Маэстро (ЛП)

Джарлаксл встал и пожал плечами, словно извиняясь за свою неудачу.

— Почти, — сказал он, указывая на Далию.

— Только потому, что я позволила это, — довольно резко ответила женщина.

Джарлаксл снова пожал плечами.

Молодая дроу шагнула к Дзирту и махнула рукой.

— Уйди, — сказала она, и изображение светящейся клетки потемнело, исчезая из поля зрения Дзирта. Он больше не слышал рыданий Далии, треска молний или иных звуков, которые доносились из магической тюрьмы.

— Что мне с ними делать? — спросила женщина с преувеличенным раздражением. Она повернулась к Дзирту и снова улыбнулась. — Я не смогу превратить Артемиса Энтрери в драука, но, уверена, смогу найти много других способов замучить его.

— Ты хочешь впечатлить меня или вызвать мое отвращение?

— Я вызываю у тебя отвращение, Дзирт До’Урден? — спросила она невинным тоном, снова подходя к нему и слегка пробегая руками по его лицу и груди. — Ты действительно так считаешь?

— Чего тебе надо? И кто ты? — потребовал он ответа.

Она дала ему пощечину, и он едва смог поверить в силу удара. Дзирт почувствовал, что его ноги подогнулись. Единственное, что удержало его в вертикальном положении — были путы, которые связывали его.

— Чего бы я ни хотела от тебя, я получу, — предупредила она. — Кто я? Я — Ивоннель Вечная. Разве ты не понимаешь? Я — матрона мать Бэнр, всякий раз, когда сама так решу. Это мой город и мои подданные. Мой город, Мензоберранзан, который ты предал.

— Это не так!

— Не так? Мне нужно рассказать тебе о вероломстве Дзирта До’Урдена? Мне нужно напомнить тебе о том, как твой друг дворф разрубил мою голову пополам?

Это замечание ударило Дзирта не хуже недавней пощечины, и он в глубокой растерянности посмотрел на эту молодую женщину. Был ли он снова затерян во времени и пространстве, словно во сне проносясь через всю свою жизнь?

— Я не поднимал армии против Мензоберранзана, — ответил Дзирт. Немного силы прозвучало в его голосе, несмотря на то, как растерян и разбит он был в этот темный час.

— Как и не сделал ничего, чтобы помочь нам. Разумеется. Ведь ты воевал против своего народа.

— Бренор — мой друг. Дворфы были моим народом, не по крови, а потому что так решил я сам.

— То есть ты признаешь свою измену?

— Я признаю свободу выбора. Не более того.

Она рассмеялась.

— Ах, да. Твой выбор. Твоя свободная воля, которая привела к топору дворфского короля, опустившегося на мою голову.

— На голову твоей тезки, — сказал Дзирт, пытаясь понять происходящее.

Ивоннель снова рассмеялась.

— Гораздо больше, чем просто тезки!

Следопыт смог только окинуть её смущенным взглядом.

— Ну, хватит об этом, — пренебрежительно махнула рукой Ивоннель. Её голос снова стал спокойным. — Что прошло, то прошло. А теперь скажи, что мне делать с твоими друзьями?

— Делай, что хочешь.

— Ты сам себе не веришь. Ты не можешь в подобное верить. Я задала тебе вопрос.

Дзирт отвернулся.

— Если тебе все равно, я приведу их сюда, положу перед тобой и порежу на мелкие кусочки, — констатировала Ивоннель. — Ты этого хочешь?

Дзирт отказывался смотреть на неё, отказывался дать ей насладиться очевидным ответом.

— Или я могу отпустить их.

— Ты никогда так не поступишь, — ответил Дзирт, все еще не смотря на женщину.

Но она снова оказалась рядом с ним, хватая за подбородок и заставляя дроу повернуть голову. Её взгляд удерживал Дзирта так же, как и её рука. Она провела пальцами по его коже, оставляя за собой легкое покалывание. Женщина была так близко, её сладкое дыхание касалось лица, глаза крали его душу и удерживали его взгляд.

— Люби меня, — прошептала она.

Дзирт втянул воздух и попытался отвести глаза.

— Люби меня, и я дам им уйти.

— Не дашь.

— Дам! Они — ничто. Трофей — это ты.

— Нет, — сказал Дзирт, закрывая глаза.

Она схватила его и с силой поцеловала, запуская язык в его рот. Он ощутил такую силу и мощь, что не смог даже ахнуть.

Женщина отступила назад и рассмеялась — и снова ударила его, едва не заставив потерять сознание.

— Люби меня, и я сохраню жизнь твоим друзьям!

