Уорлегган

— Я подумал, что ты спишь, решил начать без тебя.

Она промолчала и через секунду шагнула вперед и села за стол на некотором расстоянии от Росса, налила себе чашку чая, добавив молоко и сахар. Свет от окна упал на ее бледные веки и темные блестящие волосы.

— Это ведь не в последний раз? — спросила она.

Он не ответил, только опустил взгляд в тарелку и отодвинул ее.

Демельзу внезапно обуял гнев. И это ее удивило. Она боялась расплакаться, но теперь в глазах не было ни слезинки.

— А их... свадьба состоится?

— Не знаю...

Этим утром его шрам был особенно заметен. Будто след от случайного удара сабли в Пенсильвании остался символом необузданности его натуры, идущего против закона отступника.

Губы Демельзы задрожали от злости.

— И когда ты с ней снова увидишься?

— Не знаю.

Она сглотнула, пытаясь контролировать свой голос.

— В котором часу ты вернулся?

— Наверное, около пяти.

Снова воцарилось молчание. Демельза не стала больше ничего спрашивать, а он не стал объяснять то, что объяснить невозможно.

Изо всех сил пытаясь поддержать разговор, словно ничего не случилось, словно это был обычный будничный завтрак, Росс сказал:

— Вчера я заглянул к миссис Треласк по поводу лент для Джереми. Она говорит, что через месяц или два получит более дешевые.

Демельза молчала.

— Добрую часть утра я провел с Харрисом Паско и не имел возможности купить то, о чем ты просила.

Она помешала чай, глотнула, почувствовала, как горячая жидкость проникает в желудок, и уставилась в окно невидящим взглядом. Росс взял вилку и провел ей по скатерти.

— Я ужинал с Ричардом Тонкином. Он строит корабли в партнерстве с Гарри Блюиттом в Ист-Лоо. С тех пор как началась война, они процветают.

— Ааа.

— Сказал, у них столько заказов, что они не справляются. Небольшие лодки... Приятно слышать, что хоть кто-то преуспевает.

— Да?

Росс посмотрел на жену.

— А тебе разве не приятно это слышать?

— Нет.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

— Ты пролила чай, Демельза.

— Да, — сказала она и бросила чашку на пол.

В ней кипела ярость. Это не Элизабет следует убить, а Росса. Ей хотелось кинуть в него всю посуду вместе с ножами и вилками. Она и впрямь могла бы наброситься на него с ножом. В ней не было ни капли смирения или жалости. Она была борцом, и теперь это прорвалось. Демельза боролась с собой, вздохнула и встретилась с взглядом серых глаз Росса. Потом махнула рукой и смела со стола чайник, молочник, две тарелки и сахарницу.

И вышла.

Росс не пошевелился, пока не вбежала Джейн Гимлетт.

— Боже ты мой! Что случилось, сэр? Чайник разбился вдребезги! И ваша чашка...

Она нагнулась, чтобы прибраться.

— Одергивал сюртук и зацепил скатерть, — сказал Росс. — Очень жаль.

— Ну и ну! А где хозяйка?

— Вышла. Она не хочет завтракать.

Всю неделю над домом гремел гром. Жизненным принципом Демельзы, хотя она сама этого и не сознавала, было не провожать день со злостью в душе. Но теперь злость останется с ней до самой могилы, потому что эту рану не залечить.

И дело не в том, что она не могла простить. Она не знала, нуждается ли он в прощении, да это и не имело значения. Можно простить человека за то, что срубил дерево, разбил ценную вазу или сжег картину, но для уничтоженного предмета это уже не важно.

Они встречались только за столом и часто пытались избежать друг друга, начиная раньше или заканчивая позже. Встречаясь, они мало разговаривали, и только о том, что касается дома или хозяйства. Росс спал в бывшей комнате Джошуа, где ночевала Демельза в свою первую ночь в доме. После случившегося ему казалось немыслимым вернуться наверх, в ее спальню, а ей казалось, что единственное прикосновение Росса к Элизабет вызвало у него отвращение к жене.

С тех пор он не предпринимал никаких попыток снова увидеться с Элизабет, что было довольно удивительно, хотя, конечно, мог бы ходить туда хоть каждый день, как казалось Демельзе. По крайней мере, Росс продолжал есть и ночевать в собственном доме. Она скорее бы умерла, чем спросила его о дальнейших намерениях.

