Страница 11 из 70
Володя умело лавировал между нами и очень живо и интересно преподносил учебный материал.
Дебора Михайловна всегда вынимала из шкафа новенький словарь Шапиро, и он лежал перед нами на столе, как бы ведя нас в будущее. В то время мы им еще не пользовались, учили по «אלף מילים» (тысяча слов).
К столетию со дня рождения Ф. Шапиро, в 1979 году, в Израиле Сохнутом выпущена книга «Феликс Львович Шапиро» — сборник его работ и статей о нем. Некоторые публикации из этой книги я помещаю здесь.
Из Москвы я прислала краткую биографию отца, и в письмах посылала собранные им пословицы и поговорки. Инициативу и активную помощь в издании книги оказали бывший бакинец Семей Кушнир и племянница Феликса Львовича Лия Давидовна Бондаренко, проживающая в Тель-Авиве.
Инна и Алик Яхот за свой счет (через Керен-Кайемет) посадили 100 деревьев в Иерусалимском лесу, написав в удостоверении, что это от его дочери Лии. В ивритских газетах было несколько статей о словаре и его авторе.
В Москве в том же году проводилась «Неделя иврита», посвященная Бен-Иегуде к столетию со дня возрождения разговорного языка иврит и столетию Ф. Шапиро.
Был выпущен специальный номер самиздатского журнала «Наш иврит» (редактор П. Абрамович). Там была напечатана большая статья о жизни и творчестве Шапиро, написанная Цилей Моисеевной Райтбург под псевдонимом Ц. Адома. И еще несколько заметок о словаре и его значении.
В еврейском журнале «Советиш Геймланд» была опубликована большая статья А. Рубинштейна. Небольшие заметки были помещены в газетах Баку и Ленинграда.
Во время недели иврита я читала лекции о жизни и творческом пути Шапиро. Я даже не представляла себе, что на эти беседы придет так много слушателей. Интерес к автору словаря был очень велик. Я рассказывала более часа, (сидячих мест было мало (сколько стульев может быть в одной квартире?). Слушатели стояли, по никто не ушел до конца беседы.
Все это делалось тогда нелегально и чтобы просто прийти на квартиру, где проводилась встреча, требовалось гражданское мужество и еврейское самосознание.
Мне приятно отмстить, что многих моих слушателей я встретила потом в Израиле
* * *
Мы живем письмами из Израиля.
В течении многих лет подаем заявления в ОВИР, постоянно получая отказы.
Наум очень тяжело переживал разлуку с дочерью и внуком. Отказы сопровождались у него серьезными сердечными приступами.
В 1985 году Наум скончался от очередного инфаркта (их было шесть). А мне при последнем отказе (уже после смерти мужа) сказали, что по новому постановлению подать заявление в ОВИР можно только через пять лет.
К счастью, в Союзе происходят большие перемены, и отказники начали получать разрешения.
15 ноября 1987 года я в объятьях дочери, внука, родных и друзей.
Несмотря на ночное время, меня встречали друзья из многих городов страны.
Началась новая, интересная, активная жизнь.
* * *
После многочисленных отказов я в конце 1987 года приехала в Израиль. Я старалась по мере сил делать все, чтобы увековечить имя отца. Во всех русскоязычных газетах, журналах, в беседах и интервью по радио, в программах телевидения, в клубах я рассказывала о папиной жизни, о его работе над словарем и преподавательской деятельности. Много интересных материалов о жизни и деятельности Ф. Л. Шапиро было опубликовано в газетах Израиля и Нью-Йорка журналистом Ефимом Пайкиным.
К 30-летию выхода словаря в здании Беер-Шевского Мемориала погибшим воинам была организована выставка папиных документов, писем, фотографий и старых, полуистлевших газет с его статьями на идиш, иврите, татском и русском языках.
Но самый большой праздник, посвященный памяти отца, состоялся 12 июля 1999 года. Со всех городов Израиля в Беер-Шеву съехались учителя иврита, ученики, друзья, родные, чтобы отметить 120 лет со дня рождения человека, создавшего иврит-русский словарь. Зал консерватории был переполнен, люди сидели на ступеньках, некоторые просто не смогли войти в зал.
