Стихотворения и поэмы

И мы вошли в сию корчму — Она похожа на тюрьму… …И вдоль стола того — скамья… …Окно с замаранным стеклом, Чтоб даже сумрачным лучом Не освещалася корчма.

Броня сермяжная — здесь: солдатская шинель. Вербованный — здесь: взятый на службу. Триста шестьдесят пять дней. Подсчет носит округленный характер: Полежаев пробыл в тюрьме Спасских казарм с мая по декабрь 1828 г. В кругу Плутоновых людей — в кругу обитателей ада; здесь: среди солдат-штрафников. 4. Б<ыть> по с<ему> — обычная формула в императорских указах. С этим местом ст-ния (ст. 215–218) связан любопытный эпизод. В дневнике студента Ф. В. Чижова содержится запись (от 5 апреля 1835 г.) о том, как бумага, в которую был завернут купленный в лавке клей, оказалась «подметным листком». Чижов привел его текст в дневнике:

Как тяжело сказать уму: «Оставь свой свет, приймись за тьму», И как легко сказать И на бумаге написать: «Мы, Николай, быть по сему».

(Дневник 1831–1836 гг. Л. 188–189 // ГБЛ. Фонд Ф. В. Чижова, 1/3). Сходство со строками Полежаева следует объяснить либо тем, что поэт «процитировал» какой-то ходивший по рукам текст, либо распространением его собственных ст., обраставших вар. в процессе своего нелегального бытования. Ленотр Андре (1613–1700) — французский архитектор, прославившийся эффектной планировкой парков и садов. Ватага — здесь: узники каземата. Бог винограда, бог вина — Вакх (Дионис). Тирс (греч. миф.) — жезл Вакха и его спутников, обвитый плющом и виноградными лозами. Эван, эвое! — ритуальные восклицания древних греков на праздниках в честь Вакха. Н<ерон> — см. примеч. 123. И<скариот> — Иуда Искариотский, прозванный так по месту своего рождения — местечку Искариот. Н <емврод> — библейский персонаж, легендарный основатель Вавилонского царства; за ним упрочилась репутация первого поработителя людей. Лобызая, удушил. Очевидно, намек на то, что, отправляя Полежаева на военную службу, Николай I лицемерно облобызал его на прощание (см. вступ. статью). 6. Система звезд, прыжок сверчка и т. д. — до конца гл. Высказывалось предположение, что философский экскурс поэта, очевидно, внушен знаменитым рассуждением Эпикура, вскрывшим несостоятельность идеи всемогущего, всеведущего и всеблагого божества (см.: Бельчиков Η. Ф. А. И. Полежаев // Изд. 1957. С. 21). Рассуждение это, известное в передаче Л. И. Ф. Лактанция, было сочувственно процитировано французским философом-материалистом П. Гольбахом в его сочинении «Здравый смысл, или Естественные идеи, противопоставленные идеям сверхъестественным». По мнению В. В. Баранова, трактовка Полежаевым проблемы теодицеи (согласование идеи бога как воплощения добра с неизбежностью зла на земле) идет непосредственно от суждений самого П. Гольбаха в том же сочинении (Баранов В. В. Отражение материалистической философии Гольбаха в поэзии А. И. Полежаева // «Научные доклады высшей школы: Филологические науки». 1960, № 2. С. 139). Сходство мыслей Полежаева с приводимыми Бельчиковым и Барановым суждениями Эпикура и Гольбаха очевидно, но оно носит довольно общий характер. Можно указать на подобное же совпадение суждений поэта с соответствующими высказываниями других французских просветителей — Д. Дидро, Ш. Л. Монтескье, Ж. Б. Робине (см.: «Французские просветители о религии». М., 1960. С. 315, 121–123, 517), с мыслями в стихах Вольтера («За и против», «Поэма на разрушение Лиссабона»). Нет сомнения, что знакомство с просветительской критикой религиозных догматов Полежаев почерпнул также из отечественных источников, как рукописных (см., например, сочинение неизвестного автора конца XVIII в. «Зерцало безбожия» // «Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века». М., 1952. Т. 2. С. 537–539), так и устных. Учившийся в Московском университете одновременно с поэтом Н. И. Пирогов сообщает, что от своих товарищей-студентов он усвоил следующее атеистическое резонерство: «Бог… всеведущ, всевидящ, правосуден, милосерд, поэтому он знал наверное, что мы будем злы, и все-таки накажет нас потом за то, что мы были злы, где же тут справедливость и милосердие?» На возражение: «Да ведь тебе бог дал волю, выбирай, не делай зла» Пирогов отвечал: «…к чему же мне эта воля, когда богу заранее было известно — ведь он всеведущ, — что я согрешу и буду грешником?» (Пирогов Н. И. Дневник старого врача // Соч. Киев, 1910. Т. 2. С. 246). Отвергая догмат о всемогущем, всеблагом и всеведущем боге, Полежаев все-таки не порывает до конца с идеей творца мироздания, о чем говорят начальные строки гл. 6, где целесообразность устройства вселенной приписана воле ее создателя, — мысль, которая не отменяется дальнейшими рассуждениями. Названные строки отсылают к картине божественного миропорядка, ранее нарисованной самим же Полежаевым в ст. 34–46 оды «Гений». Такого рода картина — почти обязательный компонент просветительской философской лирики деистической ориентации («Бог в нравственном мире» А. X. Востокова, «Случай» H. С. Арцыбашева, «Бог» И. П. Пнина, «Бог» В. В. Попугаева — перевод из поэмы П. Д. Э. Лебрена «Природа»). Омега, альфа бытия. Реминисценция Апокалипсиса, где богу приписаны слова: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (откровение св. Иоанна Богослова: I, 8, 10; XXII, 13). Говоря о суде всевышнего над творением, поэт тем самым намекает и на день Страшного суда, о котором рассказывается в Апокалипсисе. Преданья старины, что мы в делах своих вольны. По христианскому вероучению, бог даровал людям свободу выбора между добром и злом. Позиция Полежаева противоречива: в гл. 7 он признает себя виновным в совершенном зле (вопреки тому, что сказано в гл. 6) и в разразившейся над ним беде видит заслуженное возмездие верховной нравственной инстанции. Всё чрез него и от него — отзвук Евангелия от Иоанна («Все чрез него начало быть»: I, 3). 7. Струйский — скорее всего речь идет о дяде поэта Александре Николаевиче (1789–1834), который заботился о нем в годы его студенчества. В бумагах Полежаева при первом его аресте в 1826 г. был обнаружен черновик письма к А. Н. Струйскому «совершенно в духе раскаявшегося человека в прежних шалостях» (Баранов В. В. А. И. Полежаев // Изд. 1933. С. 82). Одной из причин разрыва А. Н. Струйского с племянником, возможно, послужила поэма «Сашка», где нарисован иронический портрет дяди (см. примеч. 101). Высказывалось и мнение о том, что Полежаев обращается здесь к покойному отцу, Л. Н. Струйскому (Бобров Е. Семейная хроника Струйских в связи с биографией А. И. Полежаева // PC. 1903, сентябрь. С. 496).

