Строматы. 1-7 Том

(3) И уж если мы обратились к терминологическим деталям, напомним им также, что невозможность предотвратить нечто (как например, в случае кражи) не является гипотезой виновного поведения. Напротив, таковой является попытка предотвратить. (4) Так, прикрывающий другого щитом для заслоняемого им оказывается причиной неуязви­мости, ибо, заступаясь за него, он препятствует врагу нанести рану. Демон Сократа, в этом смысле, нес ответственность не за бездействие, но за сознательно чинимые препятствия, даже если они и не повлекли за собой активных действий. (5) Не были бы справедливы ни похвалы, ни порицания, ни награ­ды, ни наказания, если бы душа не имела возможности согласиться с ними или отказаться от них и грех был бы делом подневольным.

(84, 1) Вот почему воспрепятствовавший чему-либо несет ответственность. Тот же, кто не чинит препятствий имеет в результате право судить душу на основании свободного выбора, который она совершила. Следовательно, Бог не ответственен за наши грехи. (2) Так как грех есть результат свободного выбора, соединенного с предрасположенностью к тому или другому образу действия, и так как ложные мнения часто управляют нами, а мы, по неведению или в силу нашего невежества, не пытаемся противостоять им, Бог имеет право судить нас. (3) Лихорадка, конечно, болезнь непроизвольная. Но если кто вызывает ее собственной неумеренностью, то мы справедливо виним его самого. В известном смысле и грех непроизволен, (4) ибо никто не выбирает зло как зло. Напротив, прельщенный возможными благами, грешник принимает их за добро и думает, что совершает правильный выбор. (5) Следовательно, мы властны освободиться от неведения и от всякого мнимо-удачного выбора, а значит от нас самих зависит, поддадимся ли бы этим обманчивым химерам, увлекающим нас ко злу.

(6) Дьявол называется разбойником и вором потому, что по его воле среди истинных пророков возникли также и лжепророки, подобно тому, как к пшенице присоединяются плевелы. Следовательно, утверждение, что все при­шедшие до Господа есть воры и разбойники, относится не во всем без исключения людям, но только к этим лжепророкам, а также тем, кто не получил одобрения Господа.

(85, 1) Лжепророки воры еще и потому, что они украли имя пророка. Точнее, они были пророками, но пророками лжеца. (2) Господь говорит: «Ваш отец дьявол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человеко­убийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44). (3) К своей лжи ложные пророки примешивали несколько слов истины, и когда предсказывали, то действительно приходили в некоторый род исступления, будучи вестниками отступника. (4) «Ангел покаяния, Пастырь, — говорил о Герма о лжепророке, — изрекает и несколько слов истины, ибо дьявол проникает его своим духом, желая совратить кого-либо и из праведников» 89. (5) Свыше все организовано во благо, «дабы сделалась известною чрез Церковь начальствам и властям на небесах много­различная премудрость Божия, по предвечному определению, ко­торое он исполнил во Христе» (Еф. 3:10—11). (6) Ничто не в силах противостоять Богу, ничто не может противиться ему, ибо он всемогущий Господь.

(86, 1) Мысли же и дела падших ангелов, представляя собой действия лишь разрозненные, происходят, как и телесные болезни, от дур­ных их склонностей. Но провидение направляет и эти их действия к цели спасительной, хотя самая причина их болезнетворна. (2) И величайшее искусство божественного провиде­ния состоит именно в том, что оно не позволяет тому злу, которое возникло в результате сознательного сопротивления, оставаться совершенно бесполезным, и тем более вредным. (3) В самом деле, премудрость, благость и всемогущество Божие проявляются не только в том, что от них проистекает добро (ибо тако­во уж существо Божие, подобно тому как природа огня состоит в том, чтобы жечь, а природа света — освещать), но также и в том, что они в силах обратить во благо даже действия злокозненные и извлечь пользу из того, что кажется негодным. Так мучения могут пойти во благо мученикам.

(87, 1) Подобным образом и в философии, как бы похищенной с неба Прометеем, заключен огонь некоей светоносной истины, который можно раздуть, приложив усилия. Есть в ней некоторые черты мудрости, некая направленность к Богу. (2) И все-таки эллинские философы были ворами и разбойниками, потому что, позаимствовав до пришествия Спасителя у еврейских пророков некоторые части истины, они не только не вполне поняли ее, но и преподнесли ее как свое изобретение, местами извратив, местами в неумеренном энтузиазме перепутав вещи местами, иногда, впрочем, достигая понимания самостоятельно. Ведь и эллинам не чужд был некий «дух разумения» (Исх. 28:3). (3) Аристотель в согласии с Писанием также называет софистику «воровским искусством», как мы уже говорили.

