Страница 23 из 24
Папа приближался к брату Френсису. Опустившись на колени, Френсис приложился губами к папскому перстню. А встав на ноги, смешался; реликвию святого Лейбовица он прятал за спиной, словно стыдясь показать. Янтарные глаза папы смотрели на него ласково и приглашающе. Лев заговорил с монахом на староцерковном, он не любил этот напыщенный язык, но приходилось следовать древнему обычаю, если, конечно, имеешь дело не с вождем племени пантер.
- Премногая печаль охватила сердце наше, возлюбленный сын, когда дошла до нас весть о постигшей тебя напасти. Ведомо нам о многотрудном путешествии твоем. Ведь ты пустился в путь по приглашению нашему, но был по дороге ограблен нечестивыми разбойниками. Истинно ли так?
- Да, святой отец. Но это неважно. То есть тогда это показалось мне важным, но... - Френсис сбился.
Старик мягко улыбнулся.
- Ведомо нам также, что ты вез нам дар, похищенный у тебя в пути. Не тревожься о сем. Твое присутствие здесь - наилучший дар для нас. Давно мечтали мы воздать дань уважения тому, кто обнаружил бренные останки Эмили Лейбовиц. Наслышаны мы и о трудах обители вашей. Неизменно благосклонны мы к братии святого Лейбовица. Без трудов ваших мир утратил бы память. И ежели церковь, претайное тело Христово - это тело, то орден ваш - память христианства. Сколь многим обязаны мы святому патрону и основателю вашему. А века грядущие будут признательны ему еще более. Поведай нам о своем путешествии, сыне.
Брат Френсис протянул синьку.
- Грабитель оказался настолько добр, что оставил мне это, святой отец. Он... по ошибке принял сию реликвию за копию разукрашенного руна, которое я вез в дар вам.
- И ты не вывел его из заблуждения?
Брат Френсис покраснел.
- Стыжусь признаться, святой отец, но я...
- Так сие, стало быть, и есть реликвия, кою обнаружил ты в подземелье?
-Да.
Папа лукаво улыбнулся.
- Выходит, разбойник счел истинным сокровищем твое творение? Что ж, и бандиты умеют ценить искусство. Монсеньор Агуэрра описал нам красоту твоего руна. Воистину прискорбно, что оно похищено.
- Ничего, святой отец. Жаль только, что я впустую потратил пятнадцать лет.
- Впустую? Ну как же "впустую"? Ведь если б грабитель не прельстился красотой твоего произведения, он непременно забрал бы реликвию. Так ведь?
Брат Френсис был вынужден согласиться. Лев XXI взял древнюю синьку и осторожно развернул ее. Долго смотрел он на чертеж молча, а потом спросил:
- Скажи нам, внятны ли тебе символы, начертанные Лейбовицем? Что такое означает сие?
- Нет, святой отец. Невежествен я.
Папа наклонился и шепнул:
- Я тоже.
Засмеялся, благоговейно поцеловал реликвию, словно приложился губами к алтарю, потом свернул и передал служителю.
- Благодарим тебя от глубины сердца нашего за пятнадцать лет трудов, возлюбленный сын наш. Ты потратил годы, дабы сохранить для нас реликвию. Почему не почитай их потраченными втуне. Ты преподнес пятнадцать лет жизни Господу. Когда-нибудь смысл рисунка будет разгадан. Быть может, там изображено что-нибудь весьма важное, - старик вдруг подмигнул или просто сморгнул? Нет, Френсис готов был поклясться, что подмигнул.
- Надо будет отблагодарить тебя за это,- закончил папа.
Подмигивание (или показалось?) как-то внезапно вернуло Френсису остроту зрения. И он впервые заметил проеденную молью дыру в ризе его святейшества. Да и вся риза была очень ветхой. А ковер в комнате совсем протерся. И потолок оказался облупленным. Но и от самой этой бедности веяло достоинством. Лишь на миг ошеломленный тайным знаком, Френсис прозрел и увидел ее, однако тут же и забыл об увиденном.
- Через тебя желаем мы передать сердечные пожелания наши всей братии и настоятелю, - сказал папа. - Простираем на них, равно как и на тебя, апостольское наше благословение.
Лев сделал паузу и снова не то сморгнул, не то подмигнул.
- Кстати говоря, послание, кое мы передадим тебе, будет защищено печатью нашей и уведомлением об отлучении от церкви любого, кто посмеет поднять руку на посланца.
