Найдется все

«Кто не скачет — того съедим!»

Быть съеденным хотелось еще меньше, чем прослыть инородцем и предателем. Так что прошла едва минута — и человеческое сборище уже демонстрировало завидное единство. Сделавшись похожим на живое, колыхающееся волнами, море.

Примерно тогда же в дело вступил самолет, привлеченный сотрудниками фонда Стофеля. Специально для него в малонаселенном районе резервации была подготовлена и взлетно-посадочная полоса. Получив сигнал, самолет взмыл в небо, чтобы посыпать специальным составом висевшие над саванною облака.

Колыхающаяся, безумно скачущая толпа вмиг замерла, стоило первым каплям влаги сорваться с неба. Люди судорожно ловили эти капли руками, а уже затем с наслаждением подставляли лица хлынувшим дождевым струйкам.

Хватило такого дождя ненадолго. Облака рассеялись, оставляя после себя ясное небо, чуток посвежевший воздух, а еще — радугу. Вид ее особенно порадовал Валеру Попришкина. Даже больше, почему-то, чем одобрительные крики «Вазунгу! Вазунгу!» из толпы.

Причем надо сказать, что хорошие новости на этом не закончились. К вечеру пришло известие и распространилось как пожар по всей резервации. Оказалось, Пьер Хамузу Бармала в Нумбези отсутствовал. Вернее, он как раз возвращался из неофициального дружественного визита в Индию, где постигал восточные мудрости — так называемые «сутры». Точнее, одну из оных: ту самую, с приставкой «Кама».

На родину диктатор возвращался, правда, не одухотворенным, просветления не достигшим. Однако в прекрасном настроении… которое, впрочем, не лишним показалось ему закрепить. А для этого Бармала-младший вздумал на обратном пути еще наведаться в Эфиопию, надеясь приобщиться там к учению великого Джа.

И пришлось пилотам срочно, на ходу, корректировать маршрут. Проходил он теперь через воздушное пространство Саудовской Аравии. Где как раз проходили учения ПВО с использованием недавно поставленных из Соединенных Штатов новейших зенитно-ракетных комплексов «Sparrow». И то ли расчет одного из этих комплексов ошибся с выбором цели, то ли вина лежала на самом комплексе — вернее, на его конструкторах и тех, кто напичкал это детище американского ВПК разнообразной, но несовершенной электроникой, кто оную программировал. Но факт оставался фактом. Цель в зону действия «Sparrow» попала не та. И неудачное (даром, что меткое) попадание одной из ракет оборвало бесславную жизнь Пети-Бармалы, Гранблата и нумбезийского диктатора в одном лице. А также пилотов и всей обслуги, находившейся на борту его самолета.

Когда известие о случившемся дошло до короля и правительства Саудовской Аравии, те, конечно, выразили народу Нумбези соболезнования, принесли официальное извинение. Но… напрасно. Во-первых, плакать о Бармале все равно было некому. Даже в Зангаре. А во-вторых еще раньше об инциденте стало известно в фонде Джорджа М. Стофеля. И сотрудникам его нашлось, чем порадовать обитателей «карантинной зоны».

Нашлись тогда среди зизов даже особо впечатлительные индивиды, утверждавшие, что это ритуал, проведенный под предводительством доблестного Вазунгу, вызвал не только дождь, но и авиакатастрофу и гибель в ней Бармалы. Как бы между делом — небо-то одно, все в нем взаимосвязано. Однако и без веры в сверхъестественные возможности Валеры Попришкина гибель диктатора показалась большинству обитателей резервации добрым знаком. Боевой дух зизов взлетел до небес, так что в бой идти решили ближайшей же ночью.

Никто не оспаривал это решение. А предоставленные фондом Стофеля инструкторы успели аборигенов неплохо натаскать. Так что в течение уже считанных часов обвешанные оружием зизы, погрузившись на БТРы или в старенькие внедорожники, устремились к границе «карантинной зоны». На страх и погибель оставленным там армейским блокпостам.

На серьезное препятствие для целой орды вооруженных людей эти атавизмы времен Бармалы-старшего уже не тянули. Зизам не понадобилось много времени, чтобы преодолеть их и двинуться дальше. Держа курс теперь уже на Зангару.