Я рассказала о его жизни. Очень интересными были выступления Баруха Подольского, Цили Клепфиш, Абрама Соломоника, Виктора Радуцкого, Нехамы Лифшиц, Феликса Канделя и многих других. Мэр города Яаков Тернер объявил, что одна из новых улиц города будет названа именем Ф. Шапиро. К сожалению, позже выяснилось, что в городе уже есть ул. Шапиро (другого), и тогда было выбрано место для сквера имени Ф. Шапиро.
Почти сорок пять лет Феликса Шапиро нет с нами. Но дело его жизни — словарь Шапиро — всегда на столе у многих, кто изучает и преподает язык еврейского народа.
* * *
Некоторые люди считали, что папа оставил солидное наследство. Они ошибались. В начале работы над словарем отец получил 40 процентов гонорара. Наследникам полагалось получить 20 процентов оставшейся суммы. После всех вычетов за перебор гранок на счету осталась лишь сумма, давшая нам возможность купить 100 словарей для подарков родным и друзьям.
Но мы получили наследство, которое невозможно оценить, ибо оно бесценно — это сам СЛОВАРЬ. Часть тиража ушла за границу, и буквально через несколько дней словарь Шапиро стал библиографической редкостью.
После этого он трижды переиздавался в Израиле. По нему десятки тысяч евреев изучали иврит, и очень многие пользуются им до сих пор.
В предисловии к словарю профессор Гранде пишет: «Пусть этот словарь послужит лучшим памятником светлой памяти большого знатока языка иврит и педагога Феликса Львовича Шапиро»
«Словарь — главная работа, итог всей его жизни. Но перу Ф.Л. принадлежит также большое число исследований в самых различных областях, среди них еврейское просвещение, методы преподавания и методика составления учебных пособий для еврейских школ, этнографические очерки и исследования, еврейский фольклор. За полвека своей научной и общественной просветительской деятельности Шапиро проявил себя как выдающийся лингвист, историк, этнограф, фольклорист и педагог. Многогранность его эрудиции поразительна. Ученые со столь широким кругом интересов появляются в наши дни не часто и служат как бы живым напоминанием об эпохах Ренессанса и Просвещения». (Из предисловия к сборнику «Ф.Л. Шапиро», Иерусалим, 1983 г.)
В последние годы жизни, несмотря на слабое здоровье, по своему мироощущению, эмоциям, энергии, работоспособности это был молодой человек. Остроумный, неунывающий жизнелюб. Таким он и остался в памяти родных и друзей.
Отец был бы счастлив, если бы знал, как он помог алие. Он любил Израиль, любил его язык, и эта любовь помогала ему в работе и по частицам передалась всей моей семье.
НАША СТАРАЯ КВАРТИРА. 1928—1988 ГОДЫ
Я не верю в мистику. Но у меня всегда было ощущение, что душа отца осталась в нашей квартире. Я была привязана к папе, вероятно, больше, чем к матери. Всегда со всеми бедами в детстве прибегала к отцу.
Я привыкла кричать: «Папа, папа!», а не как обычно кричат: «Мама, мама!»
И, став взрослой женщиной, все свои сложные вопросы часто прежде всего обсуждала с отцом, а потом уже с мужем.
Квартира все последующие годы была наполнена ивритом, интересом, а в дальнейшем и любовью к Израилю.
Дрожжами был Володя и, возможно, жизнь в одной комнате с дедом в течение многих лет и сделала его таким, что он почти 20 лет жизни посвятил борьбе за выезд в Израиль. Все члены нашей семьи учились сами и учили ивриту других.
К сожалению, мы не использовали знания и труды отца при его жизни.
Тогда лично для меня Израиль был как очень маленькая, но яркая звезда на небесных просторах. И казалось, что добраться туда нет никакой возможности. Да, честно говоря, и желания познакомиться с этой далекой страной тогда еще не было.