Флейта для чемпиона

- ...рации! - закончила Светлана.

Елена вдруг узрела сидевшую на ступенях "судейской" беседки Татьяну. Ещё одна полуночница!

- Кто орал, что рано?! - двинулась к ней Елена. - Что стоит ли?!

Татьяна встала и подняла обе руки вверх.

- Ну что, сдаёшься? - грозно подступила Елена.

- Кто - я? - не опускала рук Татьяна.

- Ты. Руки подняла, значит, сдаёшься!

- Да это я просто зарядкой занимаюсь, утром - утренней, ночью - ночной. - Татьяна стала делать наклоны. - Чтоб таких, как вы, победить, с вашим идиотским здоровьем и вашими идиотскими выдумками, знаешь, надо быть в какой спортивной форме?!

- Да ну тебя, - усмехнулась Елена.

Девочки прошли мимо Татьяны.

Самое удивительное, что в эту знаменательную ночь никто не изумлялся, увидев друг друга так поздно во дворе. Видимо, какие-то незримые чувства, по-иностранному "флюиды", не давали никому спать этой ночью. Всё смешалось в сознании: день и ночь, вчера и сегодня, прошлое и будущее. А будущее, как известно, зарождается в прошлом и куётся в настоящем с тем, чтобы самому когда-нибудь стать настоящим, а затем - и прошлым...

Да и честно говоря, какой тут сон, когда столько волнений, нервов и забот поставлено на карту!

- Ой, девочки! - вспомнила Светлана. - А ещё что случилось! Что случилось!

- А что случилось? - безнадёжно сказала Елена, уже привыкшая к ударам судьбы.

- Ужас! Сплошной ужас! - воскликнула Светлана.

- Подожди. - Елена внимательно всматривалась в окружающую темноту. Даже под скамейку заглянула. - Этот... Этот с кинохроники, я заметила, не только Ларионова снимает, но и нас всех. Говорят, скрытой камерой начал... Я с Сидякиным вчера разговаривала, смотрю, а он с крыши беседки на нас свою кинокамеру навёл.

Надежда опасливо заглянула за "статую" атлета.

- А я выхожу на балкон, смотрю, этот Гиви меня с балкона Цветковой снимает прямо в упор.

- Как бы нам с этим хроникёром в документальную историю не попасть, - сказала Елена. - А что у него с Мосфильмом-то?

- Ой, девочки, - опять воодушевлённо начала Светлана, - режиссёр вчера был, уговаривал лично Ларионова. А Ларионов: "Я ещё должен подумать. Я ещё раз должен прочитать сценарий".

- Господи! Все мечтают сниматься в кино, а он ещё должен подумать! Зазнался! - Елена пнула ногой камешек.

- Это уж точно! - согласилась Надежда. - Если уж отказывается сниматься - это уж развоображался.

- Ну, так какой ещё ужас? - деловито спросила Елена Светлану.

- Витка-то влюбилась в Ларионова по-настоящему! - торопливо сообщила Мухина.

- Ну, уж это уже перевыполнение нашего задания. В конце концов, мы её просили только "как бы влюбиться"! А Ларионов?

- И Ларионов тоже по-настоящему влюбился, - потупилась Мухина.

- Как по-настоящему? Он же друг Толкалина?! - рассердилась Елена.

- Не должен, а влюбился.

Как и Елена, Надежда была тоже явно огорошена.

- Так ведь он с тремя встречается: со Стеллкой, со Степанидой и с Витой.

- Ну, это просто моральное разложение, - простодушно разъясняла Светлана. - Раньше он на девчонок и внимания не обращал, а теперь сразу за тремя ухлёстывает. Вчера идёт пьяный, шатается и поёт: "Парней так много холостых, а я хочу женатым быть!.."

Надежда так и ахнула:

- С ума сойти! Неужели и выпивать начал?

- Своими глазами видела, как Ларионов шёл и шатался.

- А Гуся всё тренирует по ночам? - спросила Елена.

- Тренирует! - ответила Светлана.

- И всё под свисток? - не унималась Елена.

- Под свисток!

- И всё с чемо... - начала Елена.

- ...даном! - подхватила Светлана. - С чемоданом. Мало того, что Гуся тренирует прыгать с чемоданом, так ещё и сам с чемоданом прыгает. Мало того, что с чемоданом прыгает, ещё и танцульки завёл! Раньше, бывало, на школьном вечере подойдёшь: "Веня, потанцуем?" А он: "Я не танцую!" А теперь...

