Тишина

Не выдержавший и пошедший с ними Степаныч, разглядел стоявшую Сашу и рванул к ней. Та, увидев, кто бежит к ней, побледнела и тихо осела на пол. Отец подлетел к ней, поднял на руки, целуя все, что подвернется - лицо, руки, одежду, плача и приговаривая:

- Жива, жива моя крошка....

Все мужики засмущались, деликатно отворачиваясь в сторону, одна Алена ревела, как она потом оправдывалась - "за компанию".

Арисаки вырядился в расписанное драконами кимоно и вообще, был очень внушителен, несмотря на свою миниатюрность. Кобальт в разгрузке с множеством подсумков и пожарным топором на плече, очень напоминал гнома. Курт и Кнут, в простых с виду черных куртках, таких же, в каких щеголяли Леха с Вольфом, молча стояли и смотрели на подходящую к ним колонну, только руки выдавали их волнение, они не знали куда их деть. То складывали на груди, то прятали за спину. Жидкий рядок мутантов Сиама, который тоже пожелал встречать свежее "мясо", как он выразился, впечатлял количеством надетых на каждого самодельных бус и других украшений. Аборигены разоделись, кто во что горазд. Браслеты из цветного силового провода, плетеные ремни из изоляции, ну и все в таком же духе. Паркер, возглавлявший колонну, и успевший переодеться в чистый камуфляж тоже выглядел вполне представительно. Когда голова колонны втянулась в небольшой зал перед гермоворотами и остановилась, он сделал несколько шагов вперед, к японцу, отдал честь и представился:

- Джошуа Паркер. Начальник департамента контрразведки временного правительства девятнадцатого уровня.

Японец с серьезным лицом кивнул, отдал честь в ответ и тоже представился:

- Нариоки Арисаки. Ведущий специалист отдела сетевой защиты департамента охраны Базы.

Они пожали друг другу руки, и Арисаки добавил три очень важных, для всех прибывших, слова:

- Добро пожаловать домой!

Леха сразу почувствовал, как спало напряжение с лица Паркера. Все-таки тот волновался по поводу приема его людей. Японец тут же стал рассказывать Паркеру и подошедшему Степанычу с Саней, который закончил обниматься со старым-новым Йохансоном, о том, где и как размещать людей. Ворота открылись, и длинная змея стала понемногу втягиваться внутрь. Сразу поднялась суета и неразбериха, которую пытались разрулить Алена, Курт и Кобальт. Кнут и Саня были полностью во власти Степаныча. Тот не отпускал их не на одну минуту от себя, как будто боясь, что дочь и ее жених исчезнут. Дочь он держал за руку, ни разу не выпуская ее ладонь из своей.

Как оказалось, Паркер и Степаныч, основательно подготовились к походу. Весь отряд был разбит на десятки, старшие которых были мгновенно собраны, им были отданы приказы и придан один из мутантов Сиама, в роли проводника. И каждый десяток был быстро размещен на своем месте.

На удивленный вопрос старших разведчиков, мол, как так? Все знаете, сколько человек и т.д. и т.п. - был дан прямой ответ: боты вас отслеживали еще уровнем ниже.

Паркер и Степаныч переглянулись и покачали головами. А потом прибежал мелкий, похожий на четырехрукого гиббона мутант и пропищал, что их зовет большой шаман.

- Папа, мы пойдем? - Сане не терпелось поискать подружек, да и Кнут тоже не находил себе места.

- Ладно, идите, - проворчал Бородин и встал, - только не теряйтесь...

На совещании уже их ждали. Был, естественно, Арисаки, оба техника и Курт Йохансон. У пришедших вопросов было много. Но главным был один - шансы есть?

- Конечно! - ответил уверенно Арисаки. - Сегодня день знакомства и отдыха. Завтра - все мужчины на работы в тоннель.

Вечер воспоминаний прошел бурно и весело. Но все были в таком ожидании чуда, да и гости были сильно уставшими, что угомонились быстро.

Один Рабинович умудрился сильно набраться, да так, что достал всех. Тогда парни, посовещавшись с Паркером, подошли к Арисаки, кое о чем с ним поговорили и закинули бесчувственное тело дока в саркофаг, а японец засел за компьютер.

