Затмение (ЛП)

К двери Киллуоррена подъехал высокий мужчина лет сорока с узким благородным лицом. Спешившись, он позвонил в колокольчик. На нем был пошитый у дорогого портного коричневый нанковый костюм для верховой езды, начищенные до блеска сапоги темно-коричневого, почти черного цвета, и черный шелковый галстук. Уголки воротничка торчали вверх по обеим сторонам лица. Он был гладко выбрит и не носил парика — у него были темные волосы с проседью на висках.

Завидев слугу, он попросил встречи с мистером Рэем Пенвененом.

— Хозяин очень плох, сэр, — ответил слуга. — Будьте добры, сэр, сюда, пожалуйста. Как о вас доложить?

— Мистер Анвин Тревонанс.

Его провели в большую гостиную на первом этаже, где взору предстали блеклые шторы из плюшевого бархата, солидная, но обветшалая мебель и потертые турецкие ковры. Последний раз он был здесь около четырех лет назад, и с тех пор всё стало только хуже. Уголок зеркала, висевшего над камином, покрылся грибком. Кусок тяжелых обоев с пестрым рисунком спиралью свисал со стены. Он сморщил нос от отвращения и, проведя рукой по каминной полке, внимательно осмотрел пыльный палец. Анвин решил не садиться.

Примерно через пять минут вошла Кэролайн Пенвенен. К его большой досаде, на руках она держала своего маленького мопса, чье короткое рычанье переросло в лай, когда пес учуял знакомого.

— Анвин! — воскликнула Кэролайн. — Вот это сюрприз! Смотрите, и Гораций вас не забыл! Не беспокойся, милый, я не допущу, чтобы этот большой человек тебя съел. Я видела вас у Уорлегганов на крестинах, но нам так и не удалось побеседовать.

— Именно так, — Анвин склонил свою большую голову над ее рукой, протянутой недостаточно далеко из-за собаки. — Не увидев там вашего дяди, я поспрашивал и узнал о его недомогании. Я подумал, что, возможно, мне будет дозволено зайти, чтобы навестить его. Надеюсь, ему лучше.

— Боюсь, это совсем не так. Но благодарю за ваше любезное беспокойство. Я передам ему, что вы заходили.

— А нельзя ли с ним увидеться?

Она покачала головой.

— Доктор запретил. И, откровенно говоря, я думаю, он может слишком сильно переутомиться от такого напряжения.

— Кто ваш доктор?

— Доктор Сильвейн из Блэкуотера.

— Не слышал о таком. Хотя я ведь нечасто бываю в Корнуолле. Он достаточно компетентный?

— Какое длинное слово. Даже не знаю, что ответить, Анвин. Дяде Рэю становится день ото дня хуже, но, возможно, его болезнь не сможет излечить ни один доктор, каким бы компетентным он ни был.

Анвин выглянул в окно. Капли дождя стучали по стеклу.

— Льет как из ведра. Апрельский дождь. Я вынужден просить позволения переждать его под вашей крышей.

— Конечно, мы с радостью вас примем. Хотите освежиться? Есть немного хорошего французского бренди из последней поставки. Эль? Канарское?

— Благодарю. Бренди, если вас не слишком затруднит.

Кэролайн позвонила в колокольчик и отдала приказ вошедшему слуге. Анвин разглядывал ее, не скрывая любопытства. Он пришел к выводу, что она ничуть не похорошела с тех пор, как он впервые увидел ее — высокую и своенравную рыжеволосую красотку восемнадцати лет в доме ее дяди Уильяма в Оксфордшире.

Красавица, которая к тому же была наследницей двух богатых пожилых и скупых холостяков. Что могло быть лучше? Он поехал за ней в Корнуолл и после восемнадцати месяцев периодических ухаживаний был уверен, что окончательно завоевал ее; но вместо этого она вдруг отстранилась и отказалась иметь с ним что-либо общее. С тех пор ходили слухи о ее помолвке с лордом Конистоном, но и это ничем не кончилось.

Анвин полагал, что знает причину такого поведения. Отчасти именно из-за этого он и приехал сюда. Но Кэролайн уже не была такой привлекательной, как раньше. Высокая стройная фигура стала угловатой, а кожа уже не выглядела такой свежей. В свои двадцать два она по-прежнему была красива; и всюду, где бы ни оказалась, выделялась ростом, цветом глаз, волос и кожи; но всё же Анвину было приятно увидеть признаки увядания ее красоты. Возможно, в конечном итоге она превратится в ничтожество, уже не такое своенравное и упрямое.