15. Гал. 1829, № 10, подпись: — ъ — ъ. — Печ. по Изд. 32, с уточнением ст. 18 («бесстрашную», а не «бессмертную») по автографу ГИМ (архив А. П. Бахрушина из собр. О. М. Бодянского). В автографе (воспроизведен в Изд. 88) описка: в ст. 20: «воинственный» (вместо «внимательный»). Сведения об обычае мучительной казни пленников у северо-американских индейцев Полежаев мог почерпнуть в изданиях: Свиньин П. Опыт живописного путешествия по Северной Америке. Спб., 1815. С. 185–191; «Всемирный путешествователь, или Познание Старого и Нового света, то есть описание всех по сие время известных земель в четырех частях света… изданное господином аббатом де ла Порт и на российский язык переведенное с французского»: 3-е изд. Спб., 1813. Т. 8. С. 39–42. В последнем издании сообщалось, что уводимый на казнь пленник «начинает петь песнь мертвого, исчисляет все свои подвиги, бранит и укоряет своих мучителей, увещевает их не щадить его» (Там же. С. 42). Один из наиболее вероятных литературных источников ст-ния — сочинение А. П. Беницкого «Грангул. Драматическая безделка» // «Цветник». 1809, апрель. Об этом источнике см.: Лотман Ю. М. Неизвестный текст стихотворения А. И. Полежаева «Гений» // «Вопросы литературы». 1957, № 2. С. 166. Между монологами плененного гуронами ирокезского вождя Грангула и стихами Полежаева ощутимо явное сходство: «Иду на смерть, — возглашал Грангул, — но смерти не боюся! Я храбр и неустрашим: презираю муки… Гуроны! Племя подлое… бодрость моя поразит вас, мужество приведет в отчаяние; цепенейте! Вы узрите смерть бесстрашного… я отыду ко предкам моим без стона, без воздыхания» («Цветник». С. 19–20). Популярность Полежаевской «Песни» в 1829–1830 гг. как сочинения крамольного засвидетельствована современником (см.: Милюков А. Доброе старое время: Очерки былого. Спб., 1872. С. 207–208). Положена на музыку Η. П. Огаревым, И. И. Рачинским, А. С. Размадзе. Текст песни использован Μ. П. Мусоргским для арии Мало в незаконченной опере «Саламбо».

вернуться