Страница 13 из 16
Оставьте эти надежды.
Вот мои требования.
Во всех периодических изданиях, где Вы успели (на каком бы то ни было языке; частично или целиком) опубликовать под именем короля Салроша I «Тайны жалонёрского искусства», включая сюда журналы Signs и Research Notes, в которых Вы разглагольствовали о «временных трудностях расшифровки» этого «древнего текста», Вы однозначно заявите, что трактат принадлежит перу русского автора Павла Туркина (род. в 1882 г. в Новочеркасске, ум. в 1927 г. в Люксембурге) и что произведение это не имеет ни малейшего отношения к изучаемому Вами королевству Савитар и многосложному языку гаятри: как видите, я оставляю за Вами право пользоваться и дальше вашими козырными выдумками, если, конечно, это будет возможно – если Вы сумеете выкрутиться после столь неожиданного и – надеюсь – скандального заявления. А чтобы у Вас не возникло желания выдать его за веселую шутку или за старческий бред перетрудившегося ученого, Вам надлежит сопроводить свое сообщение репринтным изданием трактата (за Ваш счет, разумеется) с обязательным воспроизведением портрета автора и бесплатной передачей для дальнейшего распространения (при Вашей финансовой помощи) пятидесятитысячного тиража, – о котором мечтал в свое время мой прадед! – русским казачьим общинам в Америке и Люксембурге.
В случае невыполнения хотя бы одного из этих требований я вынужден буду направить письменные соображения о Ваших художествах, подкрепленные фотокопиями кутейниковского издания «Тайн…», во все четыре академии, где Вы состоите почетным членом, и тогда, Станислав Модестович, у Вас не останется ни единого шанса выйти сухим из воды, сославшись, к примеру (я против этого не возражаю), на подлую выходку какого-нибудь мерзавца-ассистента, позволившего себе выступить с фальшивым переводом под Вашим добрым и честным именем.
Учитывая Ваш былинный возраст, в силу которого толидский фарс может в любое время обернуться декорской трагедией, где главную роль, увы, Вам предстоит исполнить с неотвратимым блеском и неизбежной искренностью, даю Вам на все про все шесть месяцев.
3
Его первый ответ я получил очень скоро. Но что это был за ответ, Боже мой! Я ожидал от него все что угодно. Что он начнет испуганно юлить, многословно оправдываться, просить уступок и отсрочки, стращать меня сфабрикованным обвинением в фальшивомонетничестве и контрабанде – наемным киллером, наконец! Или, как это часто бывает с артистичными шулерами, внезапно пойманными за руку неумолимым крупье, станет в позу задетой чести и оскорбленного достоинства – да как вы смеете клеветать!! и прочее. Но только не это!.. Я не верил своим глазам.
Он невозмутимо поблагодарил меня – да-да! – тоном снисходительного старца-ученого за то, что я «проявляю искренний интерес» к его «посильным трудам». Учтиво заверил, что ему это вдвойне приятно, так как я его «соотечественник и земляк» (землячок-дурачок) и так как я «по всей видимости, молодой человек, серьезно увлеченный», – а уж это не может его не радовать! – «историей древних гималайских государств». Как бы из желания потрафить этой редкостной «увлеченности», он взялся доходчиво расписывать мне, что первые сведения о королевстве Савитар доставил в Европу в 1600 году португальский купец Диего д’Альмиедо (ах, эти вездесущие португальские купцы!); что королевство это, упоминаемое в «различных древнеиндийских источниках», носит имя ведического божества, олицетворяющего Солнце… «название же языку, дорогой Александр (позвольте мне, одинокому старику, обращаться к Вам с дружеской теплотою), дал английский исследователь, офицер Ост-Индской компании Клинтон Уортон, исходя из того, что словом «гаятри» именуется гимн-воззвание к божеству Савитару – священнейший гимн Ригведы, произносить который – представьте себе, Александр! – запрещалось под страхом мучительной смерти кому бы то ни было, кроме дваждырожденных из касты браминов. Написанный на санскрите, он предварял все тексты, найденные в начале XIX века экспедицией Уортона в Западные Гималаи, где на обширном плато были обнаружены, помимо прочего, остатки древних строений, зарисованных еще купцом д’Альмиедо. Сами же тексты, так и не расшифрованные Уортоном, были написаны на неизвестном языке, который он и назвал языком гаятри…»
Да, а вот тут-то он и ввернул, между прочим, то, – вероятно, самое главное! – ради чего он прислал мне (так сказать, выкатил пробный шар) эту трогательную цидульку.
