Страница 7 из 8
Эпоха «застоя,», вклинившаяся далее в нашу историю как победа наиболее консервативного чиновничества, была периодом беспредельного попустительства, где руководящая элита в очередной раз поменяла фамилию культа и на его фоне развязала себе руки. Не мудрствуя лукаво, обвешивая грудь Леонида Ильича звездами и орденами, она занялась своими интересами, постепенно смыкаясь с набирающей силу и обороты теневой экономикой.
Этот период был наиболее длительным, поскольку межличностное соперничество в карьерной борьбе несколько поутихло, имея достойную компенсацию по линии экономической вседозволенности. Закрывая глаза и позволяя многое, Брежнев Л. И. со своей стороны надежнее пристегнул номенклатуру, чем Сталин – привилегиями. Но именно при нем четко обозначилось противостояние правящих верхов трудовому народу. Борющиеся между собой кланы плечом к плечу стояли против низов под лозунгом «экономной экономики» для масс и безудержного обогащения привилегированных.
Далее началась агония казарменно-бюрократического социализма, череда умирающих друг за другом престарелых, больных, никчемных генсеков, обнажая полное перерождение «диктатуры пролетариата» в диктатуру номенклатурного чиновничества.
Социализм, таким образом, выстроенный индустриально, не был доведен до целостности как общественно-экономическая формация. С соответствующей себе надстройкой: развивающегося народовластия и местного самоуправления, при всеобщей демократии и свободе. Он не потерпел поражение от внешних сил, а именно не состоялся. По причине скованности внутреннего развития, обусловленного не ошибочностью марксизма, а его сталинской подменой в идеологии и власти.
Узурпировав власть, Сталин деформировал социализм и дискредитировал его. Выставив себя в роли главного знаменосца, он оказался, в конце концов, его могильщиком. Именно сталинизм, если говорить точнее, не выдержал проверки исторической практикой.
Социализм же, если судить точнее, был порушен в междоусобной борьбе между верхами и низами, с дополнением клановой междоусобицы между партийными и чиновными элитами, за свою долю потребительского благополучия. Не потому, что коммунистическая идея была неверна, а потому что страной правили в основном корыстно алчущие руководители. Вместо всемерного развития созидания они боролись главным образом за собственное потребительское преуспеяние. Война потребительских амбиций вширь и вглубь, в конце концов, поглотила социализм.
Коммунистам давно следовало отмежеваться от Сталина и сталинизма, извинившись перед согражданами и всем человечеством за его непомерный авторитаризм под флагом коммунизма.
2. Что делать?
Однако наша задача состоит не столько в поиске виновников, разоблачении диктаторов, предателей и перевертышей, сколько в поиске и уточнении причин неудавшегося коммунистического опыта. Когда мы поняли «почему», становится яснее «что делать».
Необходимо остановить череду сменяющих друг друга узурпаторов и восстановить преемственность исторического развития. С виновников уже не спросишь, а положение исправлять надо. И первое, что для этого нужно, – восстановить марксизм-ленинизм в его исторических правах и научной чистоте. Не как идеологию в ее вульгаризированном виде, позволяющую то выдвигать, то задвигать те или иные положения, а как научную теорию с ее наиболее универсальным методом – диалектикой.
Именно отказ от марксизма, показная преданность ему на словах повлекли за собой причины трагичного действия, с диалектической же последовательностью. Самонадеянность правителей, какими бы приемами они ни орудовали, выворачивается наизнанку объективным ходом закономерного развития.
Теперь мы вполне убедились в истинности марксистского замечания: «Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни…» (Соч., т. 13, с. 7).
В самом деле: вот 1936 год – принимается сталинская Конституция Союза ССР. Гром аплодисментов, восторги победителей! И тут же – массовые репрессии. Вот 1985-й – горбачевская перестройка. Уставший от великих трудов народ с восторгом аплодирует новому мессии! И следом – потеря управляемости. А вот еще август 1991-го – провал ГКЧП, войска отозваны, триумфатор на танке! А далее – развал экономики, чудовищное ограбление народа. И его последующее вымирание, до миллиона в год.
С этим надо что-то делать! Не правда ли?..
Мир развивается по объективным законам. И никому не дано их игнорировать. Но поскольку мир развивается, соответственно развивается и человеческое отражение. Наиболее адекватным оно становится с превращением в науку, а науки – с оформлением в марксизм. Однако марксисты тоже люди и порой не меньшие глупцы и перевертыши, чем кто бы то ни был. По ним нельзя судить о марксизме.
Марксизм поэтому ничего не гарантирует и ни от чего не страхует. Люди сами творят свою историю. Но беда в том, что они смотрят на происходящее как на нечто отдельное от предшествующей истории, полагая, что ее можно игнорировать. Вот и Сталин, соблазнившись на личное всевластие, отступил от марксизма и закрылся от критики. Если далее и бывали дискуссии, то в строго заданном направлении и с заведомым результатом.
Увы! Вольное обращение с истиной преступно. Марксизм как теория истинен, потому что ничего не выдумывает и с чужих тетрадей не списывает, как Гайдары и Явлинские, а исходит из «противоречий материальной жизни», строго следуя причинно-следственной связи.
Марксизм – точная наука. Если практика – критерий истинности, то ни одна из нынешних концепций, даже математических и физических, не подтвердилась в таком объеме и с такой достоверностью, как марксизм. Это звучит парадоксально, но лишь потому, что в науке, и особенно в философии, подвизается масса людей со спекулятивным мышлением.
Деление на «точные» и «неточные» науки идет от людей, а не от самих наук. Наука либо есть, либо ее нет. Независимо: естественная ли она или обществоведческая. В общественной науке – свои непреложные критерии, которые никем (и Сталиным тоже) не могут быть отменены. Марксизм многое открыл, но это понимать надо. А научная истина не делает выбора в принадлежности по чьей-либо прихоти.
В 1936 г., когда Сталиным было заявлено о победе социализма, в обществе, поскольку объективно оно стало бесклассовым, политика как метод управления должна была уступить место науке. В самом марксизме политические решения всегда шли от научного анализа. Раз политика – это регулирование отношений классов, а классов нет, значит, политика (в ее внутреннем значении) становится ненужной. Общество переходит к регулированию своих отношений не с позиций одной, пусть большой группы населения, а с позиций и в интересах всех членов общества, как в ближайшем, так и отдаленном измерении. А это предмет науки. С окончанием классового периода в жизни общества политике приходит конец. Надстройка складывается не как орган господства какой-либо группы, а органом регулирования в интересах всех.
Благодаря этому открывается безграничное, ничем не стесняемое развитие демократии. Та демократизация, о которой начал было говорить Хрущев и до полного недержания разговорился Горбачев, встала в повестку дня с победой социализма, построением бесклассового общества. Коммунизм и демократия поэтому не только не противоречат друг другу – они по-настоящему друг друга предполагают. Демократия, вытекающая из коммунистического отрицания государства, это уже не политика. Это – воздух, атмосфера свободного общества, ничем не сдерживаемая, о чем и мечтать не могла буржуазная демократия, воспеваемая нам либеральными демократами как счастливая возможность всем поедать друг друга, а точнее, как свобода хищникам грабить трудящихся.
Если бы бурбулисы и гайдары, шахраи и чубайсы доподлинно хотели что-то путное сделать для народа, им достаточно было бы разоблачить теоретический подлог И. Сталина и все свои лозунги свести в одно-единственное требование к властям – быть верными марксизму-ленинизму не на словах, а на деле. И указать, в чем есть правда и истина.