Флейта для чемпиона

- Слушай, девочка! - заметил ей Гиви. - Как в тебе, такой маленькой, помещается такой большой язык? Я снимаю фильм "Прыжок в известность".

- Известность тоже бывает всякая, - не осталась Татьяна в долгу.

- Обрати внимание, где лежит у чемпиона голова, - показал Геннадий Сидякину.

- Где? На возвышении.

- "На возвышении"... Не на возвышении, а на первом месте... а ноги на третьем... Символика!

Валентина Сергеевна взяла лежащую на скамейке "мемориальную доску" и прочитала вслух:

- "Во дворе этого дома прыгал, и тренировался, и побеждал всех в юности чемпион мира по прыжкам в высоту Вениамин Ларионов!"

- А почему и мне с вами не попрыгать, пока чемпион спит? - вдруг сказал Гиви, положив на скамейку кинокамеру. - В конце концов, нам, людям объективным, сила нужнее нужного. Держать в руках камеру - это вам не вечную ручку!..

Он снял с себя куртку, джинсы и убежал на спортплощадку, в сектор для прыжков.

- Игры продолжаются! - тихо сказала Елена. - Прошу не расслабляться! Пока Ларионов спит, пусть отпрыгают свою норму Цветков, Сидякин и Масюков! Или нет... пока Ларионов спит и пока у него нога болит... Вадим, попробуй наверстать упущенное. Сегодня Ларионов хороших результатов не покажет.

Гуляева, Фокина и Масюков ушли на спортплощадку.

Леонид, оставшийся один, задумчиво произнёс с видом Гамлета:

- Игра ума, игра чувства, спортивная игра, игра на скрипке... Может, всё в жизни игра?.. И просто одни играют честно и талантливо, а другие жульничают и бездарничают... Ах, вы наше Сиятельство Медалей и Улыбок!.. Ах, вы наше Страдательство Падений и Ошибок! - И вдруг деловито сказал в пространство: - Вот завалю все наши олимпийские игры гениальными стихами! Вита ещё пожалеет, кого потеряла!.. Читайте, завидуйте!..

Перед спортплощадкой Масюков приотстал от Надежды с Еленой, вынул из сумки толстые стельки и засунул их в шиповки.

Гусь насмешливо наблюдал за ним:

- По-моему, одни стельки у тебя уже есть?

- Иди ты! - И Масюков убежал.

- Эй, ты! Стельки не потеряй! Стелька Разин!

Масюков стремительно мчался по дорожке.

Голос диктора Виктора вновь заполнил двор:

- Как сказал бы Пушкин: "И вдруг прыжок! И вдруг летит! Летит, как пух от уст Эола!.." Со двора доносится шум, свист, крики: "Чепчик! Мазила!" У Цветкова есть ещё двести попыток. А сейчас свой девяносто девятый прыжок сделает Вадим Масюков.

Увидев Гиви, Масюков остановился.

- Ну как, присмотрелся ко мне? - гордо развернул плечи Вадим.

- Присмотрелся. - Гиви после неудачного прыжка повторить попытку раздумал и теперь одевался, спеша выступить в более удачной и привычной роли - кинооператора.

- Как к Терешковой, присмотрелся? - приставал Вадим.

- Как к Терешковой.

- Теперь плёнки у тебя на меня хватает?

- Теперь плёнки у меня на тебя хватает, теперь у тебя не хватает... - Гиви водрузил на плечо киноаппарат.

- Чего у меня не хватает? - почуял Вадим что-то неладное.

- Сходства с Терешковой у тебя не хватает.

- Смотри, пожалеешь! - сказал ему вслед Вадим. Обернулся... Перед ним стояли Лена и Надежда.

- Главное - помни про стрелки: на часах без пяти шесть!.. Так и ноги!.. Маленькая стрелка - толчковая нога, большая стрелка маховая... тихо и гипнотически внушительно бубнила Лена. - Масюков, на тебя смотрят все ребята... и даже взрослые из окон. И твой папа смотрит... И твоя мама... Ну, перепрыгни ты этого Ларионова!.. Ну, что тебе стоит!

- Слушай, Гуляева, что он тебе, шина, что ли, что ты его всё накачиваешь? - усмехнулся Тарас Сидякин.

Но Лена пропустила его слова мимо ушей:

- Сейчас ставить рекорд только за счёт одарённости и силы становится всё труднее. Скорость, техника атаки на базе развитых специальных средств!..

- Да не мешай человеку прыгать! - вмешался Тарас.

- Главный судья соревнований не может мешать! - заявила Гуляева.

