Разум божий. Рассказы

Премьер-министр: — Раввин, что делать неевреям — это их проблемы. У нас более личный интерес, поскольку, если поразмыслить, наш народ уже сталкивался однажды с подобной проблемой. Мы стоим перед необходимостью дать обоснование. Мы можем дать обоснование?

Раввин Коэн (печально): — Боюсь, что нет.

УАЙТХОЛЛ.

Начальник службы безопасности: — Я подключил четырех наших лучших сотрудников. Мы забрасываем их на север через афганскую границу.

Премьер-министр: — Что вы от них узнали?

Начальник службы безопасности: — Связь с ними потеряна.

Премьер-министр: — Думаю, вам следует связаться с архиепископом.

Начальник службы безопасности: — Этим займется один из моих лучших сотрудников.

(Многозначительное молчание.)

ВАТИКАН.

Первый кардинал: — Никак не могу поверить. После стольких лет усилий…

Второй кардинал: — Изнурительных усилий.

Первый кардинал: — И ни слова благодарности. Давайте обоснование, и все тут.

Второй кардинал: — Вы беседовали с юридическим отделом?

Первый кардинал: — О да… да, конечно. Он не превысил своих полномочий.

Приведенные выше выдержки являются всего лишь примером того, что происходило в высших правительственных кругах разных стран.

Ватикан и Израиль, вследствие исключительности своего прошлого, попытались выяснить, сколько времени дано на размышление, и им по меньшей мере четырежды дали возможность воспользоваться мощнейшим передатчиком «Голоса Америки», как на средних, так и на коротких волнах; но их неистовые обращения типа «Сколько нам осталось времени?» просто-напросто игнорировались. День за днем гулкий и могучий голос в один и тот же час, в одну и ту же минуту призывал людей Земли найти обоснование.

По прошествии третьей недели Россия, Китай и зависимые от них государства обнародовали совместное заявление, в котором назвали обращение безвкусной буржуазной выходкой, нацеленной на разрушение духовного единства миролюбивых стран; они признавали, что источник сигнала еще не обнаружен, но утверждали, что его выявление — вопрос короткого времени. Однако усилия Москвы заглушить голос оказались тщетными, и Китай в конце концов обвинил Москву в причастности к западному заговору, направленному на то, чтобы всучить восточной цивилизации свою примитивную антропоморфную концепцию библейского Бога.

Между тем реакция людей колебалась в широчайших пределах: от откровенного презрения и безразличия до гнева, бунта и паники. Президент Соединенных Штатов имел долгую и серьезную беседу со своим другом Билли. Нам известны только результаты этой беседы, и ее содержание мы реконструируем. Тем не менее, вполне можно предположить, не погрешив против истины, что она протекала приблизительно так:

— Я прочитал твой отчет, Билли. Он не слишком-то убедителен, — сказал президент.

— Да? Впрочем, я и сам его не очень высоко ставлю.

— Думаю, ты мог бы написать что-нибудь получше.

— Может быть, да. Может быть, нет. Я не люблю, когда мне приказывают давать обоснования. Я вообще не убежден, что такие требования конституционны.

— Они конституционны, — заверил его президент. — Я долго говорил об этом с председателем Федерального суда. Он уверяет, что это вполне соответствует конституции.

— Я говорю в широком смысле слова. Это нельзя понимать слишком узко.

— Человек ко всему привыкает, — признался президент. — Ты должен согласиться, что мы всегда выступали на стороне Бога.

— Вопрос в том, на нашей ли Бог.

— Ты разуверился, Билли?

— Мне кажется, он просто испытывает нашу веру.

— Он должен быть на нашей стороне, — упорствовал президент. — Об этом говорит даже само требование обоснования. Наша страна первой применила прием юридических обоснований. С их помощью мы положили конец подрывным забастовкам задолго до того, как остальной мир задумался о применении этого инструмента. А что касается нас самих — в какой еще стране мира гарантируется такая же свободная и изобильная жизнь, как в Америке?