Будто бы в угоду моей любознательности и все тем же благородно-просветительским говорком он сообщил, что сын Уортона, математик Джеффри Уортон – уже «член Лондонского Королевского общества» – подошел очень близко к расшифровке загадочного языка, и даже (нотабене!) «попытался осуществить перевод одного савитарского манускрипта, чье название, если воспользоваться военным термином, может и даже должно звучать как «Тайны жалонёрского искусства» – буквально же «Тайны искусства воинов-вех», хотя сочинение это, значащееся в «Каталоге савитарских рукописей Джеффри Уортона» под номером 95, трактует, в сущности, о тайнах пространства. А так как этот достойный ученый, как Вы понимаете, Александр, все же не справился в полной мере…» Ну нет! Довольно!!
Я коротко отписал ему в тот же день, что не желаю слышать ни о достойных ученых, ни о пронырливых купцах, ни о деятельных британских офицерах, равно как и о Савитаре в целом, и что он напрасно надеется выиграть время, изображая из себя невинную овечку! «Меня интересует только одна Ваша мистификация, трактат моего прадеда под именем короля Салроша! И только одно сообщение – принимаете ли Вы мои условия? Я жду».
Подобных коротких писем я отослал ему в течение пяти месяцев с полдюжины. Он молчал. И вдруг прислал телеграмму:
«Бога ради, Александр, не торопите меня. Я уже рядом. Казин».
Через месяц пришло письмо.
4
«Приветствую Вас, дорогой Александр!
Приветствую, обнимаю и спешу поделиться с Вами – теперь я могу это сделать без оглядки! – некоторыми сведениями и соображениями относительно тайны «Тайн жалонёрского искусства»… О, если б Вы знали, мой добрый и бесценный друг, как я обязан Вам!..
Однако ж к делу, к делу!
В одном из своих писем Вы мельком упомянули, что имеете на руках оригинал трактата Вашего покойного прадедушки Павла Евсеевича Туркина. Но так ли это, Александр? Нет-нет, не подумайте, что я хочу уличить Вас в заведомой неточности! Вы честный и сердечный молодой человек, который может только искренне заблуждаться… Впрочем, не это важно.
Мне наконец-таки удалось обнаружить не только печатный экземпляр трактата, тот самый, о судьбе которого Вы строили различные догадки, но и рукописный оригинал. И где бы Вы думали? В одном захудалом частном собрании. А я-то, старый упрямец, назойливо тревожил Библиотеку конгресса! Но что я говорю, Боже мой! Где именно находились эти сокровища – тоже не важно. А важно вот что!
Текст трактата, напечатанного в 1911 году книгоиздательством Кутейникова в Новочеркасске, – даже при беглом взгляде на него! – обнаруживает несомненное сходство с текстом, написанным в IV веке до Р. Х. монархом Савитара Салрошем I. Что же касается оригинала, то он до такой степени совпадает в главных своих идеях и манере их изложения с савитарским текстом, что если рукопись Вашего прадедушки перевести на язык гаятри, заменив цитаты из Библии на близкие по смыслу цитаты из Вед, то это и будет в точности трактат короля Салроша!..
Вы, наверное, думаете, Александр, что это совпадение несказанно удивило меня. Нет, ничуть! Я ждал! Ждал, быть может, всю свою жизнь, смирившись ради этого с печальной участью зажиться на этом свете до полной дряхлости, что когда-нибудь найду подтверждение тем своим неотступным идеям, которые мне снискали, увы, лишь репутацию сумасшедшего, уже давно и бесповоротно, дорогой Александр, утвердившуюся в кругу моих коллег.