(4) 90. Безразлично, из евреев ли они или из язычников, но если уверовали, то составляют народ особенный, «избранный» (Tit. 2:14.). (4) В Деяниях апостолов вы прочтете: «Принявшие слово его крестились» (Act. 2:41.); не принявшие же, значит, сами выбрали отделиться. (90, 1) К ним-то и обращено пророчество: «Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли». (Ис. 1:19.) Этим показывается, что в нашей власти принять слово Божие или отвергнуть его. Апостол назвал учение Господне Софией, тем по­казывая нам, что Сыном Божиим передано нам истинная философия. (2) Даже погрязшие в лжемудрствовании могут услышать призыв апостола «облечься в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины». «Посему, отвергнув учение ложное, говорите истину, не давайте места дьяволу. Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное». (3) Труд этот есть деятельность искателя истины с помощью благодеяния слова, «чтоб можно было из чего уделять нуждающемуся» (Еф. 4:24—25) как благ этого мира, так и Премудрости божественной. (4) Апостол желает, чтобы уче­ние истинное изучалось только через сравнительное испытание его достоинства, подобно тому как серебро сперва тщательно очищается в горниле и только потом уже отдается ради прибыли менялам (Мф. 25:27.). (5) Поэтому-то он и говорит дальше: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших» (Еф. 4:29.), ибо таковы слова, основанные на человеческом самомнении, «но только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим». (Еф. 4:29.) Так как Бог благ, то и слово его с необходимостью благо. Спаситель не может не быть благим.

XIX. Греческая философия причастна мудрости

(91, 1) Убедиться в том, что греческая философия находится в частичном согласии с истиной можно также и из следующего. В книге Деяний апостолов приводится выдержка из речи, произнесенной Павлом в Ареопаге: (2) «По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны; ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «Неведомому Богу». Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. (3) Бог, сотворив­ший мир и все, что в нем, он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворных храмах живет и не требует служения рук челове­ческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, давая всему жизнь и дыхание и все; (4) от одной крови он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали, не ощутят ли его и не найдут ли, хотя он и не далеко от каждого из нас, ибо мы им живем и движемся и существуем, как и некоторые из ва­ших стихотворцев говорили: «И мы его род».91

(5) Цитируя строку из Небесных явлений Арата, этими словами апостол показывает, что многие мнения эллинс­ких философов он признает основательными. Кроме того, апостол указывает на то, что под име­нем неведомого Бога эллины косвенно почитали творца вселенной, которого им предстоит познать непосредственно через слова его Сына и у него научиться. (92, 1) «Ради этого, — говорит Писание, — я и послал тебя к язычникам открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, получили прощение грехов и жребий с освященными верою в меня». (Act. 26:17—18) (2) Итак, эллины — это слепцы, которым нужно было открыть очи, дабы в лице Сына они познали Отца, ведомого им доселе лишь по косвенным свидетельствам. А «обращение от власти сатаны» тождественно с освобождением от греха, который и породил рабство. (3) Поэтому-то мы не всякую фило­софию без разбора признаем истинной, но только ту, о которой и Сократ говорит у Платона следующее: «Как говорят посвященные в мистерии, тироносцев много, но вакхантами становятся лишь некоторые». Сопоставим с этими словами изречение Спасителя: «Много званых, а мало избранных».92 (4) Потому-то Сократ и поясняет далее: «Вакханты, по моему мнению, не кто иные, как философы, сумевшие найти истинный путь. Чтобы оказаться в их числе, я делал все, что мог, ничем в жизни не пренебрегая. Но должным ли образом мы старались и чего достигли — это откроется, божьей волей, несколько позже».93 (93, 1) Не кажется ли вам, что Со­крат здесь, убежденный (peisqei») словами еврейского писания, выра­жает надежду, которой вера наполняет праведника и которая долж­на исполниться по смерти? Далее в Демодоке (если только это сочинение принадлежит Платону) тот же Сократ говорит: «Не думайте, что я называю философом человека, проведшего жизнь в трудах по освоению различных наук и искусств, или же в погоне за многознанием. Это был бы скандал для философии».94 (2) Думаю, что Сократ знал известное высказывание Герактита о том, что «многознание уму не научает».95 (3) В пятой книге Государства мы снова встречаем нечто подобное: «Всех ли этих и подобных им людей, стремящихся узнать нечто или же научиться какому-нибудь ремеслу мы назовем философами? — Отнюдь нет, ответил я, разве только похожими на них. — Но, возразил он, кто же тогда заслуживает имени истинных философов? — Те, кто любит усматривать истину, ответил я».96 (4) Действительно, философия не сводится ни к геометрии с ее постулатами и гипотезами, ни к музыке, науке приблизительной, ни к астрономии, которая говорит о мире и занимается в основном вещами текучими и неверными. Задача философии — уяснение сущности блага самого по себе и истины, которая не тождественна благу, но через которую лежит наиболее вероятный путь к ней. (5) Потому-то Сократ и не считал, что базовое образование является достаточным для познания блага. По его мнению, единственная польза от него состоит в том, что оно пробуждает ум и упражняет его, направляя к вещам умопостигаемым.