— Нет… я не могу.

— Можешь.

— Не могу!

— Тогда подари мне верность.

— Я не могу.

— Даже ради той троицы? Ты утверждаешь, что любишь их, — спросила Ивоннель. — Ты позволишь им умереть?

— Ты не даешь мне выбора, потому что то, о чем ты просишь — не выбор.

— Я — Избранная Ллос, ты — Чемпион Ллос.

— Нет, это не так!

— Да, Дзирт До’Урден. Здесь у тебя нет выбора. Люби меня! Подари мне верность.

— Я не могу, — ответил Дзирт, но его голос был надломленным, менее вызывающим. Он вздохнул и застонал, повисая на своих веревках.

Ивоннель снова схватила его за подбородок, заставляя посмотреть ей в глаза. Но это прикосновение было нежным.

— Кто твой бог? — тихо спросила она, и Дзирт ощутил её симпатию. Она показалась ему искренней.

— Что ты хочешь услышать?

— Только правду.

— Миликки показалась мне ближе всего.

— Ты считаешь её своей богиней?

Дзирт испытал противоречивые эмоции. Вызванные не разговором с этой странной дроу в этом странном месте, но тем, что ему приходилось говорить правду самому себе, честно, без эмоций.

— Она была мне ближе всего. Её именем я нарек то, что ношу в своем сердце. Но теперь я не уверен даже в этом. Так что нет, я не считаю её своей богиней.

— У тебя нет бога?

Дзирт пожал плечами.

— Ты даже не можешь говорить об этом, не так ли? Быть может, тогда ты провозглашаешь собственным богом себя, несчастный смертный?

Дзирт овладел собой, находя опору в своем ответе.

— Я провозглашаю, что истина лежит в моем сердце, — ответил он. — То, что мне не нужно рассказывать, что есть правильно, а что — нет. И если я слаб, и когда я слаб, я знаю, что поступил неправильно. И эта ошибка — мой собственный недостаток, а не воля какого-то внешнего бога.

Теперь манера поведения женщины изменилась, и её улыбка вернулась.

— Тогда будь слабым, — сказала она, делая шаг вперед, чтобы поцеловать его.

Но он отвернулся.

Но женщина схватила его снова. Он не мог сопротивляться этой силе, и Ивоннель опять поцеловала его. С её губами, с её языком пришел огонь, опаливший все его тело, подводящий его на границу боли. Он обещал одновременно мучительную агонию и невыносимый экстаз.

Но до этого так и не дошло.

— Ты хочешь, чтобы твои друзья жили, — сказала Ивоннель, отстраняясь. — Если быть честной, их смерть принесет мне мало удовольствия. Они показали большое мужество, придя сюда за Далией. И я вынуждена признать, что восхищаюсь подобной дерзостью, даже если считаю её глупой.

— Не глупой, — сквозь зубы сказал Дзирт.

— Правда?

— Да. Такого просто не может быть. Иначе какой смысл?

— Какой смысл?

— Во всем. В самой жизни. Какой смысл жить без чести и верности, без дружбы и любви?

На лице женщины появилась улыбка, и Дзирт знал, что она искренняя. Ивоннель слегка кивнула, словно обдумывая и принимая во внимание его слова. Это удивило Дзирта.

— Может быть, в этом твоем заявлении что-то есть, — призналась она. — Но, разумеется, я не могу отпустить их просто так. Как и тебя, хотя убить тебя — это как залить кровью лучшие картины.

— Сделав это, ты докажешь всем, что им не найти более достойной матроны матери, — заметил Дзирт.

Ивоннель поднесла ладонь ко рту, чтобы сдержать собственный смех.

— Ох, воодушевляюще! — сказала она. — Ты великолепен, глупый дроу.

Дзирт тяжело уставился на неё.

— Я предлагаю сделку.

— Я не могу предложить тебе свою верность.

Женщина подняла руку, чтобы заставить его замолчать, дав ей закончить.

— Великий Принц Демонов был выпущен в Подземье. Чудище бродит по туннелям и скоро вернется в Мензоберранзан. Ты послужишь моим оружием. Моим чемпионом.

— Оружием?

— Убей Демогоргона, и я не стану чинить твоим друзьям препятствий. Они уйдут. Без ран, без погони. И им не придется ждать возмездия. Я даже верну все их имущество. Ведь ты путешествовал с Джарлакслом и знаешь, что это немаленький кладезь ценных вещей. Я отдам им все, в том числе — спасенную Далию. И не стану мстить. Они будут свободны и с успехом завершат свое дело.