Страница 8 из 154
— Топай, парень.
Ауди встала возле подъезда, как вкопанная, напоследок пискнув шинами об асфальт. Кирилл вскочил и попытался удрать, но властный окрик водителя остановил его.
— Деньги, блин, забери, меценат хренов. И это, удачи!
Кирилл слабо улыбнулся, снова смял и без того жеваные-пережеваные бумажки и побежал к подъезду. Недавно отремонтированный лифт за пару секунд довез его до шестнадцатого этажа, и вот Кирилл уже на площадке. Толкнул незапертую дверь, ввалился в коридор и остолбенел, потрясенный.
10
— Мам, ты чего?
Кирилл подошел к матери, сидящей прямо на полу и содрогающейся от рыданий. Она прижимала к лицу руки, держа между пальцев почти дотлевшую сигарету. Сколько она не курила? Да уже лет двенадцать, кажется. Дома уже и пепельницы не было, и окурки лежали в чайном блюдце.
— Что натворил, сын?
Она подняла на сына заплаканное лицо, Кирилл сел на колени рядом. Что же они сказали ей? Какие грехи на него повесили?
— Мама, я защищал Арсентия.
— Ты убил человека, — всхлипнула мама.
Кирилл только что заметил, что лицо ее почти сухое, просто опухшее. Плакала слишком долго, довела себя до нервного срыва, и слезы уже не бежали. Точнее, ее довели эти гады.
— Они сказали, что он умер? — глухо спросил Кирилл.
— Почти. Он в коме.
— М-да…
Кирилл сел рядом, обнял мать, та уткнулась лицом ему в плечо. Сквозь неплотно зашторенное окно в комнату прорывался лучик света, и под ним красиво серебрилась пыль, посверкивая. Солнце все же победило серость и ненадолго прорвалось, но радости это не прибавляло.
Кирилл и сам не заметил, как ушел куда-то далеко-далеко, приклеив свой остекленевший взгляд к этой пыли. Вернул его телефонный звонок. Сеня.
— Да.
— Попали мы, Киря, — Сеня был весь на измене, как и вчера. — Еле ушел по пожарной лестнице. Верь, не верь, но они мне дверь в квартире вынесли, но быстро вышли — видать, их отпугнул запах. Приехали, Киря, труба.
— Ага, давай пойдем и сдадимся. Всем станет лучше, — Кирилл нервно хохотнул, мама вздрогнула и отстранилась, встала и затушила сигарету все о том же белое блюдце. Уже пятую сигарету по счету.
— Не, ну а что еще делать-то?! — Арсентий, казалось, со страху вот-вот лопнет, и никакой полиции не надо — он сам себя со свету сживет этой глупой паникой.
— Снимать штаны и бегать! — неожиданно для себя рявкнул Кирилл. — Хватит ныть! Я уже понял — мне искать выход, пока ты рвешь на жопе волосы. Заткнись и посиди тихо, я скоро перезвоню!
Кирилл метнулся в свою комнату, выхватил лежащий на шкафу чемодан и распахнул его, а потом начал кидать внутрь все подряд — белье, носки, джинсы, футболки. В комнату вошла мама. Нет, не вошла, а вплыла, как призрак.
— Будешь бегать?
— Буду, — с упрямым отчаянием ответил Кирилл. — Хотят взять — пусть стреляют.
— Получается, оба умрем.
Кирилл резко обернулся. Мама странно улыбалась, и от мертвенного оскала по спине Кирилла замаршировали полчища мурашек. В ее руке был планшет с открытым электронным сообщением. Медицинский штамп на письме сверкал красным на бледном фоне письма. Хм, вроде она сдавала анализы месяца полтора назад. И ведь дело было в головной боли, простой головной боли — мигрени, или как ее там… А ждали так долго из-за большой очереди. Дешевая страховка, с ней по-другому не бывает…
— Что там, мам?
Пол начал уходить из-под ног.
— Мне осталось меньше года, Кирилл.
Сердце остановилось.
— Рак, у меня рак.
Свет померк и вдруг зажегся, в виде крохотной, но очень яркой лампочки где-то на пыльных задворках сознания. Вместе с выжигающей нутро болью вдруг пришло решение.
11
— Шансы есть?
— Какие шансы? — бесцветным голосом переспросила мама.
— Найти жизнь на Марсе, блин, — Кирилл чувствовал, что вот-вот перестанет себя контролировать и выкинет что-то несуразное, чем окончательное все похоронит. — Шансы на излечение, конечно!
