Цель неизвестна

Ну не может он не понять. Не про революцию я исполняю, про море и человеческую душу. Кивнул! Значит сумел донести Горький до слушателя в моем исполнении красоту!

«Пусть сильнее грянет буря!» — загремел в голос. И замолчал.

Он тоже молчит. Думает. А ведь это уже хорошо! Не плюнул и не ухмыльнулся, типа чушь несешь. Кажется проняло.

— Баско, — сказал после длительной паузы. — Удивил. Голова на плечах есть, не пустая бочка. И ведь хитрец, не просто так сложил. Себя видишь в буревестнике. Тихо жить не хочешь, на всю широкую. Ой, не всегда то хорошо. Ну да поймешь. Подрастешь — поймешь. Каргопольскому показывал?

А это еще кто? — в растерянности думаю. До сего момента и не подозревал о существовании какого-то знатока виршеплетства по соседству. Не зря ж по него интересуется. Требуется веская рецензия. Эй, Михайло в подсознании, ты меня завалить решил? Пошто снова молчишь?

— Пока нет, — честно отвечаю вслух.

На мое счастье в конюшню влетел Севастьян с воплем:

— Михайло! Из Денисовки пришли, драться станем!

И что? Ну пришли, чего ради я должен бежать? Меня ж не трогали. Или наших бьют? Тогда натурально положено нестись на помощь.

— Ну будет сегодня веселье, — усмехаясь в бороду, порадовался Василий Дорофеевич.

Ага! Кажется это в порядке вещей и придется участвовать в мероприятии. Раз уж старший в семье одобряет, отпираться поздно. Придется идти за компанию. Одна беда — я ж не спортсмен какой. Даже дрался всего несколько раз и в гораздо более юном возрасте. Ну был бы какой гопник, привычный к подобных дракам, а мне поперек горла эти радости.

Это видимо мой путь и придется его пройти в общей толпе. Аж воротит. Никогда не старался быть одним из. Не выделяться — это другое. Растворяться — никогда. Я в душе все одно правильным швейцарцем или немцем стать не смогу. Есть вещи получаемые в детстве и воспитание с раннего возраста закладывает очень определенный фундамент. Зря я что ли столько русских стихов помню?

— Мишанинские денисовских всегда бивали, — провозгласил тятя, уже откровенно натравливая. — На Курострове мы лучшие.

Пока что я поймал очередную порцию информации. Деревня наша Мишанинская и живем мы на острове. Куры? Ладно, мелочь. Камни в воде почему-то опрядыши и это на мой слух нормально. А озерцо неподалеку — ламбина. Так положено, с детства знаю. В смысле с его, организма младенчества, не моего. Хотя уже и сам не разбираю где чье иногда. Так что может никаких кур и не имелось, а тоже древнее название.

— Иди сынок и всем покажи! Мы тоже придем.

Глава 6. Буйный

Оказывается тятя не оговорился. Всей семьей прибыли полюбоваться на драку на берег реки. И не одни наши. Тут собралось помимо наших деревень еще куча всякого народа, судя по разговорам. Немаленьких размеров толпа, похлестче, чем давеча и церкви. И то, гулянье с танцами, песнями и даже особо ушлые продают горячие пироги и пиво с квасом.

По дороге меня пару раз окликнули, поинтересовались самочувствием и проводили добрыми пожеланиями разбить парочку голов. Причем все больше девушки. Без особого смущения и подмигивая, требовали показать кулаки и гнать чужинских аж до самых Колмогор. Название отозвалось во мне чем-то приятным. Зато будущее мордобитие абсолютно не вдохновляло, но общий настрой не позволял дезертировать или постоять в сторонке. Почему-то все деревенские были убеждены в моем непременном участие в столь волнительном мероприятии.

«Стенка», вопреки паническим призывам Севастьяна срочно-срочно нестись, началась далеко не сразу. Сначала мы, молодые парни, собрались у реки в две большие группы, под предводительством нескольких местных ухарей. Эти в основном были возрастом постарше и явно в авторитете. Демонстрируя кулаки доходчиво разъясняли, пускать в ход ноги, свинчатку, палки категорически воспрещено. Бить ниже пояса тоже запрет.

Мне изрядно полегчало. Все ж не до смерти и калечить не станут. А синяк можно и пережить.

Кто поведет себя неподобающим образом, будет навечно облит презрением, провозгласил умник. Не этими словами, но с таким смыслом.

