Страница 34 из 70
Арест отделил меня и от этого мира. Но как-то во Владимирской тюрьме я получил удивительный подарок от Гилеля Бутмана — другого узника Сиона — словарь Шапиро. Помню, как я жадно вчитывался в каждый параграф, в каждую словарную статью, которая заменяла собой целый мир. Тюремщики быстро поняли важность этой книги для поддержания нашего духа и поэтому регулярно отбирали ее всякий раз, когда хотели нас наказать. В итоге, лишь считанные недели за девять лет тюрьмы этот верный друг был со мной...
На этой книге выросло не одно поколение учителей и учеников иврита, она укрепила дух первых активистов и оказала огромное влияние на решение многих евреев из бывшего СССР связать свою судьбу с Эрец-Исраэль.
ЛЕКСИКОГРАФ, УЧЕНЫЙ, ПАТРИОТ
Лазарь Любарский, Тель-Авив
Оговорюсь сразу: настоящая заметка непрофессиональная и субъективная. Непрофессиональная, так как она плод моей инженерно-технической сущности; субъективная, поскольку иврит, уже тогда, в далеком 1963-м, окрашивал мои сионистские мечты.
Уму непостижимо до сих пор, каким образом советская верховная «кухня» пропустила эту манну небесную, которая одним своим видом укрепляла национальные
чувства и ощущение национальной принадлежности. А Феликс Шапиро предстал тем Моисеем, ведущим нас за огненным столбом, сквозь общественно-политическую советскую пустыню в землю обетованную. 40 лет он нес в себе по той пустыне огонь неопалимой купины, чтобы исполнить свою «лебединую песню».
И сегодня, по прошествии нескольких десятков лет проживания в Израиле, достаточного владения ивритом и ориентации в ивритских словарях — словарь Шапиро 1963 года явственно обнаруживает тонко осязаемые нюансы языка, системное соответствие формы, содержания и целостности русским словарным эквивалентам.
Иврит Шапиро и сегодня — живой язык. И если бы зависело от меня, я бы его переиздал, добавив лишь привнесенные временем слова и «перевернув» его на еврейский лад, т.е. справа налево.
А в далеком начале шестидесятых его иврит послужил громким призывом к национальному пробуждению советских евреев, представшим памятником мужества, силы воли и преданности еврейским идеалам.
Появление словаря для нас было подобно мощному взрыву перед носом советских официальных органов, и эхо этого события было потрясающим. В условиях бедствия погромной эпохи он пробуждал и усиливал национальные и общественные чаяния, новые устремления и решимости, которые переросли в стихийные, шквальные требования: «Отпусти мой народ!»
Словарь Шапиро оживил гласную общественность среди советских евреев, помогал преодолевать душевную изоляцию, страх за свою еврейскую сущность, боязнь проявления национальных элементов и чувств в повседневной жизни.
Начался интерес к ивриту, который вскоре вылился в борьбу за право его официального изучения и обучения. А это явилось уже провозглашением «Сгебо»: «Мы — евреи — часть общемирового еврейства; язык Израиля — это наш язык, а мы — сыны Израиля!»
Эти настроения стали охватывать все больше евреев, в том числе молодежь, и привели к возникновению знаменитых ульпанов, семинаров и даже еврейских университетов.
Создавалась трибуна, объединяющая фактически еврейство всего СССР.
Эти устремления не сочетались с коммунистической идеологией, одушевлялись все больше и больше контактами между евреями разных городов, преисполняясь все больше готовностью к борьбе за возрождающийся обновленный национальный идеал.
Советское еврейство начинало расслаиваться, предвосхитив на много лет всеобщий распад советского общества. И в этом процессе «явление Шапиро» невозможно переоценить.
Шапиро жил и творил во времена национальнокультурного геноцида евреев, стартовавшего в 1948 г. космополитическим манифестом. «Отчуждение» же иврита произошло добрую четверть века до этого. Таким образом, почти полвека Шапиро нес в себе и сохранял интеллектуальную энергию, сформированную еще до октября, чтобы при первой возможности шквально выплеснуться в своем иврит-русском словаре.
