Найдется все

Еще один человек — он вышел следом — выглядел куда безобиднее. Немолодой, невысокого роста, в чуть затененных очках. А главное: на нем был классический деловой костюм с галстуком. Для людей вроде Попришкина то был универсальный способ различения «своих» и «чужих».

«Илья Васильевич Котовский-Минин», — мельком прочел Валера надпись на пластиковом бейджике. То есть, именовался человек в очках несколько вычурно на взгляд Попришкина. Но такова была, видимо, изюминка-заморочка старшего поколения.

— Вам назначено? — недружелюбно поинтересовался охранник. Голос его напоминал звериный рык. Валера инстинктивно сжался, съежился под этим голосом. Но все же сообразил достать из кармана смартфон и предъявить его, точно удостоверение.

— Клиент! — сразу сообразив, с воодушевлением воскликнул очкарик Минин, и Попришкин судорожно кивнул, — так что же ты, Гера, пугаешь клиента? Пропусти его поскорее… проходите, проходите, уважаемый.

Охранник посторонился, и Валера переступил порог, оказавшись в небольшом коридорчике. Из мебели здесь были какие-то шкафы, а еще стул и стол с ноутбуком — рабочее место… грозного здоровяка Геры. «Неужели такой человек умеет пользоваться компом?» — промелькнула еще в голове Попришкина удивленная мысль.

Оказалось — умел.

— Назовите индивидуальный код, я вас запишу, — попросил Гера, отложив автомат и усаживаясь за стол. Голос его теперь звучал гораздо мягче, обходительнее.

— Как закончите — прошу в мой кабинет, — добавил Илья Минин, — дверь налево.

И скрылся за названной им дверью.

А когда следом прошел и Валера, он оказался в помещении, чья обстановка совершенно не вязалась со старомодными и убогими интерьерами прочего здания. На стенах — обои «под древесину». Под потолком… неожиданно высоким, работал кондиционер, даря блаженную прохладу. На противоположной стене висели часы-ходики, ненавязчиво постукивая. В углу размещался аквариум, где резвилась стайка рыбок… почему-то сплошь золотых, как в любимой Попришкиным сказке.

Посреди кабинета расположился обширный длинный стол, формой похожий на букву «Т». И Валера еще подумал, что сделан он из полноценной древесины, а не из спрессованных опилок. Сам Котовский-Минин обнаружился во главе стола — у верхушки «Т». В красном кожаном кресле… а прямо над ним на стене еще висел большой портрет маслом, изображавший некоего старика аристократичного вида. Орлиный профиль, гордый взгляд, кудри и бакенбарды, тронутые благородной сединой, пиджак старинного покроя.

— Джордж Мэтью Стофель, — сообщил Минин, обратив внимание, что клиент уставился на портрет, — великий человек… основатель нашего фонда. Прежде слышали о нем?

— Э-э-э… нет… я здесь впервые, — робко проговорил Попришкин.

— Да вы присаживайтесь, что стоять-то, — не без иронии в голосе молвил хозяин, и Валера устроился за столом, на одном из стульев, придвинутых к основанию буквы «Т».

Как ни странно, это придало ему смелости. А полное имя основателя фонда, вдобавок, навеяло смутные, но какие-то нехорошие ассоциации.

— Итак, что вы можете мне предложить? — начал Попришкин, а голос его звучал уже твердо, с деловой сухостью, — сразу предупреждаю, что если деньги вы потребуете вперед — хоть перечислить куда-то срочно, хоть инвестировать во что-то рискованное — то мы с вами расстанемся.

На эту отповедь Илья Минин только улыбнулся — не то виновато, не то с укоризной.

— Да за кого вы нас принимаете, — мягко, но с ноткой недовольства произнес он, — цель нашего фонда: наделять людей богатством, а не лишать оного. Так что платить вам не потребуется — ни сейчас, ни по завершении программы.

— Тогда за чей счет гуляем? — все еще недоверчиво вопрошал Валера, — если не секрет, конечно?

— Отчасти секрет, отчасти нет, — все с той же улыбкой и тем же мягким голосом отвечал Минин, — заинтересованные лица перечисляют деньги в наш фонд. Лица, организации. Не думайте, что когда какой-то человек поднимается к вершинам, это касается только его и никого более. Многих затрагивает. Просто кто-то умеет извлекать из этого выгоду, а кто-то нет.