После единственного взрыва она вела себя спокойно, хотя ее не покидал гнев, который стал привычным спутником — более хладнокровным и обдуманным, избавиться от него было невозможно. Да она и не хотела. Иногда, впоследствии, она думала, что только гнев тогда поддерживал в ней жизнь, стал ее опиумом, к которому она прибегала, когда будничные мысли становились невыносимыми.

Демельза знала, что всю неделю Росс занят продажей оборудования шахты, которое оцениои принесло примерно четверть от его истинной стоимости. Росса это расстроило, но ему хотя бы не пришлось всё время находиться дома. Во вторник он получил письмо, которое не показал Демельзе, но на следующий день сказал:

— Завтра вечером мне придется уехать. Поеду в Лоо и за один день не управлюсь. Гарри Блюитт написал, что хочет со мной повидаться.

— Ясно.

Так вот какой предлог он изобрел. Раз он считал возможным лгать, это еще больше ухудшило их отношения. Почему бы просто не сказать, что едет к Элизабет?

— Если хочешь, можешь сама прочитать.

Возможно, догадавшись, он толкнул письмо по столу в ее сторону.

— Нет, — Демельза вернула письмо обратно непрочитанным.

Через пару секунд Росс сказал:

— Не знаю, в чем дело, Ричард Тонкин наверняка ему сообщил, что у меня нет денег, чтобы вложить в их предприятие. Было бы неплохо, если бы он выплатил мне кое-какие долги.

Она чуть не сказала: «Чтобы ты мог отдать деньги Элизабет». Но в последний момент ей хватило ума не быть мелочной.

В пятницу днем из Уэрри-хауса приехал лакей с сообщением. Сэр Хью не получил ответа на свое приглашение. Примут ли его капитан и миссис Полдарк? Демельза чуть не рассмеялась. Сэр Хью и его прием. Кому сейчас хочется развлекаться? Только не ей. А Росс развлекается по-своему. С Элизабет. Может, стоит предложить Россу взять Элизабет, а Демельза пойдет с Джорджем Уорлегганом?

Она не была уверена, собирается ли Росс в Лоо в действительности, но точно знала, что конец недели он проведет в Тренвите, в объятьях Элизабет. Он не захочет отвлекаться, посещая приемы и танцы. Его беспокоит только прием у Элизабет. Демельза гадала, ласкает ли он Элизабет так же, как иногда ласкал ее. Элизабет уж точно очарована новым любовником. Она наконец-то получила желаемое, к чему так долго стремилась. Она принимает его в собственной постели. Хрупкая, как лилия, в его руках. Аристократка с хорошим воспитанием, утонченная, какой никогда не была Демельза. Женщина, чей род насчитывает восемь веков, вероятно, обладает особым вкусом в любви, который дочери шахтера недоступен. После такого союза Росс никогда не вернется к простой деревенщине. Это невозможно. Невозможно. Он пойдет своей дорогой, а она обречена чахнуть и увядать в четырех стенах, в беспрестанных трудах и заботе о ребенке, топчась в навозе на ферме.

Придет ли он? Словно яркая искра высветила все самые темные уголки души Демельзы. Капитан Полдарк не сможет посетить прием сэра Хью Бодругана, но миссис Полдарк сможет. Миссис Полдарк, не чувствующая ограничений. Миссис Полдарк, которая намерена отомстить мужу и залечить свои раны, умаслить уязвленную гордость единственным доступным ей сейчас способом. Пусть Росс увидит последствия своей измены.

Она написала записку и отдала ее ожидающему лакею, тот отправился верхом через долину. В ее мыслях по-прежнему полыхал огонь, и она понимала, что просто так этот огонь не исчезнет. Демельза начала готовиться к субботнему визиту.

Глава седьмая

Уэрри-хаус построили во времена Эдуарда IV, на пике благосостояния Бодруганов. Позже, когда жадный до власти Ричард уничтожил сторонников Йорка, главный клан Бодруганов, от ветви Горрана, потерпел крах, но Бодруганы из Уэрри смогли найти благосклонность при дворе Генриха и сохранили свое наследство. Теперь и их счета постепенно иссякали. Ни сэр Хью, ни его мачеха не беспокоились о внешних приличиях. Они держали прислугу для личных нужд, но предпочитали жить в беспорядке. Им нравилось разгуливать по дому в грязных сапогах и раскидывать их где попало, а Сэр Хью заявлял, что вид прибранной комнаты с натертыми полами напоминает ему о покойном дедушке, которого он предпочел бы забыть.