Страница 4 из 7
У Бетховена, как видно из набросков Йозефа Бёма, датированных 20-ми годами XIX века, тоже были свои ритуалы. Физически не очень здоровый, он начинал каждое утро с прогулки, во время которой заносил в записную книжку несколько первых нот музыкальных произведений, неизменно зарождавшихся у него в голове. После такой разминки для ума и погружения в своего рода транс он возвращался домой и приступал к работе.
Что касается меня, оптимальное рабочее состояние – «термальное» (я нуждаюсь в тепле), мой излюбленный ритуал – разогрев, а день, как я уже говорила, начинается в тренажерном зале. Я постоянно добываю тепло для своего тела. Мне не бывает слишком тепло. Даже посреди знойного августа, когда весь Нью-Йорк в полузамороженном состоянии сидит под холодными струями кондиционера, в моей квартире все двери и окна стоят нараспашку, словно восклицают: «Да здравствует жара!» Я ненавижу кондиционеры. Я любуюсь блестящей от пота кожей, которая, кажется, вот-вот запылает.
В тепле есть и психологическая составляющая, оно напоминает о домашнем очаге, о матери и связанном с ней чувстве защищенности. Танцор, находящийся в тепле и безопасности, танцует без страха. В таком состоянии физического и психологического тепла танцор может достичь вершин физических возможностей. Он не боится пробовать новые движения. Он доверяет своему телу. И тогда происходит чудо. Не разогревшись же, он боится получить травму, боится показаться неловким, боится не дотянуть до поставленной себе же планки. Очень неприятное состояние.
Есть и практическое объяснение этому. В отличие от других видов искусства, танец связан с физическим усилием, с движением. Даже в свои шестьдесят я должна поддерживать мышцы в тонусе, если хочу продолжать заниматься любимым делом. Когда я демонстрирую какое-либо танцевальное движение, я должна его выполнить в полном объеме, с определенной амплитудой и грацией и при этом не травмироваться. Спортсменам это известно: разогрейся перед игрой, иначе порвешь мышцу. Когда я разогрета, я могу станцевать что угодно.
Мой утренний ритуал – это в первую очередь способ сохранить уверенность в своих силах. Он как бы напоминает, что если все остальные подведут, то по крайней мере я смогу рассчитывать на себя. Вот моя алгебра самодостаточности: тело необходимо мне, чтобы работать, и я смогу сделать больше, если оно будет сильным. Ежедневная тренировка – это часть подготовки к работе.
Главное, что дают нам подготовительные ритуалы, – уверенность в себе и веру в свои силы. Импресарио Сэм Кон рассказал мне как-то историю о юристе одного из развлекательных шоу Бартоне Мейере. Тот преподал ему замечательный урок о том, что такое ежедневный ритуал. В то время Кон трудился на CBS, и Мейеру показалось, что он слишком много работает и не наслаждается жизнью. «Ты слишком много на себя берешь, – сказал Мейер. – Посмотри на меня: я занимаюсь юриспруденцией ради удовольствия, мне необязательно ею заниматься. Знаешь, как так получилось? Будучи начинающим правоведом, я возвращлся каждый день после обеда в офис, запирал дверь, садился в кресло и в течение часа размышлял над одним и тем же вопросом. А вопрос был такой: «Барт, что дает тебе эта работа?».
Возможно, ритуальный вопрос «что дает мне эта работа?» не из разряда глубоких экзистенциальных проблем, но он помогает сосредоточиться на своих целях. Даже если мир предстанет не в самом привлекательном свете, мотивация уж точно замаячит перед носом.
Когда я вхожу в белую комнату, я одна, и я наедине со своими телом, амбициями, воспоминаниями, потребностями, целями, идеями, предубеждениями, страстями, растерянностью, страхами.
Эти 10 пунктов составляют основу моего «Я». Любое мое произведение будет отражением их влияния на мою жизнь и картину мира, а также того, как я научилась транслировать через них свой опыт.
