще более сильное войско появилось перед городом латинян.
Энею ничего не стоило переждать осаду за прочными крепостными стенами: в городе было много воды и продовольствия. Но, чтобы у рутулов, поддерживавшей их Этрурии и всех остальных италийских племен никогда не возникало сомнений в мужестве и доблести его народа, он выстроил свое войско и сам повел его в бой.
Это сражение оказалось удачным для латинян, но для самого Энея оно стало последним из его земных дел.
Умер Эней, но не пресеклась нить великого рода. Латинянами стал править сын троянского героя - Юл, который, видя, как тесно становится в старом городе, основал у подножия Альбанской горы новый и назвал его Альба Лонгой.
Шли годы. Один за другим сменялись правители этого славного города. Никто из соседей не осмеливался больше воевать с мужественными латинянами. В самой же Альба Лонге жизнь текла по заведенному Юлом и его первыми потомками обычаю: власть передавалась от отца старшему сыну, и тот старался употребить ее на благо своему народу.
И когда уже всем казалось, что так будет всегда, пока светит над землей солнце, восстал вдруг против очередного царя Нумитора, славившегося своей добротой и справедливостью, его младший брат, завистливый и жестокий Амулий.
И сказал он, окружив себя вооруженной стражей огорченным горожанам:
- Отныне я - законный царь Альба Лонги! И чтобы никто не потревожил покой мой, и покой детей и внуков моих, внуков внуков моих, повелеваю истребить все мужское потомство брата моего Нумитора, а дочь его - Рею Сильвию - приказываю ввести в почетное число жриц богини Весты!
Вооруженные мечами и копьями воины Амулия тут же принялись выполнять приказ нового царя. Горько было видеть Нумитору, как на его глазах гибнут ни в чем не повинные сыновья и внуки его, а прекрасную дочь, обрекая на вечное девичество, уводят в храм.
Через несколько месяцев по Альба Лонге пронесся слух, что Рея Сильвия ждет ребенка. Люди говорили об этом друг другу шепотом. Они боялись гнева богини городского очага, который мог обрушиться на них за то, что весталка нарушила обет целомудрия. Но еще больше опасались они, что эта новость дойдет до ушей безжалостного Амулия, ибо Рею Сильвию ждала бы тогда страшная кара - живой, согласно обычаю, быть закопанной в землю.
И все же нашелся в городе человек, который сообщил Амулию об услышанном.
Царь немедленно поспешил в храм и увидел, что Рея Сильвия не только беременна, но уже родила. И не одного - а двух мальчиков-близнецов!
- Стража! - вне себя от ярости, вскричал Амулий.
- Постойте! - взмолилась несчастная весталка, обращаясь к воинам, бросившимся к ней по знаку царя. ~ Ведь вы даже не знаете, кто отец моих детей! Их отец - сам бог Марс!
Услышав это, охрана и все, кто находился в храме, пали ниц перед заплакавшими детьми.
Но не таков был Амулий, чтобы отступить от однажды сказанных им слов. Не слушая никого, он приказал немедленно утопить младенцев в Тибре.
Долго искали посланные им рабы место, чтобы подойти к широко разлившейся реке. Наконецопустили корзину с детьми в ближайшую заводь, надеясь, что те утонут и в мелководье. Но отхлынула после ухода слуг вода, и лоток оказался на суше.
Голодные дети подняли крик. Услыхала его прибежавшая к реке на водопой волчица, у которой недавно родились волчата. Преисполненная материнской лаской, она облизала близнецов, и накормила своим молоком. Потом подхватила лоток зубами и унесла на холм, в своё логово. Здесь их и об наружил среди волчат царский пастух Фавстул. Не причинив волчице никакого вреда, он отнес близнецов домой и, дав им имена Ромула и Рема, стал воспитывать, словно собственных детей.
Прошли годы. Выросли братья, так и не ставшие добрыми и отзывчивыми к чужой беде, несмотря на все старания Фавстула. Молоко, которым вскормила их волчица, сделало близнецов дерзкими и отважными. С юных лет отличались они от сверстников горделивой осанкой и умением повелевать остальными.
Узнав от Фавстула тайну своего рождения, братья подняли всех пастухов, ворвались с ними в Альба Лонгу и, убив Амулия, вернули трон своему деду Нумитору.
Радости горожан не было границ. Но напрасно молили они братьев остаться в Альбанском царстве. Как Ромулу, так и Рему нетерпима была даже мысль зависеть от кого-либо из смертных. Они сами хотели быть царями, и для этого решили основать свой город.
Место для нового города выбрали быстро. Обоим братьям по душе был тот самый холм, где вскормила их молоком волчица. Подданных тоже оказалось предостаточно: ими стали жители переполненной Альба Лонги, которым не нашлось места в старом городе, а также пастухи, и примкнувшие к ним по дороге рабы и бродяги. Но едва речь зашла о том, чьим именем будет называться город, и кто станет в нем царем, начался спор.
Никто из братьев не желал уступать. Тогда Ромул, желая опередить Рема, первым принялся копать ров, очерчивая им контуры будущего города. Рем стал осыпать его насмешками. Видя, что они не действуют на упрямого брата, он легко перепрыгнул через ров и язвительно воскликнул:
- Никогда в жизни не видел я столь мощных и неприступных укреплений!
- Ах, так?! - возмутился выведенный из терпения Ромул и, обрушив на голову Рема смертельный удар заступом, гневно вскричал: - Да будет так с каждым, кто осмелится переступить границу моего города!
Так Ромул стал единственным правителем нового города, получившего название от имени своего основателя - Рим1, и первое, что он сделал, - дал разноликой толпе законы
- единственное, что могло сплотить ее в единый народ.
А чтобы Рим скорее набирал мощь, он прибег к старой хитрости основателей городов - открыл убежище всем, кто нуждался в нем. И потянулись со всех концов Италии в новый город беглые рабы и свободные люди - убийцы, воры, клятвопреступники, - все те, кого в их родных племенах должны были судить и предать справедливой казни...
На латинском языке - Рома.
Глава 2
ЗАВТРАК БЕЗ ЯБЛОК
Через час, когда Клавдий в обществе своего ближайшего друга сенатора Луция Вителлия и его сына Авла задумчиво заканчивал завтрак, и слуги уже ожидали знака, чтобы вносить яблоки1, появилась Мессалина.
- О-о! Ты уже встал, дорогой? - с порога осведомилась она и развязной походкой подошла к столу. - И Вителлии, конечно, уже тут!
Услышав свое имя, Вителлий Старший вскочил с ложа и, едва не касаясь лбом пола (Клавдий эдиктом категорически запретил проскинезу2), поклонился жене императора. Затем достал из-под тоги нагретую на груди туфельку, которую Мессалина подарила ему однажды прямо со своей ноги, и благоговейно поцеловал ее изящную подошву.
Мессалина приветливо улыбнулась. Старый сенатор засиял, точно вылетевший из штемпелей новый денарий. Авл, не переставая жевать, во все глаза уставился на жену императора.
И только лицо Клавдия осталось без изменений. В своих мыслях он был бесконечно далек от жены и гостей. От ложа, усыпанного лепестками роз. От столика, заставленного блюдами с самыми изысканными яствами. Дворца...
Размышляя о прошлом Рима, он вдруг вспомнил Тита Ливия.