- Какие танцульки? - впервые услышала Надежда.

- Вот так, потренирует Гуся, потренирует, а потом танцевать начинает то со Стеллкой, то с Витой Левской! А Гусь говорит, и зачем, говорит, полярная ночь шесть месяцев в Арктике, а не здесь, в Москве. И Цветков с ними тренируется.

- Кошмар! Видно, целую шайку сколачивают! - подытожила Надежда.

- Вот и выпивать начал. Ужас какой!.. - сокрушалась Елена.

- И жениться хочет! - вставила Надежда.

- Ты всё это в историю болезни записала? - сказала Елена Светлане.

- Конечно, записала. Я же олимпийская медсестра!

- Ещё что нового?

Светлана знала всё.

- Гусь-то жить уже переехал к Ларионову!

- Да не может быть! - опешила Надежда.

- Вот тебе и раз! - только и смогла вымолвить Елена.

А Светлана продолжала:

- Видно, и отца Ларионова хотят втянуть в свои дела.

Надежда насторожилась.

- В какие дела?

Светлана словоохотливо пояснила:

- А в такие, какими уже милиция заинтересовалась: у покойной бабушки Гуся уникальная коллекция икон была, а Гусь теперь с ними какие-то шахеры-махеры делает. А отец Ларионова, наверно, перед этим их реставрирует.

Елена даже головой повертела:

- С ума сойти! И Толкалин ещё воспевает его в своих стихах! Так!.. Кто говорил, "рано зазнавать Ларионова"? Рано!.. Поздно!.. Ещё раньше надо было зазнавать, раньше! Гораздо раньше!.. А теперь я уж и не знаю, не опоздали ли мы?

- Да... - протянула Надежда, - здесь уже не двойничком чемпиона попахивает, а... может быть, и семерничком или даже восьмерничком!..

- Всё это хорошо, - отмахнулась Елена, - но... почему он не выступает хуже, чем обычно? Больше того, он даже значительно улучшил свои результаты.

- Сама удивляюсь! - удивилась Надежда.

Девочки вновь повернули к беседке.

Татьяна сидела на ступеньках уже не одна. Рядом с ней пристроился Леонид Толкалин с гитарой. Он взял несколько аккордов и откашлялся.

- А-а-а, нахально-инструментальный ансамбль? - сказала ему Елена. - Что нового?

- Три-четыре! - по-дирижёрски взмахнула Татьяна руками. И Лёня тихонечко запел:

Спортсмен выжимает железа тонны,

Так, что спины слышны тяжкие стоны,

Здесь всё нам ясно, и мы заявим прямо:

Решают здесь доли секунды и грамма.

Чтобы быть здоровым и чтобы быть смелым,

Зарядок много есть для тела,

И все зарядки хороши,

А где зарядки, ты мне подскажи,

А где зарядки для души?

Вот в чём вопрос

И вот в чём дело!

Чтоб наши души не мучила ревность,

Чтоб мы дружны рекордно были,

Чтоб верной любви мы рекорды били,

Вот для чего нужна и важна нам,

Вот для чего важна и нужна нам

Душ наших верность и наших душ задушевность!

- Души нет! - засмеялась Светлана.

- Правильно, нет! - саркастически заметила Татьяна. - У кого души нет, у того её нет, а у кого она есть, у того она есть! Пошли, чего с ними разговаривать!..

К ним, запыхавшись, подбежали Тарас Сидякин и Вадим Масюков.

- Ну, всё, девчонки, всё! - возбуждённо жестикулировал Тарас. - Ларионов согласился выступать за чужую команду и под чужой фамилией. Сейчас он мне сам об этом сказал!..

- Раз, говорит, надо, значит, надо! - поддакнул Вадим.

- Слышала? - торжествующе повернулась к Татьяне Лена. - Ну, что твой ДОТ Ларионов?.. За чужую команду согласился выступать!..

Но Татьяну не так-то легко было убедить:

- Ну и что, что согласился? А в последнюю минуту, может, передумает!..

- Строишь из себя какой-то страшный суд, - неприязненно сказала ей Елена.

И тут мимо беседки прошла новая компания полуночников: сам Ларионов - в чёрном костюме, Стеллка - в бальном платье, Гусь - с тяжёлым чемоданом и транзистором.

- Как говорится, миру - мир, а пиру - пир?! - сказал на прощание ошеломлённым "олимпийцам" Гусь.

Вся компания скрылась в воротах... Затем послышался шум отъезжающей машины.