Евангелие от Локи

Что же касается Вашего Покорного Слуги, то в Асгард я вернулся еще не скоро. И привел с собой жеребенка – весьма необычного, о восьми ногах и прелестного земляничного оттенка.

Проходя по Радужному мосту, я послал Хеймдаллю воздушный поцелуй.

Страж богов, мрачно на меня глядя, заявил:

– До чего же все-таки ты отвратителен! Неужели и эту тварь ты породил[38]?

Я одарил его самой очаровательной своей улыбкой и сообщил:

– Я всего лишь прихватил с собой одного на племя. Кстати сказать, вскоре ты убедишься, что остальные с куда большей радостью отнесутся к моему возвращению. А что касается нашего Генерала… – и я ласково потрепал жеребенка по шее, – то Слейпнир – так зовут моего маленького восьминогого дружка – будет ему очень даже полезен. Он унаследовал волшебную силу своего отца-жеребца, а заодно и мою, и это позволит ему легко пересекать любое пространство на земле и на море, странствовать по всем мирам одновременно – ведь у него целых восемь ног! – и одним прыжком пересекать небосвод, быстрей, чем это делают Солнце или Луна.

– Ловкий ты, сволочь! – проворчал Хеймдалль.

Я только усмехнулся. И, взяв Слейпнира под уздцы, двинулся по мосту Биврёст домой, в Асгард.

Урок седьмой. Волосы и красавица

Никогда не доверяйте своим любовникам.

После этого случая обитатели Асгарда более или менее приняли меня в свою среду. Я, впрочем, давно уже понял, что мне никогда не стать одним из них, таких популярных в народе. Но моя маленькая проделка с лошадьми сумела, наконец, растопить лед, и то злобное презрение, которым поливали меня в течение многих месяцев, сменилось чем-то вроде безмолвной терпимости. Я снова был обласкан Стариком, и, естественно, остальные боги тут же последовали его примеру, не считая Хеймдалля, разумеется (по-моему, я уже говорил, что он меня ненавидит?), и Фрейи, которая так и не простила мне, что я пообещал отдать ее замуж за какого-то горного великана.

И все же отныне я обрел некую свободу действий и вполне определенную репутацию. Теперь все называли меня трикстером, то есть трюкачом, и прощали мои невинные шалости и проступки. Эгир стал приглашать меня к себе, и мы с ним вместе не раз выпивали. Его жена, ласково поглядывая на меня миндалевидными глазами, спрашивала, не хочу ли я научиться плавать. Бальдр великодушно предложил мне участвовать в соревнованиях по футболу между асами и ванами. Один повысил меня до ранга капитана; Браги писал обо мне баллады; а дамы до такой степени наслаждались моим обществом, что Фригг, жена Одина, всегда относившаяся ко мне по-матерински, то и дело заводила не слишком тактичные разговоры о том, что хорошо бы мне жениться, пока какой-нибудь ревнивый супруг не поймал меня и хорошенько не проучил.

Возможно, именно угроза брачных уз и заставила меня нарушить границы приличий; а может, просто Хаос в моей крови восстал против неестественно жестких правил этого мира. Так или иначе, но уж Один-то должен был предвидеть подобное развитие событий. Вы же не пытаетесь растопить очаг у себя дома с помощью греческого огня, верно? Вряд ли можно рассчитывать, что греческий огонь так и останется в очаге. Вот и Тору следовало понять, что нельзя оставлять такую прелестницу, как его жена Сив, одну и покидать свой дом, когда ему вздумается, а ей предоставлять полную свободу действий и возможность самой о себе заботиться. Вот она и…

Ну, хорошо, хорошо. Каюсь. Я был зол на Тора. Он чрезвычайно грубо вел себя по отношению ко мне во время той истории с крепостными стенами Асгарда, и я, вероятно подсознательно, постоянно искал возможность с ним за это поквитаться. К тому же у него была очень хорошенькая жена – Сив Золотоволосая, так ее у нас прозвали. Она считалась богиней красоты и плодородия и действительно была очень хороша собой, но, к сожалению, не слишком умна, да к тому же склонна к тщеславию, так что соблазнить ее ничего не стоило.

В общем, я слегка за ней приударил, наплел ей всяких небылиц, и так, одно за другим… В общем, до поры до времени все было просто замечательно. Тор ночевал в своих личных покоях, находившихся довольно далеко от спальни Сив, так что репутации моей очередной возлюбленной ничто не грозило – но, увы, однажды Ваш Покорный Слуга решил (видимо, в приступе предрассветного безумия) ознаменовать свою победу захватом некого трофея. И самым подходящим трофеем ему показались волосы спящей Сив, золотым снопом рассыпавшиеся по подушке.