Держись, Кирилл, не сходи с ума. Если голова холодная — тело теплое, если голова горячая — тело скоро остынет. Так говорит тренер, Владислав Петрович, и он за свои слова отвечает железно.
— У кого ж их нет, — лицо мамы, постаревшее на лет пятнадцать, пробороздила еще одна морщина в виде кривой невеселой улыбки. — Деньги, Кирилл…
— Я достану деньги. Сколько нужно?
— Тридцать тысяч. На первую операцию. Но это еще неточно, цифра из рекламного предложения — они его ко всем диагнозам прикрепляют. В понедельник иду к врачу, узнаю наверняка, но что толку-то… Кто мне кредит даст?
— Не переживай, пожалуйста, — почему-то после этих известий вернулась уверенность, а голос сделался прежним. В такой ситуации Кирилл просто не может сплоховать. — Я сейчас уеду, и не спрашивай, куда — все равно не скажу. Держись, живи как жила и жди. Клянусь, я свяжусь с тобой. И деньги будут. Я успею.
Время поджимало катастрофически. Казалось, что стены съезжаются, и что они уже близко, что совсем скоро схлопнутся, стиснут с двух сторон и все, конец, не вылезешь.
Кирилл нетерпеливо захлопнул кое-как собранный чемодан, вынул из кармана телефон, торопливо перешел в почтовый ящик и еще раз пробежал глазами по тому дурацкому спаму. Отправка в воскресенье, говорите? Отлично, день-то уж найдем где пересидеть. Даже если это самая недобросовестная фирма в мире, Кирилл выберет ее, но не тюрьму. Да хоть на урановые рудники, честное слово, или на плантации, хотя на те и так очередь желающих растянулась на километры — земля рожает все хуже и хуже, и плантаций становится меньше.
— Мам, ты меня поняла?
Ответом были молчаливый кивок и тоска в глазах. Поняла, да не поверила. Ничего, Кирилл не подведет. Раз уж придется теперь ужом вертеться, то выложится на полную. Кирилл ощутил покалывание азарта, которое даже можно было назвать приятным. Сломать хотите? Сам всех переломаю, всех в щепки размолочу!
Едва выйдя из лифта, Кирилл набрал номер из объявления. Из трубки донесся приятный женский голос. Говорили по-польски.
— Кадровое агентство «Сизиф», меня зовут Эва. Чем могу помочь?
— Добрый день! Получил вчера утром ваше сообщение, о работе. Было написано, что где-то далеко и надолго, но за хорошую зарплату… Так вот, это еще актуально?
— Да, актуально еще целых три часа, — жизнерадостно подтвердили на том конце.
— Как три часа? — остолбенел Кирилл. — Написано ведь — отправление в воскресенье.
— Видимо, наш сотрудник что-то напутал, когда публиковал объявление, — вздохнула Эва. — Простите, но на оформление осталось и того меньше — два часа максимум. Ждать вас?
— Ждите, конечно. Куда подъехать?
— На Солженицына, десять. Бизнес-центр «Экватор», второй этаж. Как на эскалаторе поднимитесь, сразу нашу вывеску увидите.
— Понял, лечу на всех парах, — заверил Кирилл. — Всего доброго.
— Ждем, — последовал лаконичный ответ, после чего звонок завершился.
Вызвав такси, Кирилл позвонил Сене. Почему-то ему не хотелось говорить место окончательной встречи по телефону, хоть это и смахивало на паранойю — уж если доберутся до архива разговоров, то и эту беседу с кадровиками увидят. Надо было с телефона матери звонить или вообще из автомата, но отчаяние дурманит так, что, думая о глобальном, напрочь забываешь о мелочах. К счастью, недалеко от Солженицына имеется одно местечко, которое можно описать так, что никто не поймет кроме тех, кто в курсе.
— Да, Киря! Как там?
Кирилл проигнорировал странно заданный вопрос и сходу бросил указание:
— Бери такси и вещи, хотя бы небольшую сумку дорожную. Ничего не спрашивай, просто делай то, что я говорю. Встречаемся возле того места, где тебя Ирка бросила. Узнал?
— Да, — как-то тускло ответил Сеня — наверное, вспомнил, как лихо обошлась с ним рыжеволосая плутовка. — Через сколько?
— Сразу, как подъедешь. Я свое такси от подъезда вижу, так что, считай, что я уже в пути. Не опоздай, времени у нас в обрез.