Тень над небесами

— Ну, нам в принципе до Бонна по пути, — развел руками Виктор. — Вместе безопаснее, да и Беатрис нужно было прийти в себя… Вообще об этом говорить было некогда, о каком «раньше» речь? Сейчас вот вы на юг собрались, а нам надо на восток, через Берлин. Говорю, как есть.

— У меня плохие новости, — усмехнулся я. — Как минимум два города в России уничтожены ядерным оружием, и, по меньшей мере один из них, скорее всего, американским.

— Какой? — нахмурился Виктор.

— Балтийск.

Я перешел на русский — Хельмуту с Бастианом я уже это рассказывал, но, как ни странно, не удивил их. Они только обрадовались, что русские в ответ не раскатали в блин Европу, а вот Виктор стоял, словно громом пораженный.

— То есть что, и Москву, и Питер, и…

— Я боюсь, что все большие города. Было бы логично, да? Иначе с какого перепугу они бы бомбили только Калининградскую область? Не знаю точно, я не военный, конечно, но ты сам подумай…

— Черт возьми, — Виктор растерянно водил глазами по всем нам, словно ища ответа хоть у кого-то. — Но я ж должен проверить…

— Глупый риск, — внезапно вмешался Терри, даже без знания русского уловивший суть. — Даже если ты найдешь своих родителей, вы все умрете. Сказано ведь, осталось несколько дней.

— Кем это сказано? — прищурился Виктор с недоверием.

— Слушай, давай отойдем, введу тебя в курс дела, — предложил я.

Мы отступили от остальных, пригласив с собой еще и Терри, и я, стараясь сохранять серьезную мину и будничный тон, поведал Виктору все то, что и сейчас, в мире зомби и телепатии, звучало так же дурацки неправдоподобно, как сказки об избушке на курьих ножках.

Когда я завершил короткий и максимально сухой рассказ о паранормальных явлениях, случившихся, к счастью, не только со мной, но и с другими, Терри и Виктор призадумались. Одно я заметил сразу — если Терри выглядит сбитым с толку и еще не знает, верить мне или нет, то Виктор будто что-то анализирует в уме, перед тем, как сделать окончательный вывод. Процесс анализа не слишком затянулся — не прошло и полминуты, как он сказал.

— А знаешь, и я кое-что припоминаю… Я тогда не придал этому большого значения, потому что, честно говоря, был в конкретном таком запое. Люди чертиков видят и зеленых человечках, и это ни капли их не смущает, так что я свои сновидения списал на алкогольные игры разума. Зря, выходит?

— Выходит, — кивнул я.

— Там был тип, неприметный, непонятный, лет тридцати пяти, а может, пятидесяти. Гулял по берегу, по южному… Все сходится, да?

— Все именно так, — хоть и Леха, и Хельмут, и даже кретин Томаш признавались в том, что видели мутного незнакомца в своих ночных (и дневных) грезах, я все равно в очередной раз крепко удивился и испытал незабываемое, непередаваемое ощущение нереальности происходящего. Я ведь не рассказывал Виктору содержаний своего сна, никаких подробностей, только краткая сводка фактов.

Терри же еще больше обалдел. Он, как выяснилось, ничего подобного никогда не видел. Наши рассуждения были ему непонятны, однако ничего другого, кроме как ехать с нами, ему в голову не шло. Прорываться домой, как признался англичанин, смысла не было, а в защиту военных Терри уже не верил и вкратце поведал мне о своих злоключениях на базе Раммштайн.

— Мир тесен, — криво усмехнулся Виктор. — А сейчас особенно. Я смотрел видео, снятое Терри, еще в Париже, когда и сам думал пристроиться куда-нибудь, где дают кров и защиту беженцам. Спасибо, парень, благодаря тебе я сделал правильный выбор.

К нам решительно шагал Хельмут. Чуть поодаль стояли девушки, Семен и Бастиан, готовые к отходу. На серых осунувшихся лицах читалась тревога. Они только-только выбрались из одной передряги, и, кажется, помимо своей воли угодили в другую, пострашнее.

— Виктор, давай не будем разбегаться сейчас, — я решил поторопиться с итогом переговоров — Хельмут всем своим видом говорил, что время вышло. — Как бы это ни звучало, но ехать домой не имеет смысла. Вне зависимости от того, что случилось с твоей семьей. Просто прими это и успокойся. Боюсь, ты даже не доедешь до…

— Ладно, я понял, — Виктор поднял руку, недвусмысленно давая понять, что мой посыл достиг цели. — Тогда по коням, что ли. А то передумаю.

