Мессия

Аалон Хорден посмотрел на дома. Потом на солдат, те были без оружие, нахмурился.

Где ваши доспехи и оружие?

Голос его посуровел. Ему не нравилось, что солдаты расслабились. Ему не нравилось, что местные жители не выполнили его приказания. Они еще не поняли, кто теперь здесь хозяин. Похоже, им надо это еще раз объяснять.

К сараю прислонили копья, мечи и палицы, рядом сложили кучкой доспехи. Не все сохранили оружие во время перехода. Растеряли его по дороге. Теперь его, наверное, и снегом занесло, так что и вернувшись ищи не ищи все равно не найдешь. Если только снег не примешься, как золотоискатель песок, просеивать сквозь сито. Сколько его в горах? Весной, когда большая часть его сойдет, на всю жизнь хватит и даже больше чем на всю жизнь.

Отряд выстроился возле командира.

Прежде изможденные лица солдат, походили друг на друга. Теперь, немного отдохнув, они вновь стали приобретать индивидуальные черты. Но уставшими они были страшнее. Тогда от них бы враг побежал, как от смерти, а сейчас нет. Придется лица прятать за масками и шлемами. Еще до того, как Аалон Хорден стал пересчитывать своих людей, он понял, что двоих не хватает.

Где Олаф и Грааб? - он окинул взглядом отряд, - Кто дежурил ночью? Два шага вперед.

Их встретили слишком радушно. Это было очень подозрительно. Пока он не допускал мысли, что его людей могли убить. Не так то это просто. Скорее, они сами отправились искать приключений на свою голову. В этой ли деревне или в соседней. Истосковались по женскому обществу, а здесь было на кого обратить внимание. Аалон Хорден вспомнил Дейру.

Где Олаф и Грааб? - повторил он. Это еще не дезертирство, потому что уйти здесь некуда, но отряд катастрофически терял дисциплину. Так и оглянуться не успеешь, как все разбегутся по окрестным домам, остепеняться и держать оружие больше не захотят.

Они ушли утром, - сказали стражники.

Аалон Хорден оставил эту информацию без комментариев. Он так и думал. Он проглотил эту пилюлю. От нее стало больно не в желудке, а на сердце.

Так, все за мной, - и быстро двинулся на противоположный край деревни, за которым располагалось пшеничное поле. Он еще не хотел искать беглецов. Пусть повеселятся. Свою порцию гауптвахты они получить еще успеют.

Тимор наблюдал за всем из-за окна. Он слышал все слова и не только, потому что мог читать мысли этих людей. Он знал, куда пошли два солдата, которых Аалон Хорден назвал Олафом и Граабом. Но тот ушел так быстро, что когда Тимор выбежал из дома, отряд удалился уже на значительное расстояние. Докричаться до него было еще можно. Но Тимор ни стал ни кричать, ни тем более догонять отряд.

Штандарт, висевший на вершине шеста безжизненной тряпкой, Аалон Хорден оставил на прежнем месте, поручив его охранять одному из своих людей. Тот, как только отряд скрылся за поворотом улицы, а пыль на дороге, оставленная солдатами, опять улеглась на прежние места, присел на землю, потом прислонился спиной к сараю и почти тут же уснул. Каска скрывала его лицо. Но зычный храп, чуть усиленный металлом, выдавал его с головой. Штандарт легиона мог украсть кто угодно и тогда все солдаты умрут, так кажется сказал Аалон Хорден. У него то часть жизни - на груди. У других Тимор заметил на шеях цепочки с маленькими талисманами, выполненными в форме все того же неведомого зверя, что был вышит на штандарте. Никому не нужен этот штандарт. Может только ветру. Он оторвет его от шеста и унесет в горы.

Аалон Хорден думал над тем, как ему собрать местных жителей. Не посылать же за ними в поле солдат, чтобы они выдергивали их с грядок, точно какие-то овощи - свеклу там или картошку.

Он давно заметил, что в этом мире хорошая звукопроводимость. Крикнешь погромче и докричишься из одного края до другого этого маленького плоского, окруженного горами мира. Дно цветочного горшка. Может на самом деле так оно и есть. Заблуждение то, что мир похож на шар. Начни Аалон Хорден доказывать на каждой улице, что мир на самом деле плоский, его бы не сожгли, как в прошлые времена, но за безумца приняли бы и чего доброго упекли в какую-нибудь больницу для умалишенных.

Они подошли к полю. Догадайся кто-нибудь обернуться, оторвать глаза от грядок, проблема решилась бы сама собой, но все они так были заняты прополкой, что носами уткнулись в землю и не отрывались от нее ни на миг, будто это было самое увлекательное зрелище из вех, что они видели. А как же горы? А небеса, затянутые облаками? А двадцать солдат со всем оружием, которое они смогли сохранить, наперевес?

Сигнальщик заиграл на горне. Солдаты не слышали этот звук две недели. Этот горн вел их в сражение, которое они проиграли, но до этого он вел их в сражения, которые они выигрывали. Звук горна прочищал барабанные перепонки с таким же успехом, как удается это сделать скрипящим дверям, болтающимся на ржавых петлях.

- Повелитель Рая Аалон Хорден приказывает всем немедленно прекратить работу, - закричал сигнальщик, оторвав горн от губ. У него был самый зычный голос и самые большие легкие. Воздуха в них хватало, чтобы дуть в горн почти минуту.

Бесполезно. Никто и не думал подчиняться. Можно было подумать, что они и вовсе не слышали приказ, что уши их залеплены воском или смолой, но некоторые из них все же обернулись, когда играл горн, а потом снова вернулись к прополке. Значит - все они слышали, только притворялись.

Аалон Хорден небрежно махнул рукой. Таким жестом он много раз отправлял своих людей в атаку. Обычно это значило верную смерть. Но некоторые возвращались.

Сейчас они не ждали никакого нападения. Хоть солдаты и выставили перед собой копья, наконечники были опущены вниз и едва не задевали кусты на грядках. Они должны были согнать людей и тогда Аалон Хорден объяснил бы еще раз, что надо идти в горы, добывать камень, после строить дом, да не такой, какой они уже выстроили, а побольше.

Солдаты шли между грядками, где скопились лужицы, стараясь, чтобы не промокнуть, наступать на кучки только что вырванных сорняков, поэтому они больше смотрели себе под ноги, а не вперед. Аалону Хордену почудилось, что он видит, как испаряется из солдат воинственный дух, точно с дыханием уходит. Он итак знал, что солдаты недовольны его приказом, а теперь вдруг понял, что если не остановит их, не позовет их обратно, то навсегда потеряет над ним власть. Их будто затягивало в трясину. Он так и не закричал, а опустился на корточки и смотрел как солдаты уходят от него. Он взял в пальцы травинку и ему стало интереснее смотреть на нее, чем на солдат.