Личность Ф. Шапиро видится олицетворением синтеза великого человека, незаурядного ученого и еврейского патриота. Его словарь открыл глаза, всколыхнул и усилил решимость и оптимизм целого поколения, несмотря на репрессии и суровую плату, которые могли последовать и действительно последовали в виде многочисленных судебных и гражданских преследований.
Словарь Шапиро стал духовным мостом между советскими евреями, Израилем и евреями всего мира. В нем просматриваются (и это очевидно неслучайно) элементы истории евреев, философии иудаизма, литературы, древней культуры. Можно представить трудности и поиски во время работы над словарем этого умного лексикографа и ревнителя языка иврит, творившего в условиях полной изоляции от живого языка и достойно увековечившегося в истории лексикографии иврита.
ПЕРВЫЙ СОВЕТСКИЙ СЛОВАРЬ ИВРИТА
Александр Крюков
Странную силу имеют ивритские слова: ни на каком другом языке невозможно так кратко сказать и так много выразить.
Мартин Лютер
...Крупнейшим событием процесса возрождения изучения и преподавания иврита в Советском Союзе в 50 — 60-е гг. стал выход в свет в 1963 г. в Москве в тогдашнем Государственном издательстве иностранных и национальных словарей «Иврит-русского словаря», составленного Ф. Л. Шапиро. Редактором издания был блестящий семитолог, ряд лет возглавлявший кафедру арабской филологии в Институте восточных языков (с 1972 г. — Институт стран Азии и Африки) при МГУ профессор Беицион Меирович Гранде. Он же был автором основательного «Грамматического очерка языка иврит», помещенного в словаре в качестве приложения.
За предшествующие десятилетия это было первое в Советском Союзе издание подобного рода, напечатанное быстро разошедшимся тиражом 25 тысяч экземпляров. Словарь был рассчитан на чтение всех видов современной литературы и периодической печати на языке иврит. Трудно было переоценить его значение для специалистов-семитологов и всех желавших изучать иврит в тот непродолжительный период существования дипломатических отношений между СССР и Израилем. Словарь включал в себя около 28 тысяч слов и весьма репрезентативно отражал не только корпус современного литературного иврита, но и общественно-политическую лексику, а также некоторый объем терминологии из области науки и техники, сельского хозяйства, искусства и спорта. Практически сразу после выхода в свет это издание стало библиографической редкостью.
Однажды знаменитый возродитель современного иврита Элиэзер Бен-Ехуда, который тогда жил уже в Палестине, обратился к своей жене Дворе с такими словами: «Я только что понял, что нам никак не обойтись без современного словаря. Ты только подумай: мы пытаемся обучить людей языку, а словаря этого языка нет! В иврите нет пока даже слова «словарь»».
Неизвестно, знал ли об этом случае Ф. Л. Шапиро, однако так или иначе, но более полувека спустя он пришел к такому же заключению в России. В 1954 г. по собственной инициативе он начинает работать над иврит-русским словарем, в основу которого был положен один из лучших израильских толковых словарей Авраама Эвен-Шошана, а также словарь Меира Медана. Эта работа целиком захватила уже очень немолодого и не очень здорового человека.
Поразительная работоспособность Ф. Л. Шапиро и глубокая увлеченность любимым делом, настоящая самоотверженность и талант ученого позволили ему создать большой и глубоко насыщенный лексикой широчайшего диапазона уникальный в Советском Союзе словарь. О непреходящей ценности этого труда говорит хотя бы тот факт, что, несмотря на разнообразие изданных в последние годы в Израиле и России иврит-русских словарей, словарь Шапиро является и до сего дня одним из самых популярных у тысяч русскоязычных учащихся и специалистов. Он был несколько раз издан в Израиле в разных форматах и, будь напечатан сегодня в России, несомненно, был бы встречен с благодарностью и уважением как студентами-гебраистами, так и специалистами-филологами. Не случайно, несмотря на появление на книжном рынке в Москве в последние годы достаточно широкого круга иврит-русских словарей израильского издания (словари под ред. Б. Подольского, А. Соломоника, Й. Гури и даже многоцелевой и удобный в использовании «Суперсловарь» Э. Лауден и Л. Вайнбах), словарь Ф. Л. Шапиро — один из самых редких и дорогих.