Страница 61 из 85
— Вечно тебе что-нибудь кажется! — пролаяла фру Алиса и всхлипнула. — Будь ты настоящий мужчина, ты потребовал бы, чтобы мы оставили кота!
— Будь я настоящий мужчина?
— Тьфу, ничего-то ты не понимаешь. Да перестань ты тереть свои пальцы!
— Он взял десять крон, — бессильно проговорил Петер, когда они уже шли домой.
— Какие еще десять крон? Кто взял? — зашипела фру Алиса.
— Да тот человек, что унес кота! — простонал Петер.
— Не мог ты, что ли, сказать ему, что у тебя нет денег. Тогда кот теперь был бы у нас! — крикнула фру Алиса и заплакала навзрыд. — Но ты же всегда швырял деньгами там, где не надо!
— Так это же ты хотела избавиться от кота!
— Замолчи! И спрячь руки в карманы! У тебя траур под ногтями, сейчас я просто не в силах на это смотреть!
Старый почтенный адвокат сидел у себя в конторе и улыбался. Когда дверь за супругами захлопнулась, он приоткрыл другую дверь — в соседнюю комнату — и зашептал во тьму:
— Кис, кис, поди сюда, Шах! Старый добрый котик Шах!..
Садовник
Перевод С. Тархановой
Когда-то весь здешний край был сплошным садом. Здесь буйно цвели все цветы земли, которым никто еще не успел дать имя. Весной, когда оттаивала мерзлая почва, из нее высовывались тысячи крохотных бледно-зеленых ростков. Летом яркие цветки красовались на высоких сочных стеблях, а в сентябре цветы увядали и затем продолжали свою неистребимую жизнь под землей.
Однажды в этот край пришли люди. Они столько скитались по свету, что теперь им захотелось где-то осесть. Они вырубили лес и перепахали землю, построили дома и проложили дороги. И породили странную суету — у них вошло в обычай без устали сновать взад-вперед, и они уже подозрительно косились на всякого, кто вздумал бы, к примеру, присесть на пенек — разве что для минутного отдыха после тяжких трудов.
Таким человеком как раз и был садовник. Он один из первых пришел на это место: маленький, робкий, со смуглыми от загара руками. Еще ребенком он всегда боялся помять цветы и оттого ступал мелкими осторожными шажками, что, говоря по правде, вызывало у всех усмешку.
Он скоро понял, что цветы погибнут, если никто не возьмет на себя заботу о них. Как-то раз, отправившись в городской совет, он купил несколько молов[6] самой лучшей земли. Затем он обнес свой участок забором и посадил на нем столько цветов, сколько, на его взгляд, могло там поместиться. Когда пришло лето, весь сад был в дивном цвету; казалось, все земные и небесные краски собраны в одном месте. Садовник с радостью примечал, что в сад частенько заглядывает радуга, высматривая для себя новые оттенки красок.
Но скоро в саду стало тесно. То один цветок зачахнет, то другой: не хватало воздуха, света. Садовник снова пошел в совет — купить еще земли.
Нет, под цветы земли ему не дадут. Город должен расти — вширь и ввысь. Нужны новые улицы, новые, более высокие и просторные дома, для этого будут сносить старые. Совет с утра до вечера осаждают люди с солидными капиталами и не могут получить участков под свои фабрики.
— Да и вообще, к чему столько цветов? Не довольно ли по одному каждого вида?
Вернувшись домой, садовник призадумался: как теперь быть? На другой день с болью в сердце он начал разрежать грядки, вырывал с корнями самые хилые цветки и бросал в компостную кучу. А после, совсем потеряв покой, долго кружил по саду. В ту ночь до самого рассвета его мучили страшные сны. Выйдя наутро из дома, он стал укреплять забор: кругом поднялись громадные корпуса и число их росло.
«Они отнимут солнце у доброй трети сада», — подумал садовник и снова отправился в городской совет.
Самый главный в совете порылся в каких-то книгах и сделал важное лицо.
— Нет, здесь ничего не сказано про солнце и тень, — ответил он. — Не можем же мы, хи-хи, обязать домовладельцев устранить тень от своих домов. Всякий имеет право строить дом любой высоты: мы ведь живем в свободной стране. Вам, почтеннейший, следовало бы это знать.
