Затмение (ЛП)

Она перевернула страницу расходной книги.

— Извини, братец. Сначала тебе следует попытаться обратить капитана Полдарка.

— Я бы не посмел, — сказал Дрейк.

— И я, — согласилась Демельза, — Но, учитывая все это, не говори мне, что он плохой человек!

Дрейк понял, что ничего больше не может сделать.

— Эх, какая жалость. Эта библиотека...

— А что с ней?

— Сэм думал... Просто думал! Что раз наше сообщество растет, библиотека стала бы прекрасным местом для собраний.

В библиотеку зашел Джо Нэнфан с панелью для обшивки. После ранения во время взрыва на шахте в прошлом году он начал плотничать и быстро учился.

Демельза тяжело вздохнула.

— Думаю, вы оба пошли в отца.

Дрейк с неуверенной улыбкой посмотрел вслед уходящей сестре.

Позже вечером, когда Росс еще не вернулся, Дрейк присоединился к Демельзе в саду.

— Прошу прощения, сестра, если я позволил вольности днем. Надеюсь, ты не стала думать о нас хуже.

— Не могу думать никак иначе о тех, что хочет превратить нашу библиотеку в место для собраний.

Они оба засмеялись.

— А если серьезно?

— Серьезно, — сказала она, — ты умеешь заморочить голову, Дрейк. Я переживаю за молодых девушек в округе.

Дрейк изменился в лице.

— Ну, может да, а может и нет. Боюсь, не все так просто... Сестра, у меня к тебе еще одна просьба, уже личная, возможно, мне вообще не стоит этого просить.

— Уверена, что не стоит, — ответила Демельза, — и уверена, что ты все-таки попросишь.

— Ну... я умею читать, только медленно и по слогам, но у нас Сэмом одна Библия на двоих, и та всегда у него. Он читает мне вслух, так я не научусь читать. А еще я не умею писать. Конечно, я могу написать свое имя, да и только. Мне нужно практиковаться.

— Тебе нужна другая книга? C превеликим удовольствием одолжим тебе, правда, наш выбор невелик. Еще одну Библию?

— Я бы предпочел другую книгу, ведь одна Библия у нас уже есть. Какую-нибудь хорошую книгу, которая поможет мне научиться и читать и писать.

Демельза хотела что-то сказать, но он продолжил:

— Если я буду учиться писать, то буду очень рад, если ты поможешь. Ты бы проверила, что я написал, и указала бы мне на ошибки, ну ты понимаешь. Это займет у тебя, может, минут десять в день, не больше.

Демельза рассматривала мальву, которую пора подвязать, чтобы не завалилась от ветра. Вообще-то это побережье не подходит для мальвы, но Демельза любила ее так сильно, что продолжала выращивать. Здесь хорошо росли растения покрепче и пониже. Как бы то ни было, она неохотно признавала, что сад красив только весной. Нарциссы, примулы и тюльпаны всегда росли великолепно, но рыхлую почву так быстро иссушала летняя жара, что растениям не хватало питания.

— А Сэм не может тебе помочь?

— Сэм не намного лучше меня. А я видел, как ты написала рабочим, чтобы те держались подальше от твоего сада, у тебя здорово получилось. Ты, наверное, много писала, сестра. Уж точно много практиковалась.

— Я начала учиться писать в твоем возрасте, Дрейк. Нет, на год раньше. Семь лет назад. Для этого нужно время.

— Я готов учиться.

— Я пишу каракулями, — призналась она, — Тебе лучше посмотреть документы, написанные адвокатами, клерками или кем-то вроде них. Эти люди умеют писать. А мой почерк похож на паука со сломанными лапками.

— Я просто хочу научиться выражать свои мысли.

— Я думаю, ты и так с этим хорошо справляешься, — сказала Демельза, наклонившись, чтобы вырвать сорняк, однако ботва осталась у нее в руках, а корень в земле.

— Вот, — Дрейк присел рядом, вонзил длинные пальцы в песчаную почву и вытащил корень. — И что мне с этим делать?

— Вон в ту кучу. Спасибо, братец, — Демельза выпрямилась, и ветер откинул ее волосы со лба. — Хорошо, Дрейк, я помогу тебе, но прошу, не слишком уж старайся обратить меня в свою веру.

— Спасибо, сестра, — Дрейк коснулся ее руки, — это смело и здорово. Ты истинная христианка.