Два последних пункта – растерянность и страх – самые опасные. Это внутренние демоны, которые могут вторгнуться в любой новый проект. Творческое начинание сопровождает ощущение страха, и важно научиться сдерживать его, чтобы он не связал вас по рукам и ногам прежде, чем вы сделаете первый шаг. Когда я начинаю чего-то бояться, я всегда стараюсь вытащить своих демонов на свет божий и взглянуть им в лицо. Позвольте мне познакомить вас с моими пятью самыми большими страхами.
1. Люди будут смеяться надо мной.
2. Все это уже было прежде.
3. Мне нечего сказать миру.
4. Я разочарую тех, кого люблю.
5. Реализованная идея поблекнет по сравнению с первоначальной задумкой.
Это мощные демоны, но они вряд ли уникальны. Наверняка и вы найдете в себе похожих. Если я выпущу их наружу, то они уничтожат мой творческий замысел («Нет, нет, ты не сможешь!») и, возможно, вообще отключат от источника творчества. Поэтому я сражаюсь со страхами с помощью ритуала «взглянуть страху в глаза», подобно боксеру, стоящему перед своим соперником лицом к лицу.
1. Люди будут смеяться надо мной.
Не те, кого я уважаю. До сих пор они не смеялись и не собираются этого делать сейчас. Другие, бывало, смеялись, конечно. Лондонская «Ивнинг Стэндард» в 1966 году писала: «Три девушки, одна из них Твайла Тарп, выступали вчера в Альберт-холле и грозились выступить еще и сегодня». Ну и что с того? Прошло 37 лет, а я все еще на сцене.
2. Все это уже было прежде.
Да, все уже было когда-то сделано. Ничто, по сути, не ново. Ни Гомер, ни Шекспир, и уж точно не вы. Спуститесь на землю! С этим можно жить и работать.
3. Мне нечего сказать миру.
Неуместный страх. Нам всем есть, что сказать. К тому же еще слишком рано для паники. Если танцоры не разбежались, узнав, что вы им предлагаете, скорее всего, публика тоже этого не сделает.
4. Я разочарую тех, кого люблю.
Сильный демон: голыми руками его не возьмешь. Вы ведь действительно не представляете, как любимые отреагируют на ваше творение. Лучшее, что можно в этой ситуации сделать, – напомнить себе, что вы хороший человек с добрыми намерениями, что вы пытаетесь объединить людей, а не посеять между ними разлад. А потом просто наблюдайте, как публика вызывает танцоров на сцену, как она встает во время аплодисментов, как ревет от восторга.
5. Реализованная идея поблекнет по сравнению с первоначальной задумкой.
Соберитесь. Леон Баттиста Альберти, архитектор-теоретик, живший в XV веке, говорил: «Ошибки накапливаются в эскизе и складываются в модели. Но лучше иметь несовершенное строение во Флоренции, чем замок в облаках».
Долгими бессонными ночами, когда мне никак не удается побороть свои страхи, я вспоминаю библейский образ, выбранный Достоевским для эпиграфа к роману «Бесы», и представляю, как мой страх входит в диких свиней, как они устремляются к скале, как падают и разбиваются насмерть.
Это несколько более экстремально, чем, скажем, считать овец, но и куда более эффективно.
Конечно, все это игры разума. Но какой ритуал не является игрой? Есть, наверное, что-то странное в том, что после стольких лет мне приходится прибегать к такого рода приемам, чтобы совладать со своими демонами. Но что поделаешь, неизвестность всегда пугает, а все новое – это шаг в неизвестное. Именно по этой причине древние культуры создавали свои ритуалы. Их жизнь сопровождал постоянный страх: перед другими племенами, хищными животными, природой и погодой и множеством могущественных и жутких божеств во главе всего этого. Таким образом, ублажая богов с помощью ритуалов, они хотели обрести контроль над ситуацией, продовольствием, скотом, плодородием, собственной безопасностью, иными словами, хотели контролировать страхи. Они убивали, например, животное, выпускали из него кровь особым образом и клали в жертвенный огонь. Туда же бросали еще несколько животных, а кровь в золотых кубках поднимали к небесам, потому что только так можно было обеспечить хороший урожай или победу в сражении. Ритуалы давали первобытным племенам уверенность в том, что они способны контролировать независящие от них обстоятельства.