Дверь в...

- Ну, ты садишься? – повернулся он ко мне, и только тогда я, вне себя от негодования, залезла на пассажирское сидение.

- Что это значит? – потребовала я раздраженно, когда мы отъехали со стоянки.

- Что именно?

Делает вид, что не понимает. Замечательно.

- Что еще за рассказы? Что еще за брат? Что еще за обещание позвонить? Она тебе понравилась? Боже, зачем я только взяла тебя с собой! Почему ты танцевал с ней так долго? Зачем было устраивать состязания с парнями и показывать свою силу? А вдруг бы ты кому-то руку сломал?

- Вообще-то, это сразу много вопросов. На какой мне отвечать?

Я с трудом выдохнула, беря себя в руки. Начнем по порядку. С самого легкого.

- Армрестлинг. Это еще зачем? Захотел поиграть мускулами? А если кто-то из них заподозрил, кто ты есть?

- Просто развлекался, - ответил Эдвард. – Мне скучно, Белла! Здесь нет никого, с кем я мог бы нормально поговорить, кроме тебя. Даже с вампирами, живущими в вашем мире, у меня не оказалось ничего общего! Мне хочется почувствовать себя нормальным!

Хорошо, с этим разобрались. Я даже ощутила сочувствие к положению Эдварда. Действительно, его существование здесь выглядело незавидно.

- Что ты ей рассказал?

- Ничего, - ответил Эдвард, выруливая на городское шоссе, полное машин. – Всего лишь несколько небылиц о мире, которого не существует. Ничего особенного.

- А что это за обещание позвонить?

Эдвард лукаво улыбнулся.

- Ревнуешь? – посмотрел он искоса на меня, его глаза горели жаждой в свете приборной панели и уличных фонарей.

- Да! – признала я с разочарованием в голосе.

- Может, это заставит тебя передумать насчет меня, - обронил он загадочно. – И ты согласишься уйти со мной.

- Нет, - отрезала я шепотом, отворачиваясь и глядя в окно. Несмотря на боль и ревность, я не стану вампиром, как бы он ни просил. Мне было страшно даже представлять себе это, не говоря уже о том, чтобы всерьез задуматься.

- А как думаешь, Розали бы пошла? – спросил Эдвард тихим шепотом.

- А ты хотел бы? – в груди образовался жгучий узел, скребущий изнутри.

- Я подумал об Эммете или Джаспере, - признался Эдвард. – Твоя подруга проявила к моему виду интерес.

- Это пока она не знает, кто ты, - остудила я его мечты. – А если узнает, поступит, как я. – Хотелось бы мне верить в это.

- Значит, тебе самому Роуз не понравилась? – спросила я с надеждой, чувствуя, как камень, образовавшийся на сердце, исчезает.

Эдвард улыбнулся не без иронии.

- Прочитал: чтобы вызвать любовь девушки – человеческой девушки – нужно заставить ее ревновать, - поднял брови он и добавил самодовольно: - Оказывается, сработало.

- Ах, ты… - поперхнулась я, раздраженная до крайней степени. Скрестила руки на груди и надула губы.

Эдвард припарковал машину у нашего дома и повернулся ко мне с улыбкой. Протянул руку, чтобы заправить прядь моих волос за ухо. Задержал пальцы на моей щеке, поглаживая.

Я не поворачивалась. Хотела злиться, но от его прикосновений невольно оттаивала.

Эдвард подхватил меня за талию и пересадил на свои колени. Я ахнула, невольно размыкая скрещенные обиженно руки и опираясь на плечи Эдварда – на его широкие, сильные, крепкие плечи, которые мне невероятно нравились. Хотя, что в нем мне не нравилось?

Теперь мы были очень близко друг от друга, лицом к лицу, и я не могла отвернуться, игнорируя попытку Эдварда успокоить и соблазнить меня. В этой части улицы было совершенно темно, нас никто не мог увидеть, разве что посветил бы фонариком внутрь салона.

- Белла… - прошептал он, оставляя прохладные поцелуи на моем подбородке и шее, касаясь мочки уха, волос, скользя по ключице. – Я же тебе говорил, у вампиров все по-другому.

- Я не… понимаю… - мое дыхание сбилось, я откинулась на руль, сдаваясь и позволяя Эдварду ласкать себя. Вот уже и пальцы его оказались на талии, задрав тоненькое платье вверх, а затем спустили бретельки, обнажая грудь.

- Я объяснял тебе, - прерывисто шептал он, его губы смелее завоевывали все пространство обнаженной кожи моего податливого тела, а руки ласкали меня в маленьком пространстве автомобиля. – Вы можете испытывать чувства много раз за короткую жизнь. У нас же, если оно не возникло сразу, то ничего и не получится. А если уж возникло, то… возникло.

- Хочешь сказать, ты чувствуешь ко мне что-то? – вот так, избегая прямых разговоров о любви, мы иногда признавались друг другу… витиевато.

- Что-то определенно возникло, - согласился Эдвард, захватывая мои губы в плен; мои пальцы запутались в его мягких волосах. Эдвард застонал, и я поняла, что моя ревность была абсолютно беспочвенной. Вот же он – мой, по-прежнему мне принадлежащий.

- Значит, ты будешь скучать, когда уйдешь? – в машине становилось все жарче от наших взаимных телодвижений, когда мы льнули друг к другу, соскучившиеся за день любовники.

- Если уйду – буду, - треск ткани на моих бедрах убедил меня в серьезности намерений Эдварда, и я с готовностью помогла ему расстегнуть брюки, пока он и их не порвал в порыве страсти.

- Тогда не уходи, - ощущение его, холодного, внутри меня, всегда было чем-то вроде взрыва, особенно в жарком салоне автомобиля. Сладкое, щемящее чувство, распространяющееся от места нашего соединения, затрагивало не только само тело, но и самые тонкие струны чувств, эмоций и мечтаний моей души.

- Может, я и не уйду, - простонал он, аккуратно приподнимая меня и опуская, отчего я запрокинула голову, почти крича от удовольствия. – Только лучше бы ты сама пошла со мной. Согласилась бы…

- Мне… и здесь… нравится, - упрямо стояла я на своем, но больше не могла отвечать на его несвязное бормотание, погрузившись в блаженство целиком. Мы забыли, что находимся в машине, и нас в любой момент могут высветить фары проезжающего мимо автомобиля, или увидит случайный прохожий, прогуливающийся с фонарем. Мы наслаждались друг другом в маленьком тесном мире, принадлежавшем нам одним, и не обращали ни на что внимания.

- Ты должна пойти со мной… со мной, - бормотал Эдвард, убеждая меня, пока мы приближались к пику удовольствия. И повторял эти слова с рычанием, когда мы достигли общего экстаза.