Абрам Рабинович.

Утро бывает и добрым. Так было очень давно, и Абрам решил, что это все-таки случилось. Он умер. Док лежал с закрытыми глазами и перед его мысленным взором проносились сцены его бездумно пропитой жизни. Жены, одна за другой, пытавшиеся наставить его на путь истинный увещеваниями, а кое-кто из них, с помощью скалки или других тяжелых предметов попавшимися под руку. Бесполезно. А ведь молодость отнюдь не сулила такой вот бесславный конец. Потомственный медик, в неизвестно каком поколении. Отец удачно проскочил мясорубку "Того самого дня", спас жену и единственного ребенка. Медики при любой власти ценились на вес золота, поэтому Соломон Рабинович жил припеваючи. И сын соответственно, тоже. Получил через саркофаг базовое образование медика, плюс, так сказать, интернатура при отце, смогли сделать из Абрама приличного доктора. Но ценность медиков сыграла с сыном плохую шутку. Он понял, что ему все дозволено и пустился во все тяжкие. Подобралась компания из таких же "сынков", которая никого и ничего не боялась на этом уровне. В ополчение, гонявшее мутантов по тоннелям, они не пошли, заниматься общественно-полезным трудом на грибных фермах, естественно, считали зазорным. Пили самогон, зажимали красивых девчонок, играли в карты и кости - вот такая веселая была у них молодость. Со временем, кто сам остепенился, кое-кого, особо отмороженного, находили мертвыми в темных, заброшенных тоннелях. Абрам, с помощью ремня, еще тогда крепкого отца и слёз матери, взялся за ум. Бросил азартные игры, в которых ему и так не особо везло, и втянулся в работу. И дело пошло - оказалось, что медицина не так скучна, как ему казалось в молодости. Но сначала умерла мать от туберкулеза, а за ней тихо ушел отец, так и не простивший себе смерти жены. Абрам остался один. И единственным врачом на весь уровень. Горевать было некогда - работы было выше головы. Но алкоголь.... Он был той отдушиной - куда время от времени прятался маленький еврей от той тоски, которая съедала его душу. И если бы не старый друг Джошуа, который сам смог вовремя уйти из той плохой компании и помог Рабиновичу завязать с ними. А когда стал большим чином в контрразведке, придумал департамент, помог организовать медицинские курсы, где стал преподавать Рабинович, так как рабочих саркофагов не было, и получить качественные знании было негде. А так, хоть какие-то санитары и медсестры появились в ополчении.

Так и шла жизнь. Без особых приключений, год за годом, пока не подошла к своему закономерному финалу. Смерть от спирта - как раз подходит доктору медицины. Цирроз печени класса С - уж что-что, а диагноз док мог себе поставить. Жизнь истекала ручейком из бренного тела, и именно это подвигло Абрама пойти с Джошуа в этот бессмысленный, с точки зрения любого здравомыслящего еврея, поход. Он хотел увидеть синее небо и когда умрет, что бы его тело было закопано в землю, а не отдано на переработку.

Но печень, всегда напоминавшая о себе резкой болью в правом боку, в этот раз молчала. Потому-то док и решил, что он умер, но тут появилось нечто, заставившее дока усомниться в своей кончине. Запах. Знакомый запах пластика. И док решился открыть глаза.

- Мля! Опять обманули бедного еврея! - вырвалось из пересохших губ.

Перед ним маячил немного помутневший, но такой знакомый пластик саркофага.

Подняв руку, Абрам с трудом сдвинул крышку и сел, свесив ноги.

- О, явление Христа народу! - в дверном проеме появилась голова Алексея и тут же створки распахнулись, и в комнату ввалилась толпа народу.

- Абрамович, ты все-таки жив?! - радостный Паркер подскочил и обнял старого друга с такой силой, что у того хрустнули ребра. Потом отвел от себя и внимательно посмотрел на голого доктора и уже трагичным голосом сказал:

- Абрам, я не думал, - с ненатуральными слезами в голосе начал Джошуа, - что ты воскреснешь не иудеем.

Рабинович опустил глаза, выругался и закрылся руками. Все вокруг поняли казус и тоже начли хохотать.