Ну застрелите меня! Я взял и отрезал их.

Справедливости ради скажу, что я был уверен: она легко сможет снова их отрастить или просто возьмет и временно изменит свой облик, как это делаю я. Но я ошибся. Да и откуда мне было знать такие вещи? По всей видимости, асы не были способны до такой степени менять свое обличье, как это умели делать ваны[39]. Но у богини плодородия, как оказалось, слишком многое было завязано на волосах, если можно так выразиться; собственно, в волосах-то и была заключена ее сила, а я, не зная об этом, одним взмахом ножа ограбил ее, лишив не только красы, но и внешнего облика истинной богини.

Разумеется, в том не было моей вины – но, хорошенько подумав, я все же решил, что разумнее всего смыться, пока дама не проснулась. Волосы я так и оставил на подушке; может, она захочет сделать из них парик или шиньон? А может, мне удастся убедить ее, что случившееся стало трагическим результатом злоупотребления перекисью, с помощью которой она обесцвечивала волосы, чтобы затем придать им чудесный золотистый оттенок? Но я в любом случае был уверен, что Сив не осмелится рассказать Тору о нашей ночи любви.

Ну, в этом отношении я оказался прав. Однако я не принял в расчет тот факт, что Тор, явившись домой после очередной поездки[40] и увидев, что его жена внезапно вздумала постричься «под эльфа» (лет за пятьсот до того, как эта стрижка войдет в моду), мгновенно – и совершенно несправедливо! – сделает вывод о том, что виноват во всем, скорее всего, Ваш Покорный Слуга.

– А как у нас с презумпцией невиновности? – возмутился я, когда Тор бесцеремонно выволок меня из дома и швырнул к подножию трона Одина.

Старик повернулся ко мне своим незрячим глазом, зато Сив, прикрывшая голову затейливым тюрбаном и устроившаяся с ним рядом, смотрела на меня во все глаза, и от ее испепеляющего взгляда, казалось, любые всходы даже на далеких полях тут же сгниют на корню.

– Но это же просто шутка! – пролепетал я.

Тор схватил меня за волосы и рывком заставил подняться.

– Ах, шутка?!

Я прикинул, не превратиться ли мне в греческий огонь, но на Торе, как всегда, были его несгораемые латные перчатки, а это означало, что даже такое обличье Вашего Покорного Слугу не спасет.

– Кстати, вы не находите, что с такой прической Сив выглядит просто сногсшибательно? – спросил я, бросая на Сив призывные взгляды. Некоторым женщинам действительно очень к лицу короткая стрижка, но даже я не сумел бы заставить себя сказать вслух, что Сив из их числа. – Хорошо, я готов просить прощения. Я виноват, виноват! Что тут еще скажешь? Просто во мне иногда пробуждается Хаос. Вот я и захотел посмотреть, что получится, если…

– Ну, теперь ты это узнал, – прорычал Тор, – и для начала я переломаю все твои жалкие кости. Одну за другой. Как тебе такая шутка?

– Лучше бы ты все же так не шутил, – сказал я. – Я еще не очень хорошо умею справляться с такой вещью, как боль, а потому…

– Так это даже лучше! – хмыкнул Тор.

Я посмотрел на Одина.

– Братец, пожалуйста…

Один покачал головой и вздохнул.

– А что, собственно, ты от меня-то хочешь? – сказал он. – Ты же волосы его жене отрезал! А значит, заслуживаешь наказания. Выбирай: или расплачивайся за совершенное преступление, или убирайся вон из Асгарда. Решай. Я сделал все, что мог, и умываю руки.

38

Намек на троих «внебрачных» детей Локи: повелительницу Царства мертвых – Хель, змея Ёрмунганда и волка-оборотня Фенрира.

39

Ваны – более древняя, чем асы, группа скандинавских богов. Им приписывают кровосмесительные связи между братьями и сестрами (Фрейр и Фрейя), особое колдовство (сейдр) и пророческий дар. Злая колдунья Гулльвейг-Хейд тоже из ванов. Исследователи полагают, что в мифах о войне асов и ванов нашла отражение борьба культов местных и пришлых племен, закончившаяся консолидацией общины богов.

40

Тор, рыжебородый богатырь, постоянно ездит по свету с молотом Мьёлльниром в руках и в повозке, запряженной козлами, имена которых Тангниостр и Тангриснир напоминают грозное скрежетание зубов и грохот грома.