— Думаю, сейчас эта тема не совсем уместна.

— Билли, я никогда раньше не видел тебя в таком состоянии. Похоже, ты самый самонадеянный человек на Земле. Ты хочешь, чтобы я отстранил тебя и передал дела министру юстиции? У него отличный штат юристов, и если они подумают вместе, то придут к заключению, которое покажется вполне убедительным суду присяжных.

— При чем тут суд присяжных. От нас требуют прямого обоснования. Это момент истины.

— У нас и раньше бывали моменты истины, и мы их благополучно переживали.

— Это совсем другое.

— Почему?

Билли посмотрел на президента, а президент — на Билли; наконец, не выдержав противостояния, президент кивнул головой.

— Положение безнадежно?

— Я кое-что придумал, — произнес Билли.

— Что именно? Я предоставлю в твое распоряжение все ресурсы страны.

— Если как следует разобраться, — сказал Билли, — то самое трудное — это найти обоснование. Одно дело — проповедовать на большом стадионе в Хьюстоне, но когда выступаешь, например, в ООН, то все твои аргументы не выдерживают никакой критики.

— Не выдерживают, черт возьми.

— Ну, с Англией и Гватемалой — еще куда ни шло, но где то подавляющее большинство, которое мы имели десять лет назад?

— Мы ничуть не хуже любой другой страны и уж гораздо лучше красных.

— В этом вся сложность.

— Ты сказал, что что-то придумал.

— Да. Давай воспользуемся большим компьютером в Хьюстоне. Начнем программировать его. Мы заложим в него все — хорошее и плохое… используем лучших программистов и будем вводить в него все факты, скажем, в течение целой недели или десяти дней.

— Мы не знаем, сколько времени осталось в нашем распоряжении.

— Нам придется надеяться на то, что Он знает, какие действия мы предпринимаем, и подождет, пока мы не закончим работу над обоснованием.

— Разве это не преднамеренный риск?

— Я бы сказал, что это в большей степени научная догадка. Боже мой, он ведь располагает всем временем в мире. Это он придумал его.

— Тогда почему бы нам не подключить к этому делу Ай-би-эм? Они соединят все свои компьютеры, и наши проблемы покажутся детской забавой.

— Правительству придется оплатить все расходы. Я не уверен, что Ай-би-эм смотрит на происходящее нашими глазами.

Идея с Ай-би-эм была реализована. Фирме разрешили использовать не только свои собственные вычислительные центры, но и те, что принадлежали министерству обороны. Прошло не более двух недель, и ученые приступили к программированию.

Денно и нощно информация вводилась в гигантский компьютерный комплекс. Этим занимались более трехсот лучших специалистов-программистов. Ровно через тридцать три дня работа была завершена. В компьютерный комплекс была заложена вся доступная информация, касающаяся роли человечества на планете Земля.

Пробило три часа утра. На центральном пульте управления поджидали результатов страдающий бессонницей президент, весь кабинет министров, около двух дюжин местных светил, а также представители иностранных государств.

Весь мир замер.

— Ну, что там, Билли? — спросил президент.

— Мы заложили в машину проблему и исходные данные. Теперь ждем ответа. — Он повернулся к главному инженеру Ай-би-эм. — Ваша очередь.

Главный инженер кивнул и решительно нажал на кнопку. Колоссальный вычислительный комплекс ожил, загудел, замерцал огоньками. Ему потребовалась целая минута, чтобы переварить введенную информацию, и еще десять секунд — чтобы отпечатать ответ на ленту.

Все замерли на своих местах.

Президент посмотрел на Билли.

— Давайте, — подбодрил его тот.

— Вам действовать, — сказал Билли.

Президент медленно подошел к машине, оторвал ленту. Прочитав написанное, он повернулся к Билли и молча передал ему ленту.

На ленте было напечатано «ГАРВИ ТИТТЕРСОН».

— Гарви Титтерсон, — произнес Билли.