XI

Попришкин не знал, сколько продержалась столица Нумбези и насколько гладко прошел марш зизов на нее. Были ли какие-то попытки сдержать наступление восставших обитателей «карантинной зоны»? Или, как вариант, среди самих участников наступления могли оказаться желающие дезертировать и пограбить подвернувшиеся деревеньки и городки. Такой расклад тоже не стоило исключать, ибо двинувшаяся на Зангару людская волна была, скорее, вооруженной толпой, чем регулярной армией. Толпой, чье единство держалось сугубо на психологическом эффекте.

Но все эти обстоятельства остались для Валеры покрыты мраком неизвестности. И как бы там ни было, а самого его вертолет фонда Стофеля привез в столицу через двое с хвостиком суток после начала наступления. Ранним и пока еще не жарким утром.

Над притихшей Зангарой — с борта вертолета она выглядела как на ладони — то тут, то там во множестве поднимались столбы и клубы дыма. Были ли пожары, источавшие этот дым побочным последствием штурма, уличных боев, угадать было сложно. С тем же успехом они могли остаться после погромов и мародеров, воцарившихся в городе без всякого боя.

Глядя на зрелище притихшей, словно замершей от страха или предсмертной оторопи, столицы Валера Попришкин еще вспомнил о некоем древнем обычае, отдававшем на пару-тройку дней захваченный город на разграбление армии победителей. Что-то слышал он такое когда-то — то ли из истории, то ли из читанной в нежной юности художественной литературы.

Зато дворец покойного Пьера Хамузу Бармалы пострадал незначительно. От пары башенок, правда, остались обгорелые обрубки. Повалены оказались колонны у одного из портиков-входов. Еще во дворе наверняка когда-то рос сад и били фонтаны. Теперь же по саду как будто ураган прошелся — лишь несколько кустиков уцелели каким-то чудом. А остановившиеся, мертвые фонтаны оказались завалены каким-то мусором, включая пустые бутылки и жестянки.

Но и только-то. Само здание, эдакий африканский Горменгаст, вполне себе уцелело. А главное, штурм пережила вертолетная площадка во дворе.

Выбравшись из вертолета, Попришкин двинулся вдоль строя зизов, стоявших в карауле, со вскинутыми стволами автоматов и винтовок. Бывшие обитатели резервации успели нарядиться в мундиры, экспроприированные, не иначе, у солдат личной гвардии покойного диктатора. Парадные одеяния сидели на вчерашних дикарях примерно как на огородных пугалах. Или на ролевиках, косплеерах и тому подобной публике.

Говоря между прочим, во дворец Валера прибыл тоже отнюдь не в набедренной повязке и без боевой раскраски. Положение обязывало. Сотрудники фонда Стофеля заказали своему клиенту новый костюм. Почти классический — только без галстука и целиком белый. И в то же время головной убор, надетый на Попришкина в резервации, по-прежнему украшал его голову.

Зизы из караула приветствовали Валеру короткими репликами «Вазунгу!» и «Нзури увиндаджи!» Никому и в голову не пришло оспаривать его главенство и вообще право здесь находиться.

Время от времени отвечая на приветствия все тем же, навязшим в зубах пожеланием доброй охоты, Попришкин держал курс к ближайшему из входов. Илона Макси и Илья Васильевич Котовский-Минин следовали за ним, отставая примерно на пару шагов.

Вестибюль, куда все трое прошли со двора, затем миновав портик, пострадал больше всего. Две небольшие мраморные статуи, некогда стоявшие у стен, оказались теперь повалены, и у одной из них была отколота голова. Со стен были сорваны картины… обломок рамы одной из них, почерневший, валялся среди остатков костра, который разводили прямо на полу, посреди помещения. На мраморных плитках пола остались обширные пятна — то багровые, то буро-желтые, с разводами. Следы недавних бесчинств. А на одной из люстр на веревке раскачивался висельник, облаченный в порванный мундир.

— Не волнуйтесь, — окликнул Попришкина Илья Минин, когда они оставили вестибюль за спиной и прошли в относительно чистый коридор, — только кажется, что этой гадости много. На самом деле убрать ее много времени не составит. Главное, доверить профессионалам…