Вернувшись домой, садовник сел на скамейку и начал думать.
«Летом… да, летом бояться нечего: солнце летней порой стоит высоко. А вот весной и осенью дело хуже. А если еще все дома по соседству будут такой же высоты, тогда и розы, и тюльпаны обречены. Но скажи я об этом в совете, мне прикажут посадить у себя папоротник и мать-и-мачеху. Значит, нужно найти цветы, которые не боятся тени. Правда, они почти лишены красок, да и запаха тоже, но зато выживут».
И садовник занялся поисками менее прихотливых растений. Он чувствовал себя так, словно его понизили в должности. Он ожесточился за этой работой, много ночей проводил без сна и даже досадовал на проклятые цветы, которые задали ему столько хлопот.
Да и город не давал ему уснуть. День и ночь напролет грохотали машины. Они взрезали и проглатывали землю за садовой оградой, и, проснувшись поутру, он всякий раз видел огромный кран с нависшей над садом разверстой клешней, похожий на динозавра доисторических времен.
Как-то раз он окапывал грядку, и тут к нему подошли два господина и сказали, что хотят с ним поговорить. Оба были большие и толстые, особенно ноги у них были большие, так что садовнику пришлось попросить их поосторожнее ступать. От них пахло железом и одеколоном, и говорили они сиплыми голосами, как все, кто изо дня в день старается перекричать шум машин.
— Мы хотим купить у вас два мола земли, — сказал один из них и что-то прочертил в воздухе пальцем. — Сколько вы просите за мол?
— Эта земля не продается, — ответил садовник. — Я посажу здесь цветы, которые могут расти в тени.
Оба пришельца удивленно переглянулись.
— Вы, наверно, не поняли нас, — произнес первый господин. — Вы можете запросить с нас любую цену — конечно, в разумных пределах.
— Все равно я не продам землю.
— Ах, вот как!
Оба господина ушли, но спустя два дня вернулись. На этот раз они запаслись бумажкой, которую показали садовнику. «Концессия», — было написано там. И еще: «Экспроприация».
Садовник с трудом разобрал мудреные слова, но никак не мог взять в толк, чего от него хотят.
— Это значит, что вы обязаны продать нам землю, — любезно разъяснили ему оба господина.
Садовник пошел в совет:
— Мы, кажется, живем в свободной стране, не так ли?
— Да, да, конечно, только всему есть мера, и свободе тоже, нельзя же мешать прогрессу!
— Но я не хочу продавать землю, — сказал садовник.
Услышав эти слова, члены совета покатились со смеху: такой великолепной шутки они, право же, не могли и припомнить. Да, да, но сейчас у совета больше нет времени с ним толковать: за дверями ждут приема промышленники.
На другое утро экскаватор высадил забор и с неуемной жадностью стал пожирать цветочные грядки. Садовник бегал вокруг машины, умоляя пощадить цветы, но грохот мешал чужим людям расслышать его слова. Сделав свое дело, они поставили новый забор. Потом подъехал огромный кран, который переносил в пасти бетонные балки; он так ловко их составлял, что спустя неделю уже возвышалось громадное здание.
Тень закрыла почти весь сад.
Садовник с досады начал кусать ногти, потом стал глохнуть от всего этого шума. На уцелевшем, залитом солнцем клочке земли он собрал, плотно посадив один к другому, столько цветов, сколько мог, и утром и вечером поил их водой. Мало того — он ежедневно обмывал каждое растение: не то песочная и цементная пыль забила бы пестики цветов и задушила бы завязь…
Снова прошло какое-то время. Садовник, как и прежде, трудился, не разгибая спины, пропалывал и удобрял грядки. По воскресеньям, когда кругом было тихо, он говорил с цветами на понятном им языке, который постиг еще в детстве.
Но однажды утром опять пришли те двое. Теперь они уже так раздобрели, что, шагая, по щиколотку увязали в земле. Оба страдали одышкой, а говорили так, будто в глотке у них застрял рашпиль.
6
Мол — 1000 кв. м., земельная мера в Норвегии.