— Говорят, говорят, — прошипел рядом один из парней, — а у прошлом годе Устима подрезали. И кто?

— А то не знаш, — с презрением ответили сразу двое. — Савичи. Счеты у них с тем.

— Вот и гнать их!

— Так и не пускают.

Меня очень утешило, что после моей смерти кого-то не пустят в драку. Ах он бедолага. Совсем обалдели люди добрые, каким местом думают.

— Упавшего не бьют, присевшего не трогают, — продолжал между тем настырно разъяснять правила мужик. Кроме меня все о них прекрасно в курсе и по этому поводу обмениваются ехидными репликами. Каждый год повторяется.

— Он таким образом признает поражение. Сдался — пропусти.

О! Тоже вариант. Надо только валиться не явно, чтоб не удивлялись. Чего ради я просто так должен портить доставшийся мне организм?

— Пусть лежит, а ты дальше на подмогу товарищам!

Парни радостно загудели. В отличии от меня они рвались в бой.

— Нападайте как всегда, строем, разбивая их. Нечё с каким врагом сражаться. Тут тебе не баловство и не за девку разбор. Надобно одним махом вместе действовать. Ну, с богом!

Вот самое время с небес молнией вдарить, чтоб бессмысленное кровопролитие остановить, подумал желчно. Где он, когда нужен? Ладно бы еще за межу или там долги рубились. А просто так, со скуки, не понимаю.

Толпа между тем принялась собираться окрест, в основном на берегах, для лучшей видимости. Сверху, осенило меня, смотрится на манер стадиона. И тут собрались наши болельщики-фанаты. Будут смотреть и смаковать, как кровушка льется. Куда я угодил, господибожешмой? В Канаде хоккей, в Англии футбол, в США бейсбол, а здесь стенка на стенку.

За что ты так со мной? Или я фамильярничаю и надо на вы? Ваше… Не благородием же называть. Не знаю, я как правильно вас величают. Отец наш — пойдет? Ну вобщем если ты всесилен и всезнающ, зачем глупости допускаешь? Уж точно не я все это выдумал!

Из вражеской группы вперед вышел накаченный молодой мужик лет двадцати. Картинно скинул полушубок, и заорал в нашу сторону нечто неприличное. Наш инструктор не менее демонстративно отзеркалил, разоблачаясь.

— Спеси в нем не по чину, — бросил презрительно и двинулся навстречу.

Это они похоже удаль демонстрируют. В толстой зимней одежде и удары не так страшны. Если в корпус, так свалить не так уж и просто. Бить всей тяжестью или в лицо надобно. А они напоказ стараются. Не, я в такие игры не стану. Вот наш широко размахнулся…

Толпа зрителей будто взбесилась. Крики, свист, пожелания. Причем некоторые звучали крайне неприлично. Азартный народ оказывается в деревнях проживает. И жонок не стесняются. Не удивлюсь, коли здесь еще и тотализатор имеется. Ну натурально болельщики. И не из самых тихих и законопослушных. Эти и сами на поле выскочат, а то и бутылку кинут. Тьфу, это меня уже заносит. Стекло здесь я видел всего пару раз. Такими вещами не разбрасываются.

Тут мне стало не до размышлений. Нашему представителю разбили харю и не дожидаясь продолжения вся ватага ломанулась в атаку. Естественно и те кинулись навстречу под оглушительный шум зрителей и призывы прикончить, побить, растерзать, гнать и матерные выкрики. Связно воспринимать не выходило.

Прямо на меня выскочил с раззявленным ртом орущий нечто оскорбительное чужак и моя рука метнулась ему навстречу. Я и сам не понял, что произошло, но кулак, угодивший в челюсть, опрокинул врага. Я в легком остолбенении моргнул, с опозданием вспомнив, что сила у меня далеко не прежняя. Звук при ударе прозвучал не хуже щелканья хлыста, а он даже и ворочаться не пытается. Так и лежит под ногами.

Растерянность мне дорого обошлась. Кто-то из противников засветил мне во всю ивановскую по подставившейся морде. В глазах, не хуже чем в мультике замелькали звезды, а я невольно отступил назад, сшибая с ног одного из своих. По лицу потекла капля крови. Похоже мне рассекли бровь. Машинально смахнул, мешающее, обнаружил на руке красное пятно. Меня? Посмели ударить?