- Может! Ещё как может! - уверенно сказал Тарас.

Вадим побежал к сектору для прыжков. Елена Прекрасная, в скобках наставница, продолжала бежать рядом с Масюковым, продолжая наставлять изо всех сил своих убедительных слов, внушая Масюкову: "Физические возможности человека ещё не раскрыты полностью, рекорды обновляются, а главное - это вера в себя... " Тарасу показалось, что с этими словами Гуляева оторвалась перед самой планкой вместе с Масюковым от земли и, взлетев гораздо выше Масюкова над планкой и в воздухе, продолжала с высоты своего тренерского положения давать Масюкову свои драгоценные тренерские советы: "Когда-то знаменитый негр Джесси Оуэнс подбежал к маме и сказал: "Мама, я буду чемпионом!" И ребята и я верим, что Масюков, а не этот зазнавшийся Ларионов, тоже когда нибудь подбежит к своей маме и скажет: "Мама, я буду чемпионом!"

Впрочем, оставим всю эту картину не совсем художественного воображения на совести этого подводного художника Тараса Сидякина, мало ли что может вообразить его бурная фантазия...

Глава 7

ЗДЕСЬ ПРЫГАЛ И ДОПРЫГАЛСЯ...

Позволим себе небольшое отступление, дорогой читатель. Об этом "безумном мире" одного двора можно рассказывать по-разному: как говорится, впрямую, вкривую, опосредованно... И даже со стороны! Со стороны тех, кто сидит то, что мы не видим. Показывая видимое, мы показываем то, что мы видим. А слыша то, что видят другие, мы видим то же самое глазами других. Не правда ли? - как говорят англичане, великие субъективисты, подразумевая тем самым, что не в одной только правде дело.

...- Вот Масюков разбегается... - сказал диктор Виктор. - Рядом с ним на этот раз молча бежит его тренер Гуляева. Что?.. Что-то помешало ему сделать прыжок. Он возвращается обратно... Очевидно, не рассчитал шаги... Снова разбегается!.. Толчок!.. Прыжок... Мимо!.. Не взята высота! - сказал диктор.

- Не взял! Не взял!.. - И Елена тихо запела: "Ах вы наше Сиятельство и кубков, и медалей, с победой привезённые нами издали из дали!.."

Вита с любопытством смотрела на незнакомую девчонку со скромной причёской и очень простенько одетую. Лицом она напоминала Стеллку, с которой стёрли косметику и переодели со вкусом.

- А вам чего ещё здесь надо? - сказала Вита.

- Не чего, а кого. Ларионова надо.

- Его сейчас нельзя отвлекать. Он спит, - предупредила Вита.

- Это вам его нельзя отвлекать.

- Минуточку, ваше лицо мне очень знакомо. По-моему, я вас здесь уже видела? Вы не Стеллка?

- Это вы мою близнецовую сестру видели, она у нас действительно Стеллка, а я Степанида, меня зовут Тихая пристань, - хорошо улыбнулась девочка.

- Пристань?.. Это уж не от слова ли "приставать" к чужим мальчикам! - всполошилась Вита.

- Нет, это от слова, что ко мне чужие мальчики охотно пристают. - И Степанида ушла с независимым видом, рассматривая фанерные "статуи".

Вениамин мгновенно проснулся:

- Всё! Я готов!

Он вскочил и тут же присел.

- Ой!.. Гена, - попросил он, - помассируй, я ногу потянул...

Цветков начал массировать Ларионову ногу со словами: "Для хорошего человека и рубля не жалко".

Все с криком окружили Ларионова. Гусь растопырил руки:

- Тихо! Тихо! Не все сразу! Не все! Не делайте хора! Когда отдохнет, чемпион ответит на все вопросы и только в порядке живой очереди. Прошу тихо-тихо установить очередь.

К Ларионову, держа под мышкой мемориальную доску, быстро подошла Цветкова:

- Веня, хочешь, я дам тебе что-то почитать?

- Хочу, - согласился Вениамин.

- Читай!

Вениамин взял доску:

- "В этом дворе прыгал и допрыгался..." А кто допрыгался-то? Тут у тебя фамилии нет, - сказал он Тане.

- А кто допрыгается, я того фамилию здесь и напишу, - она забрала мемориальную доску.

- Таня! А почему мемориальная доска пишется обязательно в прошедшем времени: "Здесь жил и работал... поэт такой-то?" Будь моя воля, я бы писал: "Здесь живёт и работает замечательный писатель... или поэт... или спортсмен... или просто хороший человек..." посоветовал ей Вениамин.