Когда принесли бренди, Анвин сделал небольшой глоток и принялся звучно жевать печенье.

— М-м. Очень вкусно. Так значит, война не помешала «торговле» через Ла-Манш.

— Нет. Всё говорит о том, что она скорее поспособствовала оной.

— Меньше людей для охраны побережья, да? Но торговля с врагом — дело серьезное. Такое сотрудничество открывает все возможности для шпионажа, продажи информации, помощи в ослаблении блокады. О таком должен узнать Питт.

Она отпустила Горация с колен, и пес неуклюже скатился на пол. Тяжело дыша, он прилег и уставился на Анвина подозрительными, налитыми кровью глазками со сверкающими белками.

— Надеюсь, ваша карьера пошла в гору?

— Разумеется. В этом году за мной, наконец, подтвердили место в парламенте, а моего соперника сместили. Теперь в скором времени мне обещают должность заместителя госсекретаря. Я хотел бы заняться финансами, и, думаю, так оно и будет. Найти деньги, чтобы вести эту войну — одна из первостепенных задач, с которыми нам приходится иметь дело.

— Сражаться — дело не менее важное, как мне кажется, — ответила Кэролайн.

— Этим, возможно, я тоже буду заниматься. Нам очень не хватает людей. Интересно, почему Росс Полдарк не думает возвращаться в 62-й полк.

— Вам следует спросить у него.

Он снова посмотрел в окно.

— Скажите мне, Кэролайн. Ваш дядя. Хотя вряд ли вы скажете — не предвещает ли этот доктор неминуемую кончину?

— Доктор Сильвейн никогда такого не скажет, если пациент еще дышит или хоть чуток шевелит пальцем. Но должна признать, я настроена на худшее.

— Если или когда это произойдет, что вы будете делать? Вернетесь в Лондон? Вряд ли вы сможете остаться здесь одна.

— Почему бы и нет? Не знаю. Я предпочитаю жить одним днем.

— Разумеется... Я часто задаюсь вопросом, что бы произошло, если бы мы не поссорились тем майским вечером два года назад.

Кэролайн улыбнулась.

— Что ж, в таком случае, я, скорее всего, была бы вашей супругой, Анвин. Это нетрудно представить. Но из меня вряд ли вышла бы хорошая жена для вас.

— Позвольте остаться при своем мнении на этот счет. Я даже осмеливаюсь полагать, что это могло бы сделать вас счастливее. Ведь я не чудовище какое-нибудь. Многие считают меня достаточно привлекательным. И моя роль в этом мире довольно значительна. У вас могла бы быть насыщенная жизнь, необыкновенно интересная. Даже если бы вы не любили меня, я уверен, это был бы прекрасный союз. Намного лучше той жизни, что вы ведете сейчас — одна, вдалеке от своих лондонских и оксфордширских друзей...

— И ухаживая за больным стариком, — закончила его фразу Кэролайн. — Да, конечно, у меня было бы все совершенно по-другому. И у вас тоже. Это правило справедливо для разных аспектов жизни. К примеру, если я завтра решу прокатиться верхом, то не смогу одновременно с этим остаться дома и расположиться возле камина. Если бы вы сегодня утром не решили навестить дядюшку Рея, то не промокли бы насквозь по дороге домой. Мы сами делаем выбор. Не об этом ли нам твердят священники, рассказывая о существовании свободы воли?

Анвин выпятил нижнюю губу. Он не одобрял подобного легкомыслия.

— Да, дорогая, все верно, но есть вопросы, решения по которым вполне можно и пересмотреть. Если вы чувствуете, что можете передумать, то право выбора остается за вами.

Гораций, покрутившись немного возле ног хозяйки, тявкнул разок и свернулся калачиком. После чего воцарилась тишина, слышно было только, как дождь стучит в окно и вода потоками льется с крыши.

— Выйти замуж за вас, Анвин? С чего вы решили, что я могла передумать?

— Ничего я не решил, просто мы оба повзрослели. Все то, что мы в запале высказали друг другу два года назад, еще не означает, что между нами все кончено. К тому же вы пока не замужем, я тоже не женат. У нас есть шанс.

Кэролайн разгладила манжеты, украшенные мехельнским кружевом, ее взгляд на мгновение затуманился, и Анвин решил, что она почти сдалась. Но вдруг она решительно мотнула головой.