Шоа

Стоило кому-нибудь сказать «смерть» или «жертва», как его избивали. Немцы внушали нам, что мы должны называть трупы

Figuren,

то есть… «марионетками», «манекенами», или Schmattes, то есть «ветошью».

Сказали ли им, когда они начинали работу, сколько всего Figuren находится в ямах?

Шеф Вильнюсского гестапо сообщил нам: «Здесь лежит девяносто тысяч человек; сделайте все, чтобы от них не осталось и следа».

Рихард Глацар (Швейцария), бывший узник Треблинки

Это случилось в конце ноября 1942 года.

Когда после работы нас гнали в бараки, со стороны «лагеря смерти» – так называлась одна из частей нашего лагеря – в небо вдруг взметнулось пламя. Очень высоко. В одно мгновение все вокруг засияло, весь наш лагерь будто вспыхнул. Дело шло к вечеру, мы зашли в барак, поели, но не переставали следить через окно за этой фантастической картиной – заревом, окрашенным во все возможные оттенки цвета: красного, желтого, зеленого, фиолетового.

И тут один из нас встал…

Мы знали, что это оперный певец из Варшавы. Его звали Сальве. На фоне полыхающего за окном пламени он начал монотонно распевать неизвестную мне молитву:

Господь, Господь,

За что Ты нас покинул?

Когда-то нас сжигали в огне, Но мы никогда не отвергали Твоего священного закона.

Он пел на идише. Сзади пылали костры, в которых тогда, в ноябре 1942 года, в Треблинке стали сжигать трупы. В ту ночь это произошло в первый раз: мы поняли, что теперь тела умерших будут не предавать земле, а сжигать.

Мотке Цайдль и Ицхак Дугин

Когда все бывало готово, трупы обливали горючим и поджигали. Немцы ждали сильного ветра, так что пламя обычно не гасло дней семь-восемь.

Симон Шребник

Немного дальше, вон там, находился бетонный цоколь, и, если какие-то кости не сгорали, например большие кости ног, мы…

У нас был ящик, мы брались за ручки и несли его к цоколю, где другие должны были размалывать кости в порошок. В очень мелкий порошок. Его складывали в мешки, и, когда их набиралось много, мы шли к реке Нер; там внизу был мост, и мы опрокидывали мешки в Нер; прах падал в воду, его уносило течением.

Пола Бирен (Цинциннати, США), бывшая узница Освенцима

Возвращались ли вы когда-нибудь в Польшу?

Нет. Я хотела, и не раз.

Но что я там найду?

Как совладать с чувствами?

Мои дед и бабушка похоронены в Лодзи.

От одного знакомого, который ездил в Лодзь, я узнала, что власти хотят перекопать кладбище, срыть его.

Как я могу после этого туда вернуться?

Когда погибли ваши дед и бабка?

Мои дед и бабка?

В гетто они долго не протянули. Оба были немолоды, через год умер он, а еще через год – она. В гетто, да.

Пани Петыра (Освенцим /Аушвиц/)

Мадам Петыра, вы уроженка Освенцима?

Да, здесь я родилась.

И никогда отсюда не уезжали?

Никогда.

До войны в Освенциме жили евреи?

Да, они составляли 80 % населения. У них даже была синагога.

Одна синагога?

Да, кажется, одна.

Она сохранилась?

Нет, ее разрушили.

Сейчас на ее месте стоит что-то другое.

В Освенциме было еврейское кладбище?

Да, оно сохранилось до сих пор. Правда, сейчас оно закрыто.

Оно до сих пор сохранилось?

Да.

Что значит «оно закрыто»?

Там больше не хоронят.

Пан Филипович (Влодава)

Во Влодаве была синагога?

Да, синагога была, и какая! Она стояла, еще когда Польша находилась под властью царей. Она древней католической церкви.

Сейчас она не действует.

Нет прихожан.

Перестраивались ли эти здания?

Нет, все осталось как было. Здесь стояли бочки с сельдью, евреи торговали рыбой. Всякие лавки, лотки с товаром – «еврейская коммерция», как месье[2] ее называет.

Здесь был дом Баренгольца. Он продавал древесину. Вон там стоял магазин Липшица, который торговал тканями. Здесь жил Лихтенштейн.

А дом напротив?

Это был продуктовый магазин.

Он принадлежал евреям?

Да.

Тут была галантерея со всевозможными нитками, иголками, разными безделушками, а дальше – три парикмахерских.

В этом красивом доме жили евреи?

Да.

В том маленьком – тоже?

Тоже.

А в том, что позади него?

Это все были дома евреев.

И тот дом слева?

Да.

А кто жил здесь? Боренштейн?

Да, Боренштейн. Цементом торговал. Красивый был мужчина и такой культурный. Тут жил кузнец по фамилии Теппер. Это был еврейский дом. Здесь проживал сапожник.

А как звали сапожника?

Янкель.

Янкель?

Да.

Создается впечатление, что Влодава была городом с чисто еврейским населением.

Так оно и было. Поляки жили немного дальше, центр города был занят исключительно еврейскими семьями.

Пани Петыра

Что случилось с евреями из Освенцима?

Их выдворили из города и переместили, но я не знаю куда.

В каком году это произошло?

Это началось в 1940-м, потому что в 1940-м я сюда переселилась. Раньше эта квартира принадлежала евреям.

Но по имеющейся у нас информации, евреев из Освенцима «переместили», как говорит мадам, не куда-нибудь, а в соседние Бендзин и Сосновец, что в Верхней Силезии.

Да, потому что Сосновец и Бендзин – тоже еврейские города.

Не знает ли случайно мадам, что потом сделали с евреями из Освенцима?

Думаю, что потом они все оказались в лагере.

То есть они вернулись в Освенцим?

Да.

Кого здесь только не было: людей согнали со всего света, привезли сюда.

Всех евреев собрали здесь. Чтобы уничтожить.

Пан Филипович

Как люди отнеслись к тому, что всех евреев из Влодавы депортировали в Собибор?

Как к этому можно было отнестись? Им пришел конец, но они предвидели его заранее.

Как это?

Еще до начала войны евреи предчувствовали свою судьбу – достаточно было поговорить с ними, чтобы это понять.

Месье не знает почему.

Они предвидели свой конец еще до войны.

Как их доставляли в Собибор? Гнали пешком?

Это было что-то страшное. Он сам при этом присутствовал. Их гнали пешком до самой станции, до станции Оркробек.

Там их стали заталкивать в вагоны для перевозки скота, которые уже ждали на станции: сначала стариков, потом тех, кто помоложе, и в конце – подростков. И это было самое страшное. Людей просто бросали друг на друга.

2

То есть, видимо, сам Филипович. Переводчица называет его «месье».