Брат Френсис стал благодарить за столь надежную защиту от разбойников с большой дороги. Было бы неуместно объяснять его святейшеству, что грабители не умеют читать и не в силах уразуметь смысл слова "отлучение".
- Я сделаю все, чтобы доставить послание по назначению, святой отче.
Папа вновь наклонился к монаху и прошептал:
- А тебе явим мы знак нашего личного расположения. Прежде чем отправиться в путь, переговори с монсеньором Агуэррой. Мы бы и сами вручили тебе сию награду, но ныне не время. От нашего имени сие сделает монсеньор. А ты поступай с наградой согласно своему разумению.
- Премного благодарен, святой отче.
- И счастливо тебе, сынок.
Понтифик двинулся дальше, беседуя по дороге с остальными паломниками. Закончив, торжественно осенил всех крестным знамением, и на этом аудиенция завершилась.
Монсеньор Агуэрра потянул Френсиса за рукав, когда паломники уже выходили из дверей. Адвокат Лейбовица тепло обнял монаха. Он сильно постарел, и Френсис с трудом узнал давнего знакомого. У монаха и у самого уже серебрились виски, а вокруг глаз от многолетней переписки рукописей пролегла сетка морщин. Когда они вдвоем спускались по "Небесной лестнице", монсеньор вручил Френсису сверток и письмо.
Поглядев на адрес, монах кивнул. Однако на свертке, скрепленном дипломатической печатью, значилось его собственное имя.
- Это мне, мессир?
- Да. Личный дар от его святейшества. Но лучше здесь его не раскрывать. Скажите, могу ли я что-нибудь для вас сделать, пока вы здесь, в Новом Риме? С удовольствием покажу все, что пожелаете.
Наконец он смог развернуть сверток. Внутри оказался кошель, а в нем - две меры золота. Френсис вопросительно взглянул на монсеньора. Тот улыбнулся:
- Вы ведь говорили, что грабитель завладел копией в результате поединка?
- Да, мессир.
- Пусть вас вынудили к этому состязанию, но вы ведь согласились все же принять в нем участие? Приняли вызов?
Монах кивнул.
- Значит, справедливо будет, если вы заплатите выкуп.
Агуэрра похлопал монаха по плечу и благословил его. Пора было пускаться в путь.
Маленький хранитель знания отправился домой, в монастырь, пешком. Шли дни, недели трудного пути, но чем ближе подходил Френсис к месту давешней засады, тем радостнее делалось у него на сердце. Папа Лев сказал о золоте: "Поступай с наградой согласно своему разумению". И мало того, он еще дал ответ на издевательский вопрос грабителя, так изводивший Френсиса. Монах шел и думал о книгах, ожидающих, чтобы он вернулся и возвратил их к жизни.
Однако на прежнем месте разбойника не оказалось. Были довольно свежие следы, но вели они куда-то в сторону от тропы. А главное, не было не малейших признаков засады. Солнечный свет, просеиваясь сквозь листву деревьев, пятнами покрывал землю. Лес был не так уж густ, но достаточно тенист. Френсис сел на обочине и стал ждать.
Из густой тени высохшего русла горной речки ухнул филин. Над верхушками деревьев кружили ястребы. Лес сегодня казался таким мирным. Впадая в дрему, Френсис слушал, как в кустах чирикают воробьи, и думал, что вполне можно и подождать разбойника денек-другой, ничего страшного. Путь был так долог, что не грех бы и отдохнуть. Потом он смотрел на парящих в небе птиц, то и дело поглядывая на тропу, ведущую к далекому пока еще дому. Да, грабитель выбрал отличное место. Отсюда путь просматривался по меньшей мере на милю в обе стороны, а самого сидящего в зарослях не было видно.
Вдали на тропе возникло какое-то движение. Брат Френсис приложил руку к глазам и стал всматриваться. Внизу раскинулась голая, залитая солнцем равнина, по которой недавно, судя по всему, прошел пожар. Вдали колыхалось знойное марево. Из-за солнечных бликов трудно было что-нибудь разглядеть, но по тропе явно кто-то двигался. То это была просто черная точка, то виднелись голова и туловище. Временами струящийся от жары воздух вовсе размывал фигурку, и все же она явно приближалась. Когда облачко ненадолго закрыло солнечный диск, марево растаяло, и тогда близорукий Френсис увидел, что по тропе идет человек. Было еще слишком далеко, чтобы разглядеть его, но Френсис вдруг вздрогнул - уж больно знакомым показался ему крошечный силуэт.