— А поконкретнее? — спросил Попришкин, которого все не покидала подозрительность, — уж не террористы ли какие? Не мафия?

— О нет, никаких бандитов и террористов, — хозяин кабинета всплеснул руками, — мы не сторонники разбоя, чтобы вы знали. Что до «поконкретнее», то я лично обязуюсь рассказать вам по окончании программы. Не раньше. Ничего личного, но таковы правила.

Валера молча кивнул, соглашаясь. Вслух, правда, сказав:

— Как-то странно все равно. Такая вроде организация… могущественная. А почему-то до сих пор о вас ничего не слышал.

Котовский-Минин развел руками:

— Готов поспорить, вы не слышали и о… битве при Гастингсе, например. Не слышали ведь?

Попришкин помотал головой. В истории, особенно военной, он был не силен.

— А все потому, — последовало пояснение от его собеседника, — что лично к вам та же битва при Гастингсе отношения не имеет. Поэтому слышать и знать о ней вам необязательно. Совершенно ни к чему. Так и с нашим фондом… было до сегодняшнего дня. Согласны?

Если принять молчание за знак согласия, тогда ответ на последний вопрос можно было назвать положительным. Не дождавшись иной формы ответа, Минин сказал, подытоживая:

— Если больше вопросов нет, переходим к делу. Итак…

II

Из офиса фонда Стофеля Валера Попришкин ушел воодушевленный. Обязательств у него по договору с фондом оказалось — всего ничего. Во-первых, соглашение о конфиденциальности: никому рассказывать о фонде и своих делах с ним не позволялось. А во-вторых, от новоиспеченного клиента требовалось неукоснительно следовать присылаемым инструкциям.

«Если бы вы могли сами, своим умом и по собственной воле добиться всего, что предлагает наш фонд, — пояснил эту необходимость Илья Минин, — то и добились бы. А не пришли бы сюда». Крыть такой довод Попришкину было нечем.

А чтобы не возникло проблем с доставкой инструкций, помимо экземпляра договора Валера получил от Минина еще и крохотную гарнитуру. Ее клиенту нужно было держать в ухе, причем желательно — двадцать четыре часа в сутки.

«А спать тоже с ней?» — осторожно беря гарнитуру двумя пальцами и разглядывая ее как экзотическое насекомое, Попришкин позволил-таки себе некое подобие недовольства.

«Хотите — спите, — невозмутимо отвечал Котовский-Минин, пожимая плечами, — не хотите, можете вообще забыть про сон. Все-таки вас ждут великие свершения, а они требуют полной самоотдачи. Не думали же вы, что все получите на блюдечке с голубой каемочкой? Придете на все готовенькое? Да, фонд приложит все усилия, но мы же не в сказке. Просто так ничего нельзя получить, приходится терпеть неудобства… это по меньшей мере. Впрочем, выбор есть всегда, как говорится. Вы вправе хоть сейчас расторгнуть договор. Без малейших для себя последствий. И наслаждаться дальше сном и прочими радостями обычной жизни. Просиживанием штанов на офисном стуле, например. Или обменом всякой чепухой в фейсбуках-инстаграмах».

Еще раз вспомнив про тренинг, Попришкин спорить не стал. Молча покорился, мысленно успокаивая себя, что могло быть и хуже. А тут, по крайней мере, с честной конторой посчастливилось дело вести. Ни рубля же еще с него не попросили.

Приступить к осуществлению программы, заготовленной в фонде для клиентов типа Валеры Попришкина, предстояло уже на следующий день. Благо, то было воскресенье, дававшее куда больше возможностей, чем трудовые будни.

К чести Минина (или кто там должен был передавать инструкции?) заветная гарнитура промолчала всю ночь и почти все утро. И только через час после завтрака в ухе Валеры раздался голос, велевший ему собираться и двигать на набережную.

На набережной Попришкин бывал и не раз. И успел полюбить это место, для прогулок казавшееся почти идеальным. Свежий воздух, бодрящий ветерок с реки позволяли забыть о загазованности остального города. А сама многоярусная гранитная «одежка» набережной — с лестницами, дорожками, парапетами, площадками и газончиками — рождала ассоциации почти сказочные. Не то лабиринт… но «добрый», без минотавра, не то город древней цивилизации, выдолбленный прямо в склоне горы.