Глава седьмая

Росс провел две ночи в Лоо у своего старого друга Гарри Блюитта. За поздним ужином он рассказал Демельзе, что верфь Блюитта процветает, и тот все еще намерен предложить Россу долю в предприятии. Вложенные Россом средства пойдут на расширение верфи, которая теперь загружена до предела.

— А что, если война вскоре закончится? — спросила Демельза.

— Хорошая верфь при надлежащем управлении не перестанет приносить прибыль. Когда война закончится, спрос на лодки может упасть, но не иссякнет совсем, как, например, могут иссякнуть залежи олова или меди.

Она положила Россу еще баранины.

— А что с другим делом?

— С начала июня у них был только один «рейс», но двое их людей поспрашивали по моей просьбе. Пока что новостей нет. Они говорят, что бретонские рыбаки курсируют между портами, но редко заходят вглубь страны и ничего не знают о тюрьмах, лагерях или военнопленных. Я предложил пятьдесят гиней за точные сведения об английском корабле «Тревейл» и возможных выживших, если эти сведения подтвердятся. Они плывут на следующей неделе, если погода позволит.

— Из Сент-Агнесс?

— Уилл Нэнфан ничего не узнал о Дуайте, но он слышал, что в Бресте толпа гнусно обошлась с английскими пленными, их забросали камнями на улице и поместили в ужасающие тюрьмы. Он думает, что речь шла о захваченных моряках с торговых судов, а с морскими офицерами наверняка обращаются получше.

— Ты же не расскажешь об этом Кэролайн?

— Конечно нет.

Она взяла его тарелку.

— Пудинг? Или варенье? Или пирог с крыжовником?

— Пирог, если его делала ты, а не Джейн. Благодарю.

Росс наблюдал, как Демельза встает и режет пирог. Беременность еще никак не отразилась на ее фигуре: все та же длинноногая грация, та же порывистость юности.

— В Лоо я встретил двух французских эмигрантов, оба аристократы: некие месье дю Корбин и граф де Марези. Я спросил дю Корбина, что вероятнее всего могло произойти с Дуайтом, если он выжил в кораблекрушении. Но мне кажется, что дю Корбин все еще живет в рыцарские времена. Он утверждает, что всех захваченных офицеров сразу обменивают или освобождают под залог, и поэтому, раз мы еще ничего не слышали о Дуайте, он мертв. Но полагаю, он не осознает, что за полтора года его отсутствия условия во Франции изменились к худшему. Связь нарушена, и, пока не будет установлено какое-то подобие порядка, никто не в силах контролировать процедуры, раньше подразумевавшиеся само собой.

Демельза опустилась на стул и глядела, как муж ест. Она сидела, разглаживая локтем скатерть, опершись другим о стол.

— Я боюсь, что если ты вскоре не получишь новостей, то можешь сам отправиться задавать вопросы.

— Если и так, то в этом почти никакого риска. Оба правительства пока не препятствуют неофициальной торговле.

— Дело не в правительствах, как ты их называешь. Дело в людях. Идет война. Кто-то может об этом забыть, если это помогает набивать карманы, но другие-то помнят. Ненависть будет возрастать с каждой неделей. Видишь, что Уилл говорит о людях в Бресте. Тебя могут атаковать в море, захватить в плен или вовсе всадить нож в спину. Это только одна из опасностей. Другая — тебя могут схватить при высадке в Англии. Ты и так однажды едва спасся, и было бы слишком полагаться на такую удачу снова.

Он улыбнулся.

— Как же много опасностей ты видишь! Похоже, ты забыла мои слова, когда я узнал, что ты ждешь ребенка. А помнишь, что ты мне ответила? «Мы — заложники судьбы уже потому, что живем».

— Росс, это не одно и то же. Для женщин любого происхождения это естественный удел, это их судьба — вынашивать детей. У меня уже было двое. Почему в третий раз должно быть по-другому? Но мужчины… это не их естественный удел — путешествовать за моря и рисковать жизнью во враждебной стране.

— Даже ради друга?

— Эх… Я знаю, знаю… — она насупилась. — Ты выставляешь меня в дурном свете. Зачем ты выставляешь меня дрянной, Росс? Ведь другие могут сделать то же, что и ты. Найми их. У нас достаточно денег, вот тебе и способ их потратить.