Санктум

Его грудь под гидрокостюмом вздымалась чаще обычного. Он выглядел взволнованным. Должно быть, мой жест все же пугал его. Но я была решительно настроена добиться того, чтобы он мне доверял. Только тогда у дайверов есть шанс спастись.

- Давно ты на Папуа? – отвлеченно спросила я, вдруг осознав, что только отчаянная нужда погнала бы красивого молодого мальчика, фактически ребенка, работать на местных жителей. Быть может, у него не было денег, чтобы улететь домой… Я могла бы помочь ему, если мы выберемся.

- Двадцать четыре дня, - тихо сказал он. С такой грустью, что у меня защемило сердце.

Я мысленно отсчитала время назад, вздрогнув, когда поняла, что мы могли прилететь на одном самолете. Теперь стало понятнее, где я могла видеть его, хотя я и не помнила конкретно.

- Ты что же, был здесь совсем один? – догадалась я, не понимая, как он мог оказаться здесь без родителей. А попутно удивляясь тому, что за двадцать четыре дня он ни капельки не загорел, словно провел все дни в подземелье, а не на солнце.

Эдвард медленно поднял на меня глаза. В них плескалось столько эмоций, что к моему горлу подкатил комок. Боль и грусть были самыми сильными из них, и я ужаснулась, допустив мысль, что его родители могли погибнуть, и поэтому ему тяжело об этом говорить.

- Извини, - тут же прошептала я, решив не давить на него с этим, но в то же время ощущая потребность узнать о нем больше.

Эдвард молчал, просто глядя на меня – так, будто увидел впервые. Его взгляд был настолько пронизывающим, что мне стало не по себе.

- Ты можешь мне доверять, - прошептала я, чтобы заполнить неловкую паузу. Эдвард сглотнул, когда я сжала его ладонь сильнее, продолжая объяснять: - Можешь рассказать, что с тобой случилось. Клянусь, я никому не выдам твою тайну, если ты не хочешь, и даже помогу, если это будет в моих силах.

- Тайну? – повторил он, моргнув, словно только что очнулся от сна. И быстро опустил глаза. Он попытался отнять руку, но я решительно не позволила ему сделать это.

- Эдвард, мы оказались здесь только вдвоем. Ничего не получится, если мы не сможем друг другу доверять, и если будем лгать друг другу, - быстро заговорила я, стараясь завладеть его вниманием. – Чтобы спастись, мы должны действовать, как команда. Это главное правило под водой. Без доверия никак.

- Хорошо, - прошептал он, перестав выдергивать руку и позволив мне держать ее. Он тоже слегка сжал мою ладонь, хотя и не поднял глаз. – Ты можешь мне доверять, Белла.

- Хорошо, спасибо, - улыбнулась я, надеясь увидеть его глаза, но он продолжал избегать меня. Я терпеливо ждала продолжения, но Эдвард молчал.

Тишина между нами была напряженной… но постепенно напряжение уходило, с течением времени.

- Так ты расскажешь мне? – не выдержала я после нескольких минут.

- Нет, - ответил Эдвард, так и не подняв глаз. – Прости.

Я вздохнула, потому что терпеть не могла нераскрытые тайны. Но, может, спустя время Эдвард сам поделится со мной…

Тогда я перешла к насущным проблемам, потому что скоро следовало трогаться в путь.

Я рассказала Эдварду о наших попытках найти продолжение подводного туннеля. Он пообещал, что мы обязательно найдем его, хотя я не очень-то верила в это. Мы были в этой пещере почти месяц, но так и не смогли обнаружить проход. И сейчас существовал огромный шанс, что декомпрессионная камера станет нашей с Эдвардом могилой.

Мы проверили оборудование – все было в норме. Жаль, что ребризер остался где-то под обломками скальных пород, и теперь нам придется плыть самостоятельно, хотя благодаря ребризеру мы могли бы достичь тупичка в три раза быстрее. Я вздохнула.

Зато у нас было три баллона, два из которых – с кислородно-гелиевой смесью для глубоководных погружений. Если повезет, нам хватит этого, чтобы выбраться отсюда живыми. Еще теперь у нас было три мощных фонаря, а также небольшой сухой паек в вакуумной упаковке, чтобы перекусить. Я не была голодна, но поела через силу. Эдвард отказался, хотя я настаивала почти агрессивно.

Он прикрепил резервный баллон к себе, и я не возражала, так как Эдвард выглядел гораздо сильнее и выносливее меня. Мы не знали, сколько еще времени проведем под водой. А вдруг, когда (а не если) мы найдем проход, пещеры будут ниже уровня воды еще восемьсот метров? Тогда наши шансы выжить равны нулю. Мы очень рисковали сейчас. Мы ставили свои жизни на кон.

Я терпеливо объяснила Эдварду, как пользоваться аквалангом правильно. Мы разучили жесты, которые используют дайверы под водой. Он выглядел спокойным и уверенным, чего нельзя сказать обо мне. Я любила риск и адреналин, но никогда на самом деле не подвергалась такой опасности, как сейчас. И я была напугана. Может, Эдвард прав. Может, если мы выберемся, этот случай заставит меня остепениться. На время, хмыкнула я в своей голове.

Эдвард был предельно серьезен и внимателен, запоминая, как нужно проверять давление воздуха, и на какое время рассчитан баллон. Каждый был рассчитан на два часа. Шесть часов для дыхания двоих человек, делим на два. Это значило, что мы можем находиться в пути не более трех часов, учитывая резервник. Слишком мало. К тому же, каждая минута, проведенная на большой глубине, увеличивала риск развития кессонной болезни. Безопасно мы могли находиться на тридцати метрах не более сорока минут. То, что нам предстояло сейчас – эта неизвестность, в которую мы опускались, - было громадным риском для жизни. Мы оба могли умереть, если допустим хотя бы одну ошибку.

- Все будет хорошо, - сказал Эдвард мне, заметив мое волнение, и выглядел сейчас совершенно не на семнадцать лет.

- Сколько тебе лет? – пошутила я и добавила с улыбкой: - Это Я должна успокаивать тебя.

Он мрачно усмехнулся.

- Неправда, утешают того, кто боится.

Напряжение между нами немного спало.

- А ты не боишься? – в который раз удивилась я.

- Не за себя, - ответил Эдвард, и прежде, чем я смогла ответить что-нибудь на это, вставил мне загубник в рот. Я хотела возразить, но вместо этого показала «окей». Нет времени спорить.

Мы обменялись традиционными жестами дайверов, я мысленно помолилась, и мы опустились под воду…