— Я готов, если что, — подал голос Терри.

— Чудно, — кивнул я. — В путь, Хельмут нас сейчас спалит своим взглядом.

Виктор, Терри и Семен отправились на ходу разъяснять недоуменным барышням, в чем дело. Я же вихрем пронесся вдоль касс, схватил два хороших дорожных атласа со стойки, двухлитровую воду из давно отключенного холодильника, ссыпал немного орехов в пакет, на закуску, и был таков. Хотя, нет — у самых касс я на бегу прихватил две банки энергетика. Не знаю, насколько эта дрянь помогает, но попробовать стоит.

На улицу я выбрался последним, но при этом не отстал. Сразу же посмотрел на север и тихо чертыхнулся — кранты, похоже. Чернота подобралась ближе, настолько, что теперь можно было хорошо разглядеть ее антрацитную непроницаемость, за которой не угадываются никакие очертания, никакие силуэты. Теперь уже с тучкой не перепутаешь.

Это была не столько тьма, сколько отсутствие всяческого света, хотя у человека, знающего физику, такое описание вызовет в лучшем случае презрительную ухмылку. А еще мне казалось, что тьма материальна, она напоминала черную могильную плиту гигантских размеров, черную настолько, что в этой густоте начинали мерещиться синие и фиолетовые оттенки и еще какие-то странные отблески, коих там, разумеется, не было.

Осмотрев окрестности, я с сожалением признал, что мне сейчас никак не забраться куда-то повыше, чтобы понять, добралась ли эта странная волна до Бонна, или еще нет. Взламывать дома или лезть на крышу торгового центра не хотелось — долго и хлопотно, проще дать деру поскорее.

— Oh mon Dieu, — хрипло выдохнула Беатрис и пошатнулась, так, что Виктору пришлось поддержать ее. — Это еще что?

— Боже, о котором ты говоришь, явно решил, что одного испытания нам мало, — мрачно ответил ей Хельмут и в сопровождении Берты тяжелыми шагами затопал к машинам. Я зачем-то представил себе немца в роли главного героя апокалиптичного фильма — опытного, смурного и сурового, с деланным раздражением отбивающего всякий оптимизм у других. А что, ему, даже в почтенных летах, такая роль подошла бы превосходно.

У девушек в руках были какие-то свертки — видимо, все-таки набрали себе обмундирования, призванного заменить собой, так сказать, оскверненную одежду. Что ж, дамы, переоблачаться придется по дороге — не знаю, как долго нам придется удирать от равнодушной и беспощадной тьмы. Только бы она дала нам хотя бы одну передышку, только бы! А лучше вообще бы отстала.

На сей раз за руль сел Хельмут, решительно отстранив меня от управления. Я раздосадовано махнул рукой и плюхнулся рядом, отправив Бастиана к Берте, все льнущей к едва не погибшему хозяину, на заднее сиденье. Раскрыл атлас, взял в руки карандаш — сегодня я в роли навигатора, нужно как можно скорее вычислить кратчайший путь. Да еще эта собака все болтается под ногами, норовя облизнуть Хельмуту руку и толкая мой локоть тяжелой головой.

Хельмут сорвался с места, не дожидаясь моих инструкций, и его примеру последовали все остальные. Во-первых, просто для того чтобы создать иллюзию движения и немного успокоить себя, а, во-вторых, как местный житель старый немец прекрасно знал, в какую сторону крутить баранку, чтобы ехать на юго-восток.

— Пока по маршруту Е35 на Франкфурт, — сообщил я. — Там свернем на запад, на автобан номер 3.

Хельмут кивнул.

— Так и предполагал.

По иронии судьбы, за время нашего пребывания в супермаркете, утренняя серость перешла в погожий солнечный денек, какие в этих краях нередко бывают в мае. Ветер разогнал тучи, и все вокруг утонуло в пышной зелени полей и золотом свете солнца. И только за нашими спинами тем временем мерно шагала темнота, дыша вслед ледяным холодом и щедро впитывая в себя все, что встречалось на пути. Она не щадила ничего и никого, высасывала цвета и оттенки, вбирала в себя свет, как исполинская губка.