Санктум

Вместо ответа Эдвард вдруг медленно наклонился вперед, прислонив лоб к моему плечу. Его руки неуверенно скользнули по моей спине, а затем нежно и крепко прижали меня к нему. И он вздохнул.

- Нет, - сказал он твердо. – Никогда.

Мои руки совершенно естественно обняли его за шею. Я утешала его, потому что он, по всей видимости, нуждался в утешении. Он позволил гладить себя по волосам, а сам даже не шевелился, будто превратился в мраморное изваяние, такое же холодное и твердое… похожий на скалу, в которой мы находились сейчас. Он тихонечко дышал в мое плечо – и это было единственным признаком жизни. Его дыхание было таким же холодным, как и его тело. А еще я поняла, что не чувствую стука его сердца, даже когда провела ладонью по шее – несколько раз, чтобы удостовериться в этом. Я пыталась не показать свое изумление. Я все еще сомневалась… - человеку свойственно сомневаться! Я не могла до конца поверить в это… но не могла не думать о том, что Ангелы существуют, и один из них сейчас передо мной.

Когда Эдвард отнял голову и посмотрел на меня, его глаза неожиданно оказались светлыми – почти золотистыми, как в моем сне. Я глядела на него… с благоговением. И мои руки изучали его лицо, пока он позволял мне это. У меня было ощущение, что я прикоснулась к святому. Он – тот, кто все эти годы спасал меня? Он – тот, кто все эти годы был рядом? И он не появился бы здесь, если бы опасность, нависшая надо мной, не была смертельной. Тогда я хотела поблагодарить Бога за то, что оказалась в этой ловушке, ведь это дало мне уникальную возможность увидеть воочию своего собственного Ангела-Хранителя. Я бы не променяла этот опыт ни на что остальное. Это было настоящее… волшебство.

- Ты выглядишь потрясенной, - проговорил вдруг Эдвард встревоженно, потому что я смотрела на него, открыв рот. – О чем ты думаешь?

- О том, что ты такой красивый, - ответила я автоматически, и сразу покраснела. И поправилась: - О том, что я счастливица, и что я рада оказаться здесь, - сказав снова не то, от невозможного смущения я опустила глаза.

- Ты бредишь, Белла, – повторил он очень мягко, но его лицо было в моих руках, и я знала, что не сошла с ума.

- Нет, ты настоящий, - усмехнулась я самоуверенно.

Эдвард осторожно отнял мои руки от своего лица, прекращая наш странный диалог и неожиданно смущающую близость тел. Отвернувшись, он снова начал собираться. Его брови недовольно сошлись на переносице, а на лицо снова вернулось раздражение, как в самом начале, когда мы только встретились. Его тело было таким гибким и уверенным, и привлекательным, что я закусила губу. Но ему было всего семнадцать лет, я никак не могла выбросить это из головы. Он прав. Я брежу.

- Так сколько тебе лет? – снова спросила я, страдая из-за того, что он оказался настолько молодым. Если бы мне не был тридцать один, я бы не стала и переживать…

Эдвард прошипел что-то нечленораздельное, не глядя на меня. Его лицо стало злым, и он закинул баллон себе на спину так легко, словно тот весил не больше пушинки.

- Ты сердишься на меня? – спросила я, удивленная резкой сменой его настроения.

- Да, – на этот раз он согласился, и я недоуменно насупилась.

- Но за что?

- За то, что ты оказалась здесь, - ответил он резко. – За то, что не бережешь себя.

- Но мне нравится… - неуверенно промямлила я.

- Нравится постоянно подвергать себя опасности? – процедил он с яростью.

- Да, - его злость смущала меня, я чувствовала себя пятилетней девочкой, которую отчитывает отец.

Эдвард резко повернулся и шагнул ко мне, впиваясь в меня глазами, которые горели… гневом.

- Зачем, объясни мне?! – прорычал он, махнув рукой на окружающую нас пещеру. – Почему тебя не устраивает обычная жизнь?! Тысячи женщин были бы счастливы выйти замуж, иметь ребенка!! Тебе уже тридцать один!! Почему тебя тянет на приключения?! Почему не влюбишься в кого-нибудь?!

- Я… - я онемела от его тирады, ошеломленная его злостью, его вопросами. А затем до меня дошло кое-что. – Откуда ты знаешь, сколько мне лет? – оторопело спросила я, не помня, чтобы мы говорили об этом.

- Не переводи тему, - приказал Эдвард строго. – Ответь мне! Я должен знать!

- Ну… я… - я опустила глаза, снова чувствуя смущение. Странно, но мне вдруг захотелось разрыдаться, как пятилетней девчонке. На самом деле, мне стоило рассердиться. Никто не может мне указывать, как жить. Но сейчас, все еще под впечатлением от осознания, что он может оказаться ангелом из моих снов, я не могла сердиться на него. Он имел право разговаривать так со мной.

Он просил меня раскрыть ему душу. Но во мне расцветало слишком много противоречивых эмоций, чтобы разобраться во всем. Я почувствовала себя неожиданно слабой, уязвимой перед ним. И сказала… правду… запинаясь:

- Я… я люблю приключения. И я… моя жизнь кажется мне скучной без них. Я всегда была такая… серая, неприметная… и неуклюжая. Мне хотелось изменить это… как будто я рождена для чего-то большего. Хотелось доказать, что я могу быть сильной, что я чего-то стою… что я не просто приземленная скучная библиотекарша из Сиэтла… - к концу тирады мой голос совсем затих.

Я всхлипнула, вдруг осознав, какими жалкими выглядят, наверное, мои попытки доказать что-то со стороны. Особенно сейчас, рядом с ним – таким сильным и уверенным. Сейчас я казалась себе глупой и ужасно слабой.

- Для женщины величайшее счастье есть рождение детей, - Эдвард сказал это так, будто ему не семнадцать, а все пятьдесят, и он точно знает, о чем говорит.

Я подняла на него внезапно увлажнившиеся глаза, проклиная себя за беспомощность, которую ощущала перед ним. Как он сделал это? Как заставил меня почувствовать себя такой?

Его лицо больше не было злым – оно было несчастным.

- Почему, Белла? – прошептал он, и его холодные пальцы вдруг легонько скользнули вдоль моей щеки. – Почему ты не хочешь создать семью?

- Не знаю, - я пожала плечами и трусливо отвела глаза в сторону, потому что это была не та тема, которую хочется обсуждать одинокой женщине в тридцать лет. – Как-то пока… не сложилось.

- Но ведь были же… мужчины? – его голос зазвенел от напряжения, но вопрос был задан с надеждой.

Я снова пожала плечами, не поднимая глаз.

- Все не те, что нужно, - печально сказала я правду, чувствуя себя ужасно неловко от того, что мне приходится делиться сокровенным со странным незнакомцем, мистическим образом оказавшимся рядом со мной.