Страница 92 из 144
117. Отрывок из поэмы «Смерть Сократа»
Сократ утешает плачущих учеников своих.
«Вы плачете, друзья, и плачете в то время, Когда моя душа, как чистый фимиам, Навек освободясь от тягостного бремя, Стремится к небесам. Когда она в пылу священного восторга, Как светлый, горний дух, стрясая прах земной, Из царства горести парит на лоно бога И истины святой. Что время и что жизнь без смерти в сей юдоли? Почто приятно мне за истину страдать? Почто моя душа оковы сей неволи Пылает разорвать? Что значит, о друзья, без смерти добродетель? Что память мудрого в потомстве оживит? Смерть!.. Смертию одной верховный благодетель Ее вознаградит. Она не бич людей, но жребий вожделенный, Победоносный лавр, торжественный венец, Которым нас дарит рукой благословенной Всеведущий творец. И если б, вопреки могучему веленью, Я жизнью дорожил и мог ее продлить, О други, и тогда, покорный провиденью, Я не желал бы жить. Не плачьте обо мне: не скорбью удрученных Приятно мне узреть сподвижников моих, Но с радостным челом, и амброй окуренных, И в тканях дорогих. Как юноша-жених, увенчанный цветами, К невесте молодой идет при звуках лир, Так я хочу идти, о други, между вами На смертный вечный пир. Что значит умереть? Прервать соединенье Небесного луча с презренною землей И снова исполнять свое предназначенье За дверью гробовой. Напрасно человек стремится за блаженством: Подобный узнику, стрегомому в тюрьме, Одеянный своим земным несовершенством, Блуждает он во тьме. Но тот, кого волна низвергла в пристань мира, Кто жизни новый свет с спокойствием узрел, Тот сам, как луч зари, во области эфира, На небо полетел. Он чужд уже своей презренной оболочки; Союз с землей его не в силах тяготить, И жизнь и смерть пред ним — невидимые точки: Он снова начал жить! „Но смерть есть чаша зол — край бедствий и страданий!“ Друзья, не может быть… Сей тяжкий перелом Есть странствия конец и горьких испытаний, И зло везде с добром. Не зрим ли мы, что день течет за мраком ночи, Приятная весна — за хладною зимой; С воззрением на свет блестят младенца очи Невинною слезой. Верховного творца могучая десница Сравняла море зла и море вечных благ: Предшественница тьмы, бессмертия денница — И к богу первый шаг. Не знаю, с торжеством иль с грустью безнадежной Ввергается душа в объятия ея, Но с чистою душой сей жребий неизбежный Не страшен для меня. Я думаю, что бог за жизнию земною, Как правый и благой, блаженство обречет И, сердце поразив губительной стрелою, Бальзам в него прольет…» Мы слушали… Один с улыбкою сомненья Сократовы слова Цебес сопровождал — И, полный вдохновенья, Учитель продолжал: «Так, други! Первый луч блистательной зарницы, Летучий аромат мастики и цветов, Слиянный голос дев с гармонией цевницы И звуки милых слов — Ничто не превзойдет чистейшего восторга Страдалицы души, летящей к небесам… Что жизнь, что смерть, что мир? Ничто пред славой бога. Удел наш — счастье там. Довольно ль умереть, чтоб снова возродиться? Нет! К вышнему предстань с невинною душой, От тлена и страстей умей освободиться Пред жизнию другой. Жизнь в смерть преобрати: земная жизнь — сраженье, Смерть — лавр, земля — огонь, в котором человек Свергает навсегда земное облаченье, Окончив краткий век. Тогда, друзья, тогда, от уз освобожденный, Приемлет он уже награду от небес; Простер крыле, парит, он там в сени блаженной — И мир пред ним исчез! Так, смертный сча́стливый, покорный вышней власти, Который суету рассудку подчинил, Который обуздал презрительные страсти, Закон и правду чтил, Который ниспроверг бессмертия преграду, Был злобы враг, дышал и жил одним добром,— Страдалец праведный украсится в награду Божественным венцом. Но тот, кто ложный блеск обманчивых мечтаний Священной истине безумно предпочел, Кто, чувственности раб, в юдоли испытаний Стезей неверной шел,